n(ever) think twice

Я никогда не видел, чтобы человек мог настолько сильно дрожать. Серьезно, плечи Троя пробивало такой непрерывной тряской, что я едва успевал подавать ему свою одежду. Сначала олимпийку, затем — куртку. Мы сидели на старом футбольном поле, молча, не смотря друг на друга. Мне было, что сказать, но я молчал, потому что не знал, как правильно связать свои мысли, чтобы не оттолкнуть Троя. Ведь нелепый разговор по типу «не переживай, бро, все наладится» вряд ли ему сейчас поможет. А на другое мой мозг отказывался. Почему-то я забыл все буквы алфавита, и теперь нелепо могу только хлопать губешками, как рыбка. — Ты молчишь, потому что теперь будешь меня избегать? Я удивленно вскинул брови, повернувшись к заплаканному опухшему лицу Троя. Но как только мой взгляд остановился на его глазах, я сразу же расплылся в мягкой улыбке. — Я молчу, потому что боюсь испортить все своими словами. Трой многозначительно хмыкнул, зарывшись носом в ворот моей куртки, а я, так и оставшись в одной футболке, почувствовал внезапную тягу к теплым объятьям. — Иди сюда. Трой всхлипнул, но послушно забрался в мои руки, громко выдохнув. Он совершил довольно самоотверженный поступок — признался своей семье в том, что питает некую слабость перед мужским полом. Но, как и любой семье, им нужно подумать, прежде чем переварить данную ситуацию. По крайней мере, не было скандала — Трой просто напросто его избежал, ведь первым делом он ускользнул ко мне. Признаться честно, если бы ты оказался на месте каждого родителя, встречающегося с подобным — первым делом ты бы растерялся. А только потом бы придумал, что сказать своему чаду. Признаться честно, если бы ты оказался на месте каждого ребенка, встречающегося с подобным — ты бы просто струсил, а если бы и сказал, то вряд ли бы заглянул в глаза родным. Ведь все, что ты боишься — это быть отвергнутым перед самыми близкими людьми. И эта истина работает в обе стороны. — Я не знаю никого смелее тебя, парнишка. Я горжусь тобой, слышишь? Ни одна вещь на свете не сможет нас с тобой разлучить. Любишь мальчиков? Хорошо, я буду тщательно отфутболивать каждого, кто тебе не подходит. Любишь жаркое с сушеными ананасами и креветками? Без проблем, я каждый день буду приносить его тебе, если захочешь. Хочешь выгуливать акварель, вместо Джерси? Не беда, я подарю тебе поводок. Слышишь? Трой счастливо улыбнулся, хохотнув куда-то мне в район груди. Я почувствовал теплый воздух, щекочущий мою кожу, закусив губу. — Тебе не нужно думать, что ты сломанный. Это — твоя сущность, тот, кем ты являешься. Все, что ты делаешь — правильно. Каждая новая, не похожая ни на что, мелкая деталь, обычно делает шедевр пикантнее. — То есть, хочешь сказать, гомосексуализм сделал из меня картину? — хохотнул Трой, вытерев слезы тыльной стороной ладони. — Я просто хочу сказать, что каждый шаг вершит искусство. А в искусстве нет ошибок, оно идеально. Оно уникально. Меллет закатил глаза, расстегнув куртку, протягивая ее мне назад. — Ты замерзнешь, философ. Одевайся. — Иу, так ты теперь заботишься обо мне? А если ты в меня уже влюбился? Ну, признай, я же просто душка! — Театрально произнес я, приложив ладонь ко лбу, почти потеряв сознание от своей крутости. — Фу, еще чего. Ты противный, Биксенман, я никогда не буду в тебя влюблен. Вот увидишь. — Трой толкнул меня в бок, а я, до глубины души обиженный этим заявлением, накинул на его лицо свою куртку, слыша заливистый смех. Гораздо приятнее слушать, как он смеется. Слезы ему совершенно не к лицу. *** Слива. Гребаная переспевшая сладкая слива. Вот какие на вкус губы Меллета. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее осознаю абсурдность данной ситуации. В голове набатом били слова Троя о том, что все происходящее останется на вечеринке. Даже не могу дать себе отчет о том, хорошая ли это идея или нет. С одной стороны, нам обязательно нужно забыть об этом проклятом поцелуе, но, черт возьми, как забыть о таком? Тем более, если вкус и мягкость его губ навсегда отчеканились в моем подсознании. Я вздохнул, повертев в руках телефон. После игры в «бутылочку» пришлось выпить, хотя я точно был уверен, что на этой вечеринке не возьму ни капли в рот. Надо было срочно позорно запить оголенные чувства, которые, между прочим, никто не просил выходить из глубины моего сердца! Я даже не понимаю, почему я просто не могу на это забить, раз это такая мелочь для Меллета. Просто поцелуй, ему абсолютно по барабану, чей язык будет плясать с его собственным. Но отчего-то вкус сливы наливался горечью мыслей. Я уснул на вечеринке первый, а когда проснулся, Кайла с сожалением сказала, что Трой срочно «убежал по делам». И на сообщения, Меллет, конечно же, не отвечает. — Джейкоб, поможешь мне сегодня вечером? — донесся до меня голос мамы, и я, отвлекаясь от кокона мыслей, поднял взгляд на нее. — С чем? — Нужно забрать с кондитерской торт. Хотела позвать гостей. — А Мэтт не может забрать? Он все равно еще не ходит в школу. — Ему не знакомы еще наши районы, не будь занозой в том самом месте, люблю тебя. — Чмокнув меня в щеку, она подкинула яблочко в руке, удаляясь на работу, громко захлопнув дверь. *** Стоит отметить, что в школе Меллет от меня шарахался, как от прокаженного. Это было бы даже смешно, если бы не так глупо. Мерзкий червь неприятно выедал в груди себе путь, и, к сожалению, я не мог его остановить. — Трой Сиван, не хочешь, хотя бы, поздороваться со мной впервые за весь день? — Да, я подкараулил его за углом школы, а что мне оставалось делать? На прямой разговор он не идет. — Тебя могут наказать за курение возле школы. Я тихо вздохнул, зажав между зубами сигарету, удивленно вскинув брови. Это все, что он может сказать? — Серьезно? Мальчик неловко помялся, сжав лямки своего портфеля, упорно избегая зрительного контакта со мной. Я шумно выдохнул никотиновое облако, переложив удобно сигарету между пальцами. — Почему ты бегаешь от меня? — У меня дикое похмелье, Джей. Я… — Его заученный ответ оборвался, будто он решил сказать то, что думает, а не то, что уже давно подготовил на случай своего краха. Наверное, думал, что сможет бегать от меня вечность. Как бы не так. — Я натворил вчера много глупостей, за которые опять ты отвечал. Я знаю, что не умею пить и понимаю, как тебе тяжело иногда возиться со мной. Хотелось возразить мальчику, сказать, что я в любом случае всегда буду переживать за него. Но почему-то слова так и застряли в глотке. Наверное, перебить его сейчас — то же самое, что оставить грабителя одного с деньгами и со сломанными наручниками. — В общем, мне просто стыдно, окей? Я опять повел себя, как свинья, а ты ничерта не расслабился. И все. Просто стыдно. Я облажался. Но глаз он так и не поднял. Врет и не краснеет, а когда-то даже «нет» мне с трудом говорил. Это первый раз, когда он на полном серьезе хочет обмануть меня. И я не знаю, что больнее: что он придуривается, или что держит меня за самого большого идиота на планете. — Насчет вчерашнего поцелуя, Трой… — Неловко подал голос я, но от долгой тишины он получился ниже, с еле заметным хрипом. Я подумал, что нужно сказать ему начистоту. Что мне понравилось. И все в этом духе. Не должен же я справляться теперь с эмоциями самостоятельно? Я откашлялся, а Трой впервые за разговор посмотрел на меня, зло нахмурившись. — Это было… — Ничего не было. Все, что было вчера, осталось там же, ладно? Я растеряно кивнул под напором его взгляда, а Меллет поспешно собрался ретироваться, но я схватил его за запястье. — Не хочешь сегодня прогуляться со мной вечером, мама попросила… — Извини, у меня появились дела. Мне, правда, жаль, Джи, но не могу. Папа поручил купить машинное масло. — Я могу сходить с тобой. — Интонация получилась скорее вопросительная, чем утвердительная. Трой улыбнулся, как ни в чем не бывало, и невинно пожал плечами. — Извини. Тайд напросился взять его с собой. Увидимся. Трой вышмыгнул из моей ослабленной хватки, а я так и остался, как дурак, в растерянности стоять на заднем дворе школы, пока ученики пролезали сквозь дырки в заборе, о чем-то весело щебеча. Вот как. Все было так просто, и для него ничего не значило. Наверное, следует об этом забыть, как и сделал Трой. Сигарета дотлевала в моих пальцах, как и желание что-либо предпринимать. *** Когда я все-таки пришел в себя, я подумал, что стоит поговорить с Троем снова. Эта неразбериха съедает меня изнутри, я не хочу врать ему, не хочу скрывать, что мне правда понравилось целовать его на вечеринке. Да, он может сказать все, что угодно, но так между нами не будет неловкости. Даже если я ему не нравлюсь — ничего, меня вполне устраивает просто быть с ним рядом в качестве его лучшего друга. Просто я не хочу, чтобы между нами появился барьер из-за недосказанности. Поэтому эту несокрушимую стену я пойду разбивать. Не кувалдой, а кое-чем получше. Кондитерская, в которой на имя мамы уже ждал торт, продавались самые вкусные пирожные во всем мире. Ладно, я слишком замахнулся на мир, но в Калифорнии точно. Трой никогда не может пройти мимо двух: одно с голубой глазурью, посыпанное темными фиолетовыми звездами, а второе — в форме пчелки с шоколадными крыльями. Конечно же, я купил их. Осталось дело за малым — дойти до дома Троя и постараться не испортить диалог снова. А лучше сказать сразу в лоб: вот твои любимые пирожные, у тебя классные волосы, а еще вкусные губы. Ну, как-то так. Если я не ошибаюсь, Тайдс возвращается из школы примерно через пятнадцать минут, поэтому я успею поговорить с Меллетом. Относить торт домой нецелесообразно, тем более, мама сказала доставить его ко времени. Так что у меня в запасе есть целых…сорок минут. Благо кондитерская находится близко к дому Троя. В кармане джинс послышалась трель телефона, и я, оглянувшись по сторонам, прикинул, куда бы поставить коробку с тортом и два контейнера. Руки ведь заняты. В такие моменты я невольно сожалею, что мама не отдала меня в детстве на гимнастику. Или сразу в цирк, там бы я многому научился, а не только клоунскому поведению от жизни. Пришлось сложить контейнеры на коробку, одной рукой и подбородком придерживая эту незамысловатую конструкцию. — Привет, Кайла, как ты? — Улыбнулся я, хоть и понимал, что она не видит моего лица. Почему-то было приятно улыбаться ей вне зависимости от обстоятельств. — Хей, Джейкоб. Я сегодня решила прогулять музыку, и… Может, ты хотел бы составить мне компанию? Я бы показала тебе лошадей, прокатился бы… — Я слышал неловкость в ее голосе, слегка закусив губу. — Мне жаль, но я не смогу сегодня. И с лошадьми у меня не особая дружба, прости. Может, в следующий раз? С меня должок, к примеру, кафе. Сердце пропустило быстрый удар, а слова Кайлы так и застряли на периферии сознания, так и не дойдя до центра обработки информации. — Джейкоб? — Тихо позвала в трубке Кайла. — Ты тут? — Я перезвоню. Коробки с трудом устояли на месте, когда я спрятался за ближайшую машину. Вы серьезно? Трой мило улыбался и хохотал, пока Мэтт обольстительно шутил, и, сто процентов, отвешивал ему комплименты. Так вот какие у Мэтта намечались дела, а он-то и рад, что экскурсию по городу ему проводит Меллет. Боже, какой я придурок. Правда поверил словам Троя, хотя точно знал, что он меня обманывает. Мир семимильными шагами уходил из-под моих ног, я чувствовал, как колени дрожат, так и норовя меня предать. Еще не хватало так позорно упасть. Как двусмысленно… Трой еще никогда не врал мне. Да, он мог умолчать что-то, отнекиваться, но через мгновения все равно раскалывался, не в силах противиться моему дотошному взгляду. И сейчас, когда все шло хуже некуда, я чувствовал только одно: хотелось закрыть глаза и раствориться в своих дурацких ощущениях, уйти глубоко под землю и, желательно, там и оставаться. Он избегает меня, врет, предпочитает моему обществу Мэтта. Я присел на асфальт, дабы не рассекретить свою личность. Не хотелось больше преследовать его, пытаться первым завести диалог. И, что самое мерзкое — хотелось вырвать из головы тот участок в памяти, который отвечает за воспоминания вчерашнего поцелуя. Хорошо, Меллет, все, что было на вечеринке — там и останется. Ты победил. — Прости, что так быстро отключился. Дела изменились. Ты любишь пирожные?