Пустые слёзы

— Здравствуй, мамочка. — аккуратно положив цветок на пьедестал перед надгробием, Ай вернула ладонь в крепко сжатую ладонь отца. В день её рождения они вместе с папой приезжают на кладбище. К холодном камню, с именем матери. Вроде хочется сказать столько слов, а нечего. Хочется плакать и смеяться — но нет сил. Малышка молчит, сдерживая странный порыв внутри. Что может ответить одинокий столб из камня? Что может сказать или ответить? Ничего. — Зажжёшь свечку? — протягивая дочери небольшую палочку, мужчина заметил в глазах дочери страх — Ай, что случилось? — Папа сердится на меня. — Почему я должен сердиться? — непонимающе спросил он, садясь на колени перед ребёнком чтобы более четче услышать. — Потому что, из-за меня папа не может быть счастливым. «Почему?» — шокировано смотря на дочь, Рен недоумевал, откуда у его чада такие мысли. Когда он дал ей повод о таком даже подумать? Не то чтобы решить? Когда он позволил такой мысли попасть в голову своей дочери? — Ай, о чём ты говоришь? — голос невольно вздрогнул, давая повод Цуруге-младшей утвердиться в собственных подозрениях. — Я-я… — взахлёб плача, ребёнок неуверенно утирал слезы и пытался что-то сказать. —Слышала… Как… Вы с дядей… Ра-ра-разговаривали… — В-вчера? — напугано уточнил актёр. Та в ответ кивнула головой. Тихий плачь начал становится громче сжимая сердце мужчины в тиски. «Господи…» — Ай, в том, что мы вчера обсуждали с дядей Лори нет твоей вины, — взяв в свои ладони её крохотные ручки, он почувствовал, как его трясло от одной только мысли, что он дал подумать собственному ребёнку, что она в чем-то виновата. — Но ведь, мама умерла, когда я появилась на свет… — немного успокоившись, Ай начала спорить и отталкивать папу. — Значит, я-я проклятый ребёнок… — Нет-нет-нет! — лихорадочно стиснув ребёнка в объятиях, Рен почувствовал, как земля из-под ног начинает пропадать, переворачивая его мир с ног на голову. — Ай, ты моя дочь, ты моё солнышко… Разве, ты могла стать таким ребёнком? Нет-нет-нет… Ты у меня самая лучшая, и никто не может даже и представить, как мне с тобой повезло… Ощущение, как и сердце пытаются найти частичку чего-то настоящего и живого. Дышать, сейчас. Вдохнуть этот холодный воздух. Отчаяние. Горькое, обжигающе всю полость рта от обиды. Он снова рушит, что долгими и упорными стараниями выстраивала Кёко. Он хочет уничтожить всё, о чем она так мечтала — о семье, счастливой жизни… И из-за чего? Из-за конца? Из-за осознания, что их хэппи энд так и не наступит? Но причём тут его единственная и любимая дочь, что с таким трудом смогла выжить? Кёко боролась за её жизнь, прося его позаботиться о ней за двоих, а он… А он… Ему надо остановиться, что-нибудь придумать. Прекратить сжигать все мосты, где на той стороне она его ждала, пытаясь успокоить его истерзанную душу, что нахлебавшись вдволь горем, сам себя и мучил. — Пожить у бабушки? — непонимающе повторила девочка, смотря на собравшейся семью. —  Я должен буду уехать по работе на месяц, а бабушка с дедушкой за тобой приглядят пока меня не будет. — А Нобу будет не против? — посмотрев в сторону бабушки, Цуруга немного вздрогнула. Бабушка и дедушка немного удивлённо смотрели на неё, будто она сказала что-то глупое. Переглянулись и тихо посмеялись. — Нобу будет только рад, — отсмеявшись и придав своему тону совершенно твёрдое спокойствие в словах, Могами посмотрела на мужа и ждала, когда он подтвердит её слова. — Всё-таки молодой дядя. Познает всю ответственность своего статуса. — подхватил Сусуму. Взрослые неожиданно дружно рассмеялись, пока ребёнок, дрыгая ногами продолжал непонимающе смотреть на них. Взрослые — это взрослые, они постоянно со своими странными шутками. — Папа, ты о себе заботься, хорошо? — внимательно посмотрев в глаза отца, светловолосая красавица требовала выполнения обещания, которое они закрепили пару минут назад мизинцами. — Конечно, родная. — ангельски улыбнувшись дочери, Рен поцеловал её в лоб. — Очень тебя прошу, без чудачеств. — высказалась женщина после того, как Тоудоу забрал внучку. — Саэна-сан, вы так говорите, словно я какой-нибудь многоразово-пойманный воришка с достаточно большим списком судимостей. — Всё ещё язвишь. — Почему же? Я же просто уточняю. — Рен, тебе надо сюда вернутся. Живым и целым, понимаешь? Я не хочу хоронить ещё кого-то раньше себя. Цуруга закусил губу, сведя брови. — Я не смогу заменить ей всех родителей. А ты можешь, потому что, ты её отец, который в этой жизни может быть у неё в одном экземпляре. Я заберу её настолько, сколько нужно, но ты обязан прервать этот порочный круг и идти дальше. Прошло больше семи лет, понимаешь? Это очень большой срок. — Понимаю, Саэна-сан, — поклонившись, он постарался улыбнуться ей. — Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Я… — Не давай мне обещаний, которые не сможешь сдержать. — Я не даю их… Я просто… Я приеду. Обещаю. И всё наладится.