***
— Хуайсан, ничего, если завтра для игры я возьму с собой кое-кого ещё? — Без проблем, Сичэнь-гэ, но кого ты собираешься привести, если не секрет? — Моего младшего брата Ванцзи. Думаю, ты его знаешь, он твоего возраста. — Я… да, но, Сичэнь-гэ, он вообще захочет играть? — Не беспокойся, просто оставь это мне. Я заставлю его присоединиться к нам.***
— Окей, итак, — начинает Не Хуайсан, проверяя листы персонажей, — Вэй-сюн играет за некроманта-барда из страны Илин по имени… Суйбянь. В комнате прозвучали несколько вздохов, когда человек, о котором шла речь, безо всякого раскаяния и стыда усмехнулся. — Персонаж Лань Ванцзи — тоже бард, но паладин по имени Ванцзи, родом из высокопоставленной благородной семьи провинции Си Ю. Тихий кивок-подтверждение от наименее разговорчивого брата Лань, согласившегося присоединиться к их игре по неизвестной причине, включающей в себя или нет все возможные формы взяточничества от своего старшего брата. По правде говоря, Не Хуайсану не хотелось спрашивать. — Персонаж Цзян-сюна — воин из храма ЛяньХэ в городе-государстве Хубэй по имени Саньду... — Саньду? — прерывает Вэй Усянь, недоверчиво смеясь и поворачиваясь к Цзян Чэну. — Серьёзно? Ты продолжаешь ворчать из-за имени моего персонажа, а потом называешь своего как-то так. Цзян Чэн раздраженно выдыхает. — Саньду — уважаемое имя! — спорит он. — И я не собираюсь выслушивать претензии к моей способности придумывать имена от того, кто назвал своего персонажа Суйбянь. — Извини меня, но Суйбянь — отличное имя для персонажа, и оно уникально. Твоё же чересчур дерзкое и показушное! — Это отсылка к трём ядам в буддизме, некультурный ты мудак! — Ладно, давайте вы двое просто успокоитесь. Нам стоит начать кампанию до того, как стемнеет, — с улыбкой произносит Лань Сичэнь, в примирительном жесте подняв руки, пытаясь сгладить противоречия, пока не стало совсем плохо. — Хуайсан, если там больше ничего нет, не мог бы ты вернуть листы персонажей, пожалуйста? Не Хуайсан только нервно смеётся в ответ, раздавая листы персонажей игрокам. Если всё так идёт в первый день, то следующий раз мог оказаться гораздо хуже.***
— Разве нам не нужно как-нибудь назвать отряд? — внезапно заговорил Вэй Усянь, буквально за несколько секунд до начала. — Знаете, просто, чтобы сделать всё более официальным. — Звучит неплохо, — соглашается Лань Сичэнь, аккуратно сложив руки на столе, в самом деле заслуживающий того, чтобы его сравнивали с нефритом, когда даже такое простое действие было наполнено большей грацией, чем у любого когда-либо живущего человека. — Я имею в виду, это не обязательно, — отвечает Не Хуайсан, махая рукой, — но помогает погрузиться в игру, так что вы, ребята, можете попробовать. — Тогда Цзян Чэну нельзя позволить выбирать имя, мы ведь не хотим, чтобы наша команда называлась как-нибудь тупо, например, «Ониксовые Демоны», или «Выдающиеся и Праведные Джентльмены», или, чёрт возьми, что-то вроде «Воинов Династии»! — Тогда что ты предложишь, засранец, раз твои навыки придумывать названия явно лучше моих? — спрашивает Цзян Чэн, сарказм сочится с каждого его слова. Из вежливости, никто не упомянул, что он, не задумываясь, выбрал бы любое из названий, упомянутых его приёмным братом. — Мастера Магического Пути, — прозвучал немедленный ответ. У Не Хуайсана было подозрительное чувство, что тот потратил некоторое время придумывая это. — Ты абсолютно невероятен.***
— Как?! — бурчит Цзян Чэн, увидев окончательный результат подсчета голосов. Затем он негодующе указывает пальцем на невозмутимого Лань Ванцзи, который в настоящее время держал истерически смеющегося Вэй Усяня, чтобы тот ненароком не свалился со стула. — Почему?! Так как Не Хуайсан был Мастером Подземелий их кампании, он сохранял нейтралитет и не имел права голоса. Таким образом, оставалось пять человек, чтобы определиться с названием их отряда авантюристов. В конце концов Вэнь Нин воздержался, заявив, что смирится с любым именем, которое они выберут. Цзян Чэн, Вэй Усянь и Лань Сичэнь соответственно проголосовали за названия, которые они сами выбрали. А вот что касается последнего решающего голоса, принадлежащего Лань Ванцзи... — О-оно не такое уж и плохое, — произносит Вэнь Нин, с беспокойством поглядывая на Вэй Усяня, который выглядит так, словно вот-вот умрет от смеха. — Я имею в виду, оно... необычное? Цзян Чэн продолжает бросать сердитые взгляды, даже когда Не Хуайсан пытается заставить его сесть на место. — Ты хочешь сказать, что реально считаешь Мастера Магического Пути — это неплохое имя для группы?! — Я… я не… — Успокойся, Ваньинь, — твердо вмешивается Лань Сичэнь, пожалев нервы Вэнь Нина, хотя выражение его лица остается таким же приятным, как и всегда. — Хотя это не... идеальное название для нашего отряда, оно победило в голосовании, и мы должны уважать результаты. — Да, Лань Сичэнь, — говорит Цзян Чэн, откидываясь на спинку стула и смягчая голос в знак уважения к самому старшему члену группы, — я знаю, но одного не могу понять, почему твой брат решил отдать свой голос за такое имя, как это?!***
— Когда вы пытаетесь выбраться из личной библиотеки семьи Байши со священными свитками, которые украли из секретного хранилища библиотеки и спрятали в сумке Саньду, вы замечаете высокую фигуру, одетую во всё белое, преграждающую единственный выход из помещения, — рассказывает Не Хуайсан, указывая на определенное место на игровом поле своим раскладным веером. Он являлся его хитроумным приспособлением, как он однажды сказал, когда его спрашивали про что-то, что было у каждого хорошего Мастера Подземелья. — Вы не видите его лицо полностью, но сразу же узнаете герб, украшающий его мантию — бабочка нефритового цвета, Герб Байши, принадлежащий только кровным членам главного рода. Это Ванцзи, сын той самой семьи, у которой вы крадёте, и сам по себе могущественный боец. Ваши действия? — Я бросаю, чтобы соблазнить Ванцзи, — тут же заговорил ВэйУсянь. Цзян Чэн уставился на него. — Ты ведь не серьёзно, он даже не NPC! — пробормотал он. — То, что все твои броски на соблазнение с треском провалились, Цзян Чэн, не означает, что и мой тоже. — Ты!.. — Вэй-сюн, всё-таки он прав, — быстро вставляет Не Хуайсан, прежде чем ему пришлось бы кому-нибудь помогать скрывать непреднамеренное убийство. Его брату не захотелось бы по возвращении из поездки платить за химчистку недавно купленного ковра. — Это чей-то персонаж. Считается читерством делать подобное, не получив на это разрешения, — продолжил он, бросая быстрый нервный взгляд на бесстрастное лицо Лань Ванцзи. — Я разрешаю. Вэй Усянь посылает Лань Ванцзи яркую улыбку, а Цзян Чэн в шоке уставляется на младшего брата Лань. — Видишь, Цзян Чэн, Лань Чжань не возражает, так что я всё-таки бросаю на соблазнение его персонажа. — Как это вообще работает? — Ты выглядишь счастливым, брат, — тихо отмечает Лань Сичэнь своему младшему брату, чьё выражение лица не изменяется ни на минуту на протяжении всей перебранки, даже когда Цзян Чэн и Вэй Усянь продолжают громко ругаться на фоне. — Мгм.***
— Я бросаю на соблазне… — начинает Вэй Усянь, прежде чем его перебивает тот, на кого можно было подумать в последнюю очередь. — Нет, — твердо произносит Лань Ванцзи, забирая кости из рук Вэй Усяня прежде, чем кто-нибудь успевает вставить хоть слово в знак протеста. Не Хуайсан удивленно уставился на разворачивающуюся сцену и, судя по взглядам на лицах других игроков, был не единственным шокированным этим довольно детским поступком. В конце концов, от того, кого называли «вторым нефритом Лань» и главой дисциплинарного комитета школы, такого поведения не ожидал никто. Единственным исключением был Лань Сичэнь, смотревший на своего брата с лицом, которое выражало почти что (если бы только Не Хуайсану позволили так сказать) восхищение таким поворотом событий. — Больше не делай этого, — продолжает Лань Ванцзи. Надо отдать ему должное, Вэй Усянь не злится, когда его прерывают, а лишь одаривает остальных взглядом, состоящим из легкого раздражения вперемешку с весельем. «Нам всем так повезло, — думает Не Хуайсан, поблагодарив каждого своего предка, чьи имена он смог вспомнить в тот момент, — что Вэй-сюн обладает таким непринуждённым характером». — Лань Чжань, я и не думал, что ты останешься всё таким же занудой, даже после того, как однажды позволил мне соблазнить своего персонажа! — восклицает Вэй Усянь, слегка дергая за рукав Лань Ванцзи, как будто это могло помочь вызволить кубик из удивительно сильного захвата. — Наступила моя очередь, и кроме того, если я соблазню врага сейчас, нам не придется сражаться и тратить ресурсы нашей партии потом. — Меня это устраивает, — отвечает Лань Ванцзи, игнорируя крики Цзян Чэна: «Сначала спроси остальных, засранец!» — Больше не делай этого, Вэй Ин, — повторяет он свои слова ранее. Вэй Усянь моргает, не ожидая такого ответа, прежде чем одаривает его яркой улыбкой. — Второй Брат Лань, это хорошо, что Вы так говорите, но мой персонаж обладает самым низким здоровьем среди всех присутствующих. Мне было бы намного легче выжить в этой игре, если бы я избегал конфликтов или сражений в принципе, и ещё удача до сих пор пока на моей стороне. В конце концов, было бы ужасно иронично, если бы некромант первым погиб в этой кампании, не так ли? — Я буду защищать тебя. Ответ полностью ошеломил остальных людей в комнате. — О, это обещание? – со смехом говорит Вэй Усянь, прежде чем согласиться. Если бы Не Хуайсан ничего не знал, он бы точно подумал, что из всех людей Вэй Усянь флиртует именно с Лань Ванцзи. Это как ухаживать за самой Смертью, как минимум, если бы Смерть была несправедливо прекрасна и вырезана изо льда. — Тогда ладно, Лань Чжань, верни мне дайсы, я обещаю, что больше не буду бросать, чтобы кого-нибудь соблазнить. С этой минуты оставляю защиту моего драгоценного Суйбяня в умелых руках твоего персонажа. Не подведи меня! Лань Ванцзи молча кивает и возвращает кости, в то время как Лань Сичэнь прячет улыбку за рукавом.***
— Он… он понимает, как это звучит? — нервно прошептал Вэнь Нин Не Хуайсану, который покачал головой. — И он использовал его имя при рождении. Он даже не использует имя при рождении своего брата. — Не думаю, что ему всё равно, даже если он это понимает, — Не Хуайсан прошептал ответ в мягком ужасе, спрятав нижнюю часть лица веером и пытаясь привлекать к себе меньше внимания. Тем временем, Цзян Чэн переводил взгляд с одного человека на другого. Казалось, его озарило осознание, когда выражение его лица сменилось смущением, удивлением, а после приняло раздраженный вид. Затем он уткнулся лицом в ладони и издал приглушенный стон, который звучал подозрительно похоже на «почему они такие идиоты».***
К большому удивлению Не Хуайсана, несмотря на изначальные проблемы с именами (никто не хотел произносить имя Суйбяня. Вообще никто. Единственный человек, делающий это, — Не Хуайсан, но ему пришлось, ведь он был DM) и последующие трудности с соблазнением персонажа Лань Ванцзи, кампания до сих пор не превратилась в полную катастрофу, не отклонялась от первоначального сценария, когда Мастеру приходилось полностью переделывать задумку с нуля. Хотя это не означало, что история полностью следовала по запланированному им сценарию. Когда Не Хуайсан вёл персонажей через обширный континент Цинхэ, большинство их подвигов напоминали сюжет какой-нибудь комедии. Сначала Лебин и Ванцзи опьянели из-за одной чаши вина, провалив проверку убеждения, после они наткнулись на сарай и случайно украли всех коров. Потом Саньду постоянно терпел неудачу в своих соблазнительных бросках, и в какой-то момент их группу даже выгнали из города за оскорбление всего женского населения. Затем Вэнь Нин сумел по-настоящему обмануть могущественного бессмертного мудреца, заставив его скупить всё бесполезное барахло отряда за баснословную цену, выбросив натуральную 20 на проверке убеждения. И в одном занятном случае Ванцзи и Суйбянь притворялись парой новобрачных, чтобы украсть некий артефакт, появляющийся только один раз в году на фестивале плодородия, в то время как остальная часть группы отвлекала охотников за головами, которых наняла семья Ванцзи, прикидываясь куртизанками из публичного дома по соседству. Верный слову своего игрока, Ванцзи быстро стал преданным стражем Суйбяня, оберегая его от самых обыденных вещей, таких как отпугивание собак (возникших из-за реальной фобии Вэй Усяня) и более серьезных. Таких как защита от атак, которые, если бы задели, из-за низкого здоровья могли бы мгновенно его убить. Что касается других персонажей, Лебин быстро стал миротворцем партии и благодаря его связям со многими влиятельными NPC также был тем, кто хранил все деньги. Персонаж Вэнь Нина, Призрачный Генерал, по вине порядком ужасной удаче играющего, оказался обозначенной жертвой похищения, хотя по непонятным причинам смог пройти большинство проверок на ловкость. С другой стороны, у Саньду и Суйбяна с самого начала были весьма враждебные отношения, в основном вытекающих из их противоречивых убеждений, которые постепенно перешли в неохотное уважение и дружбу. Казалось, всё шло хорошо для Мастеров Магического Пути. До тех пор, пока Вэнь Нин не провалил все свои спасброски после того, как его персонаж оказался ранен во время их первого крупного сражения. — Не волнуйся, Вэнь Нин. Я просто заставлю Суйбяня вернуть твоего персонажа к жизни, например, личом или что-то в этом роде, — говорит Вэй Усянь, утешительно поглаживая спину разочарованного Вэнь Нина. Он продолжает, повернувшись к Не Хуайсану. — Если я так и сделаю, сможет ли он всё ещё контролировать своего персонажа? — Подожди, дай мне проверить, — отвечает Не Хуайсан, хватая со стола изношенное, хотя и ухоженное руководство по игре. Листая страницы с легкостью длительных практик, он бегло сканирует информацию, прежде чем захлопывает книгу с удовлетворенным кивком. — Он сможет, но, чтобы возродить его, тебе придётся бросить на это, Вэй-сюн. — О, хорошо, это не так сложно, как я думал. Похоже, Призрачный Генерал в конце концов получит второй шанс на жизнь! — Ты так легко это говоришь… — Вэнь Нин вздыхает. — Выясним по ходу дела, — произносит Вэй Усянь, прежде чем возвращается к повествованию. — Суйбянь поворачивается к тому месту, где Призрачный Генерал безжизненно лежит на земле. Он... Дайте подумать. Он достает множество бумажных талисманов, каждый из которых исписан черными чернилами... Подождите, нет! Это совсем не выразительно. Талисманы исписаны ярко-красной киноварью. Я сделаю это сейчас. Чем быстрее я прочту заклинание, тем больше у нас будет шансов призвать его душу. Саньду немедленно прерывает: — Определённо нет! — подрывается Цзян Чэн, слишком глубоко погрузившись в роль ненавидящего некромантию воина Саньду. — Он мертв, его душа уже покинула тело, но важнее всего, он наш союзник и наш друг! Он не заслуживает быть порабощенным твоими темными искусствами, чтобы в итоге стать марионеткой, не имеющей свободу воли, — Саньду достает свой кнут Цзыдянь и угрожающе приближается к некроманту. — Если продолжишь, я остановлю тебя прямо здесь и сейчас! Прежде чем заговорить, Лань Ванцзи слегка сужает глаза, смотря на Цзян Чэна: — Мой персонаж становится между ними. Он держит Бичэнь в руках, глядя Саньду прямо в глаза. Если ты нападёшь на него, я отплачу тебе тем же. — Суйбянь скрипит зубами, вытягивая шею, чтобы выглянуть из-за плеча Ванцзи. Именно потому, что он наш друг, я делаю это! Разве он не имеет права отомстить тому, кто убил его голыми руками? Получить ещё один шанс на жизнь на земле, сохранив все воспоминаниями, без необходимости бесчисленные годы ждать перерождения? — То, что ты говоришь — кощунство! Твои способности только уничтожат его, ты, чертов еретик, — отвечает Цзян Чэн, опустив глаза на игральную доску, пытаясь придумать, что Саньду скажет и сделает дальше. — Саньду, он… Э-э-э… Он просто продолжает прожигать его взглядом, не в силах продвинуться вперед, пока Ванцзи блокирует путь. — Суйбянь смотрит на Саньду, встречая его взбешенный взгляд. Даже после всего, через что нам пришлось пройти, ты всё ещё не доверяешь мне? Ты правда думаешь, что из всех людей я лишу свободы друга? Клянусь тебе, если... когда я верну его, он всё ещё будет обладать своим собственным разумом и чувствами, даже если его сердце больше не будет биться. Доверься мне, как и я тебе, - Вэй Усянь отшатывается, хватаясь за сердце, будто слова Саньду в самом деле задевают его. Не Хуайсан не может не поразиться его актерским мастерством. — Саньду рычит, но его одолевают противоречия. Он хочет согласиться, что никогда не доверял ему, человеку, который так непринуждённо обращался с чем-то злым, но он всё ещё был его товарищем, тем, кому он бы доверил свою жизнь. Возможно, он не одобрял путь, по которому тот шёл, но Суйб... Я имею в виду, этот человек был тем, кто снова и снова доказывал свою надежность, несмотря на то, что являлся самым нелепым человеком, которого он когда-либо встречал, — Цзян Чэн говорил очень неохотно, как если бы разговор раскрывал что-то, о чем он действительно не хотел говорить вслух. — Он смотрит на Су... Некроманта в течение долгого времени, борясь со многими чувствами внутри него. В конце концов он приходит к решению. — Ладно, — говорит Саньду, но выглядит так, будто сейчас ему один за другим вырвут все зубы, — тогда сделай это, но знай, если он не захочет быть в этой форме, привязанным к телу, которого уже нет в живых, я лично освобожу его. — Суйбянь кивает и начинает кастовать заклинание «Воскрешение мертвецов», — в заключение произносит Вэй Усянь. — Вэй-сюн, делай проверку способностей сейчас. Ты должен бросить как минимум 16, чтобы это сработало, — говорит Не Хуайсан, передавая кости. — Удачи, — добавляет он, когда Вэй Усянь готовится к броску. Дайсы брошены. Останавливаются, показывают результат. Шестнадцать. У него получилось. Все выдыхают с облегчением.***
— Сейчас отряд окружен шайкой злобных воров, досаждающих вам уже некоторое время. Благодаря Саньду и Призрачному Генералу, удается сбежать, хотя воры висят у вас на хвосте и почти догоняют. Вы натыкаетесь на кладбище с огромным каменным склепом. Что будете делать? — Мой персонаж открывает дверь склепа с помощью магии. — Окей, бросай на проверку способностей. — Мгм. Кости стукаются о поверхность. — Так, Ванцзи сильным порывом ветра удается отпереть дверь, но все воры в округе слышат грохот, выдающий ваше текущее местонахождение. Вскоре они все прибудут в склеп. — Суйбянь быстро проходит мимо Ванцзи в открытый склеп и кастует заклинание на мертвых внутри. Просыпайтесь, ребятки! Пора приниматься за работу! Слышится раздраженный вздох. — Разве тебе не нужно использовать флейту, чтобы пробудить мертвецов? Как ты мог забыть, это буквально записано в листе твоего персонажа. — Не торопи меня, Цзян Чэн, я знаю, что делаю. Во всяком случае, Суйбянь подносит флейту к губам и начинает играть несколько нот легендарной песни Take On Me барда a-ha... Что-то ударяется о твердую поверхность. — Ты, чертов тупица! Не могу поверить, что мне постоянно приходится тягаться с тобой. — Именно поэтому теперь я заставлю его сыграть Despacito.***
В конце концов, удача покинула их. — Блять, блять, блять, — ругается Цзян Чэн, с болью и ещё чем-то, больше напоминающим ужас, наблюдая за проваленным спасброском Вэй Усяня. Во время сражения против первого злодея кампании, отряд авантюристов разделился, стоило им войти в логово антагониста — Цитадель Ян в городе-государстве Дон Ли. Неожиданно, но на этот раз удача не благоволила Суйбяню, которому до сих пор удавалось пройти все проверки кампании с минимальными трудностями, в отличие от бедного лучника, обернувшегося личем, за которого играл Вэнь Нин. Продвигаясь дальше, некромант столкнулся лицом к лицу со злодеем в одиночку, пока остальные отчаянно пытались добраться до него, одновременно уворачиваясь от различных ловушек и разрушая защищающие башню заклинания. Двое столкнулись. Началась ожесточенная битва между колдуном и некромантом с удивительными трюками и неожиданными поворотами, которые заставляли игроков сидеть как на иголках. Злодей получает критические удары, но почти вынуждает Суйбяня признать поражение, пока тот посылает волну за волной солдат-нежити, которые сразу же уничтожаются злостными вспышками огненной магии. В конечном счете, ему приходится прибегнуть к запрещенной технике некромантии, имеющей высокий шанс убить заклинателя после использования, «Стигийской Тигриной Печати». Хотя Суйбянь и наносит решающий удар, значительно ослабляющий колдуна, в то время как его отряд врывается, пуская смертоносные техники, неудачные броски Вэй Усяня как на избежание негативного эффекта заклинания, так и спасбросок означали, что путешествие барда-некроманта подошло к концу. Не Хуайсан прикусил губу, отрывая взгляд от дайсов и их насмешливых результатов, и посмотрел на Вэй Усяня. Надо отдать ему должное, он не выглядит сердитым и не собирается ругаться направо и налево, как это делает Цзян Чэн. Вместо этого Не Хуайсан сталкивается со спокойными разочарованным выражением. Выражением человека, который хоть и неохотно, но уже смирился со своей несчастной судьбой. — Воздействие магии оказалось слишком велико для тебя, даже несмотря на твою силу и способности прославленного некроманта. Вы видите, как запретная энергия прожигает Суйбяня изнутри, болезненно и грациозно обвиваясь вокруг него, как чёрные вены начинают вздуваться под его бледной кожей. На ваших глазах его тело медленно превращается в пепел. Цена, которую ему пришлось заплатить за использование запрещенной магии, — тихо произносит Не Хуайсан, наблюдая за разнообразными эмоциями на лицах группы. Он продолжает, голос становится громче, когда он переходит к следующей части: — Колдун Дан ЛинХай хоть и стоит одной ногой в могиле от смертельных ранений, окидывает триумфальным взглядом ваш скорбящий отряд и умирающего Суйбяня. — Глупцы, — он сплевывает сгусток крови и слабо смеется, — вы можете убить меня, но наши планы уже приведены в действие. Вам не сбежать от иллюзий, что скрывает истинное лицо этого человека, как от теней, прячущихся на свету. По большому счету, это поистине лишь незначительная неудача. — Вместе со зловещими напутствиями жизнь покидает его глаза, и ваша группа — единственные, кто остаётся. — Лебин опускается на колени рядом со своим другом и товарищем. В памяти пробегает каждое известное ему заклинание, но чувство беспомощности приходит вместе с осознанием того, что он не в силах ничего сделать, чтобы помочь. — Прости, мой друг, но моей магии недостаточно, чтобы это остановить. Моих ранений слишком много, даже чтобы исцелить самого себя, и если я попытаюсь передать свою ци, это лишь причинит тебе ещё больше боли, — произносит за своего персонажа Лань Сичэнь, его глаза покраснели. — Я… Разве мы ничего не можем сделать, Хуайсан? — говорит он, выходя из роли, чтобы взглянуть на их молчащего Мастера Подземелья. Не Хуайсан медленно качает головой. — Суйбянь ухитряется улыбнуться, но кривится от боли. Магия разрывает его изнутри, но у него всё ещё хватает сил, чтобы в последний раз поговорить с отрядом, — отвечает Вэй Усянь, беря повествование на себя. Несмотря на неожиданно спокойное лицо, его голос немного дрожит, в самом деле вписываясь в разыгрываемую сейчас сцену. — Я не жду, что ты спасешь меня, Лебин. Путь, по которому я иду, это та тонкая грань между славой и позором, так что рано или поздно я погиб бы ужасным образом. Я и не подозревал, что это настанет так скоро. Суйбянь слабо смеется, кашляя, кровь стекает по его подбородку. Он закрывает глаза, прежде чем мягким шепотом произнести им свои последние слова. Мое единственное сожаление... что у меня — у нас — не хватило времени выпить в последний раз. Под столом, незаметно для чужих глаз, руки Лань Ванцзи сжимаются в кулаки, ногти почти болезненно впиваются в ладони. Его лицо, однако, остается таким же бесстрастным, как и всегда. — Солнце начинает опускаться над городом, отряд наблюдает, как тело их спутника обволакивает темная аура: сначала пальцы, затем руки, потом ноги, и, наконец, достигает груди, где находится его сердце — перед тем, как оно окончательно обращается в пепел. Он ушел, разрушен той же самой магией, что использовал для спасения тысячи жизней. Повисшее молчание прерывают тихая ругань и шмыганье носа. — Значит ли это, что я сейчас вышел из игры? — несколько мгновений спустя спрашивает Вэй Усянь у Не Хуайсана, протягивая шмыгающему носом Вэнь Нину коробку с салфетками. — Я имею в виду, так как мое тело погибло, мы больше не сможем осуществить тот трюк, который я делал с Вэнь Нином. — Что ж...***
— Прости. — Хм? За что ты просишь прощения, Лань Чжань? — Я недостаточно защищал твоего персонажа. Смех и дружеское похлопывание по плечу. — Как благородно, второй Брат Лань! Я уверен, Суйбянь был бы счастлив узнать, что ты так серьёзно воспринял обещание защитить его. — Ты привязался к нему. — Конечно! Знаешь, я ведь очень усердно работал над персонажем. Тем не менее, с этим ничего не поделаешь, удача просто не вовремя покинула меня. На самом деле, я больше удивлен тем, как отреагировали вы с Цзян Чэном на смерть Суйбяня. До сих пор не могу поверить, что Цзян Чэн действительно плакал! Тихий выдох. — В самом деле, не беспокойся об этом, Лань Чжань. Всё в порядке, правда. — Ладно.***
— Не могу поверить, что оплакивал твоего персонажа, — возмущается Цзян Чэн. — Ты придумал буквально такого же, это против правил! — Как будто тебе известны все правила Подземелий и Драконов, Цзян Чэн, — издевается Вэй Усянь, заполняя характеристики своего нового персонажа на свежем листе. — Я некромант! Я способен вернуть мертвого к жизни, даже если это я сам! Кроме того, технически это не будет тот же персонаж, если я дам ему другое имя. — Это вообще законно?! — восклицает Цзян Чэн, поворачиваясь к Не Хуайсану с раздраженным выражением лица. Не первый раз в этой кампании Не Хуайсан желает скинуть свою роль Мастера Подземелья на кого-то другого. — Технически, — медленно и неохотно отвечает Не Хуайсан теряющему терпение Цзян Чэну, — он может из-за способности, что дал персонажу в начале. Ты помнишь, та, которая называется «Переселение души»? После этих слов Цзян Чэн выглядит так, будто из него выкачали весь воздух, и вся злость одним махом покинула его тело. Он откидывается на спинку стула и потирает виски, видимо пытаясь избавиться от самой сильной головной боли в своей жизни. Не Хуайсан испытывает к нему величайшую степень сочувствия, но и переживает, что кампания закончится тем, что он заработает себе язву. Или припадок. Или и то, и другое. — Ладно уж, но если ты снова назовешь его таким же глупым именем, как Суйбянь, клянусь богом…***
— Я назову его… Драматическая пауза, в то время как остальные смотрят на него с различной примесью тревоги и трепета. — Чэньцин! Коллективный вздох облегчения проносится по комнате. — Уже лучше, — комментирует Лань Ванцзи, кратко описывая чувства всей группы. — Не так уж и трудно это было, — горько пробормотал Цзян Чэн.***
Неудивительно, что поведение отряда не сильно меняется, за исключением нескольких важных деталей. Первая заключается в том, что Чэньцин должен убедить остальных персонажей в том, что он «на самом деле реинкарнация души Суйбяня в другом теле и это не какая-то уловка какого-нибудь подражающего ему некроманта, чтобы использовать репутацию Суйбяня в своих целях». Вторая деталь, это то, что после битвы с Даном ЛинХаем, партия рассеялась по всему континенту, не заостряя внимания на последних словах колдуна из-за мирного времени, вскоре наступившего на земле после его смерти. Только бард-паладин, Ванцзи, сразу поверил Чэньцину, бросив идеальные 20 на проверке восприятия. Остальные персонажи, не обладая особой удачей, нуждались в более неопровержимых доказательствах. Убеждать Саньду, во время таймскипа занявшему выдающуюся должность в Храме Ляньхэ, пришлось дольше всех, как из-за его характера, так и из-за того, что Цзян Чэн выбросил наименьший результат. В отличие от первой части, где у партии была цель и явный злодей, преследующий их, эту кампанию Не Хуайсан превращает в загадку, связанную с событиями первой части кампании, когда группа пыталась разрешить ситуацию с кровавыми бойнями во множественных деревнях по всему континенту. Чем дальше они двигались по сюжету, тем становились всё более и более уверенными в том, что убийства были заранее запланированными. Собрав все кусочки воедино, в конце концов отряд выяснил, что начертанный кровью круг был заклинанием кровавой жертвы, которое, как поговаривали, исполняло самое сокровенное желание жертвующего. Настоящий заговор в действии, который в конечном итоге приводит их к центральной власти континента.***
Великолепная концовка заставляет Не Хуайсана гордиться тем, что он сам все это придумывал, учитывая, как он драматически раскрывает личность человека, учинившего весь хаос кампании. Злодеем оказывается тот, кому они с самого начала доверяли. Тот, у кого были ресурсы, власть и интеллект, чтобы осуществить свой план. Тот, кого даже самовлюбленный и высокомерный колдун Дан ЛинХай признал, как превосходящего над ним. Тот, кто пережил так много личных потерь, прежде чем пробиться к вершине, кто указал партии на важные места и поделился с ними информацией касательно основных событий. Человек, который иногда даже присоединялся к ним во время приключений и являлся близким другом Лебина. Глава Императорской Академии Волшебников, Линь ТянъЯо. Хотя его манипуляции заставили отряд опозориться во время ежегодного Мирного Собрания, когда он выдвинул против них ложные обвинения, прикрепив такие же ложные доказательства. Тем не менее, в конце обман все же раскрылся, когда его связи с Даном ЛинХаем и таинственными убийствами в деревнях обнаружились в посмертном письме с признанием, написанным женой Линь ТянъЯо. Убегая в храм на север, группа продолжала преследовать его и бросила вызов в финальной битве. Линь ТянъЯо, как намекал им перед смертью Дан ЛинХай, являлся мастером иллюзий и самым трудным встреченным отрядом испытанием. Бросая заклинание за заклинанием, членам партии пришлось столкнуться с множественными видениями своих страхов, сожалений и потерянных близких, пытающимися сломить их и заставить впасть в безумие и убить себя. Или друг друга в бешенстве. У них получалось лишь немного парировать атаки, так бедному Лебину едва удавалось поддерживать исцеление, а броски во время этой сессии были словно совсем не на их стороне. Не смотря на то, что у них выходило уклоняться или избегать нападений, получая минимальный урон, они не могли наносить критические удары, а иногда даже удары вообще. Это было безвыходное положение, которое длилось, казалось, на протяжении нескольких часов. Ситуация на поле боя изменилась в пользу Мастеров Магического Пути, только когда Цзян Чэн, раздраженный тем, что не может нанести хороший удар, который бы навсегда покалечил Линь ТянъЯо или, по крайней мере, помешал бы ему двигаться в течение нескольких минут, выкрикнул, что Саньду ударит этого ублюдка по яйцам, а потом бросил на это. И получил натуральную 20. Это было поистине достойным завершающим зрелищем их кампании.***
— Не могу поверить, что всё наконец-то закончилось, — подмечает Цзян Чэн, после того, как помог остальным собрать игральные принадлежности, хотя на его лице застывает довольная улыбка. — Действительно, вся кампания, казалось, длилась намного дольше, чем было на самом деле. Как будто мы играли больше года, а не пару недель, — говорит Лань Сичэнь, плавно поднимаясь со своего сидения. Он бросает взгляд на часы, висящие на стене. — Уже довольно поздно, так что давайте, наверное, выдвигаться сейчас, если не хотим попасть в пробку. — Отлично, я умираю от голода! — восклицает Вэй Усянь, небрежно закидывая руку на плечо Лань Ванцзи. — Эй, Лань Чжань, давай где-нибудь перекусим, я плачу. Удивлялся ли Не Хуайсан случайными проявлениями физического контакта, которые Вэй Усянь проделывал с самым эмоционально безразличным человеком, которого он когда-либо встречал в своей жизни? Не после того, как Лань Ванцзи позволял ему это неделями. Хотел ли он это знать? Точно нет. — Мгм. — Тебе лучше оставить свои розыгрыши, и не перчить его еду, придурок. В прошлый раз мы отдали Вэнь Нину целую упаковку молока, а затем побежали, чтобы купить еще одну! — Я… я сожалею об этом… — Цзян Чэн, ты ранишь меня. Ты же знаешь, я не могу ничего с собой поделать, когда дело доходит до добавления специй! — Именно поэтому родители запрещают тебе заходить на кухню. Лань Сичэнь поворачивается к Не Хуайсану, прежде чем тот выходит, чтобы вместе последовать за остальной частью группы, покидающей дом Не. — У тебя настоящий талант к рассказыванию историй, Хуайсан, — хвалит он. — Этот персонаж, Линь ТянъЯо, особенно интересный! Несмотря на то, что он оказался злодеем, он всё ещё был очень убедительным. Как ты его придумал? Не Хуайсан прикрывает улыбку рукой. — Скажем так, у меня было с чем работать, Сичэнь-гэ.The End