Петля Иуды

Закат кровью разливался по небесам, обагряя каждое облако своими брызгами. Эта кровь проникала сердца суетящихся по улицам города людей, которые с недавних пор носят на шее тяжелый, словно камень, грех, и грех этот им вовек не искупить и не замолить никакими молитвами. В этот день небеса и Преисподняя содрогнулись и прекратили войну, длившуюся доселе беспрерывно и впервые за века ангелы и демоны, свет и тьма, мирно делили один кусок хлеба и смиренно молчали. А виновником того греха, как считал он сам, был тот, кого нарекли предателем поголовно все, ведь всегда проще всю вину тяжёлого проступка спихнуть на кого-то одного нежели признать, что виновны все. Просто сидел в данный час и смотрел на свой последний закат, прощаясь с жизнью и доедая себя изнутри, тринадцатый апостол, носивший имя Иуда Искариот. Лохматый черноволосый мужчина с густой бородой сидел, рассматривая закат над пропастью под осиной, и перебирал в руке тридцать серебряных монет. Он поднял задумчивый взор своих выцветших глаз к небесам, последний раз произнося: – Учитель. Я предал Вас и Ваше доверие, попусту нарекли вы меня своим Апостолом, не достоин я сего звания. И Вас я не достоин. Вы несли нам, невеждам, слово Божие, а я так бесчеловечно предал Вас. Не будет мне прощения, да я его и не прошу. Лишь надежду имею, что вам там лучше, чем здесь было. Мы, этот мир, не достойны и лучика света, исходящего от Вас. Он произнес это пересохшими губами, в голосе его слышалось глубокое раскаяние, сожаление и пустота. Эти чувства выедали у него все внутренности, каждый день пожирая и эхом отдаваясь в его голове.

«Как мог он так поступить. Он не достоин жить. Не достоин дышать.»

И Искариот это понимал, закидывая на осину тугую верёвку и завязывая петлю покрепче. Не достоин помнить об Учителе. Не достоин был слышать Его голос. Не достоин был странствовать с ним по миру и слушать Его учения. Не достоин был и капельки Его любви. Искариот так погрузился в процесс поедания себя, что даже не обратил внимания, что уже давно его одиночество нарушено и на ветке рядом с верёвкой, только что заботливо приготовленной Искариотом, сидит маленький мальчик со светлыми волосами. Он сидел, задумчиво рассматривая своими бездонными живыми глазами цвета синего неба закат, весело болтая ножками. – Ты понапрасну совершенно корить себя вздумал, Искариот, – подал голос мальчишка, и Иуда вздрогнул, поднимая голову и уставившись на своего нежеланного и неожиданного визитёра. От мальчика исходила сила, так сильно схожая с той, что исходила от Учителя. Он был прекрасен, словно ангел, сошедший с небес, но в тот момент Искариоту это было недоступно. – Ангел, вы сошли ко мне, чтобы остановить? Вы не знаете какой грех я совершил? – проговорил Искариот в сердцах. Ему подумалось, что сами небеса спасти его, решили отговорить от гибели. В ответ собеседник тихо посмеялся и повернул голову, глядя на него. – Отчего ж не знаю, всё я знаю. Как и то знаю, что годы ты себе укоротить вздумал. Только вот сказать хочу, что ты не виноват в Его смерти и корить себя бессмысленно. Так или иначе, это бы произошло. Люди слишком жестокие создания, понимаешь? Сколько бы добра ты для них не делал, им всегда будет мало. Им всегда хочется убивать. Человечество никогда не ценило то, что боги делали для них. И никогда не ценили добро. Во всем всегда искали подвох и убивали то, что им непонятно или пугало, абсолютно обесценивая учения Бога и всё светлое, что было им даровано небесами, – сказал мальчик, задумчиво откинув голову назад, и придерживаясь руками за ветку, на которой сидел. – Но погиб он из-за моего предательства, если бы не я…. – проговорил Искариот, надевая на шею петлю и затягивая, но его душераздирающий монолог был прерван самым наглым образом. – Если бы его не предал ты, его бы предал кто-то другой. Хочешь переложить вину? - произнес мальчишка тряхнув белоснежными волосами, но не получив ответа, решил задать другой вопрос, который его интересовал не меньше, чем предыдущий: - Скажи, каковы были твои мотивы? Ты ведь больше всех остальных был предан Ему и верил в Его слово. – Я хотел, что бы Он вознёсся. Этот мир не достоин Его и Его доброты. Я видел, как люди причиняли Ему боль и как Он страдал. Я видел, как все кидали в него камни, а Он терпел и прятал раны да ссадины. Я много раз говорил ему защищаться, а Он всё талдычил что-то про веру в добро и про «да возлюби ближнего своего», – фыркнул Искариот и сжал монеты в кулак с такой силой, что по его руке потекла тонкая струйка крови. – Хм…– подал голос мальчик, задумчиво глядя на алые капли, что окрасили землю, – Я хочу поведать тебе историю, которая случилась очень давно. Иуда хотел было сказать, что ему сдалась эта история и этот разговор и вообще, он тут с небом прощается, чтоб счеты с жизнью свести. И чего-чего, а истории слушать ему хочется ну в самую последнюю очередь, если честно, но мальчик, которого Искариот принял за ангела, уже начал свой рассказ. - Много много лет назад, ещё до твоего и моего рождения, даже до рождения твоего Учителя, случилась страшная история, когда первый сын Божий изъявил желание жить со смертной женщиной и любить её. Бог воспротивился его желанию и очень сильный скандал тогда разразил небеса, сын Божий таки спустился наземь и обвенчался с той женщиной. Да люди оказались порочны и испугались его и его дитя, что носила под сердцем та женщина. Отец её пришел однажды и заколол свою дочь, сказав, что она грешница и блудница, раз посмела осквернить тело сына Господа. И пронзил он её сердце колом. Жутко, не так ли? — мальчик прервал свой рассказ, глядя как последние лучи солнца скрываются за горизонтом, погружая город во тьму. Искариот, возможно, понял бы какую страшную историю повествует ему ангел и увидел бы какие-то аналогии, да уж больно сильно он погрузился в свои мысли и в самобичевание. А мальчик тем временем продолжил: — Так вот, вернувшись домой, сын Божий узрел картину, которая ввергла его в глубокий ужас и отчаяние, в его добром сердце, которому недоступны были такие чувства как злость, зависть и ненависть, не укладывалось, что могло привести к такому результату и за что люди так поступили с его избранницей. Тоска, уныние и бесконечное горе захлестнули его душу, раскроив сердце на две части. Похоронив возлюбленную, он постоянно сидел возле пещеры, что служила ей могилой и скорбел. Очень много слёз он тогда пролил, открестившись от людей. Пока ведомые ненавистью и страхом пред гневом сына Божия люди не пришли и не схватили его, уводя на казнь, решив, что ему лучше умереть, — проговорил мальчик с нотками неподдельного ужаса в голосе и замолк, будто обдумывая и пытаясь понять причину того поступка. А потом продолжил, но продолжил свой рассказ он уже пустоте и звёздам, что начали появляться на небесах, ведь Искариот только что повесился и его труп болтался на верёвке рядом с мальчиком. — Они разорвали его тело и разбросали останки. Страшная участь. Он ведь нёс всем столько добра, а отплатили ему такой ужасной болью, — Вздохнул мальчик укоризненно качая головой и посмотрел на серебряные монеты, что выпали из рук Иуды и лежали под его парящими в воздухе ногами. - Фу, я ведь ещё не закончил, - мальчишка перевел укоризненный взгляд на болтающийся труп, который колыхнулся под дуновением свежего ветерка. Мальчик достал из-за пояса маленький нож и перерезал веревку. Тело Искариота рухнуло на землю. После чего мальчишка вернул нож на место, свесился с ветки и, провернувшись в воздухе, спрыгнул вниз. Он вытянул руку перед собой, выводя пальцем круг, и в воздухе возле его ладони появилась красивая черная с синим отсветом диковинная витиеватая печать. Мальчик просунул руку в печать, достал оттуда свиток и начал произносить слова на древнем, давно забытом языке. Тут же на земле, вокруг тела Искариота, развернулся магический круг, такого же цвета, что и печать до этого. Из круга стал появляться иссиня-чёрный дым, который, словно щупальца древнего чудовища, опутал тело висельника. После этого по дыму поползли золотые письмена. Они становились всё ярче, пропитывая своим светом всё тело тринадцатого апостола. Так продолжалось достаточно долго, но через некоторое время дым стал собираться в одном месте, выстраиваясь в чудаковатую красивую черную печать с сине-золотым отливом и, закончив построение, формация вошла в тело Искариота и какое-то время от Иуды исходило тёплое приятное голубое свечение. - Цени жизнь и то, что у тебя есть, - проговорил мальчик опуская руку и растворяясь в воздухе. Иуда распахнул глаза и уставился куда-то в черные небеса, поражаясь красоте, что представилась его уставшему взору. Мириады крошечных огоньков рассыпались по небесам, создавая невероятные, невиданные доселе Искариотом, узоры. А во главе огромного войска небесных светил, низко над землей висел огромный лунный блин и казалось что если вытянуть руку, то до него можно дотянуться и пощупать. Иуда поддавшись детскому восторгу от увиденного вытянул руку вверх к луне, но, к его удивлению, коснуться её так и не удалось. Только спустя пару мгновений он осознал, что что-то не так. Подул легкий ветерок и до Искариота донёсся тихий шелест листвы откуда-то сверху. Он покосился глазами в сторону звука и увидел осину. "Ах, да...я же умер" - пронеслось в его голове и воспоминания о болтающем Ангеле, о верёвке, о закате тупой болью ударили в его голову. Было настолько больно, что он схватился за голову руками и повернулся на бок, сжимаясь в комок и жмуря глаза. Когда невыносимая боль отступила, Искариот сел на земле и по его щекам что-то скользнуло, что-то, похожее на нежный шелк. Это его неслыханно напугало и, точно кролик загнанный в ловушку опытным охотником, он подполз к осине, осматриваясь и вжимаясь в шершавый ствол прохладного дерева спиной. Пальцы его коснулись холодной земли и сгребли в кулак что-то холодное. Искариот тут же выронил то, что схватил и до его слуха донесся звон металла. Его чувства были обострены как у младенца, взор его устремился к источнику звука и он увидел несколько серебряных монет, что сжимал в кулаке, когда руки на себя накладывал. На них остались подсохшие капельки крови. Он поднял свои ладони, желая понять, откуда та кровь на монетах, но данный вопрос так и остался бещ ответа, ведь на его руках не было ни царапинки. "А я точно мёртв?" Эхом раздалось в его голове. Он коснулся пальцами шеи и обнаружил на ней свою петлю. Значит, он таки повесился. Но край веревки был перерезан. "Значит, меня спасли?.. Но кто? " Искариот завис, силясь осмыслить вопрос, родившийся в его голове и вспоминая события этой ночи. В его памяти всплыли живые синие глаза, что с жадностью и неподдельным интересом смотрели на него с ветки дерева. Светлые волосы, что обрамляли аккуратное личико и алые губы, что были растянуты в легкой полуулыбке-полуусмешке. "А он ведь незаконно прекрасен…" Подумал Иуда только сейчас почему-то решив обратить внимание на внешность и черты лица своего нежеланного визитера, которого он принял за Ангела. "Значит он явил свой лик чтобы даровать мне жизнь, как наказание?" Полностью погрузившись в размышления, Искариот не заметил, как наступило утро и первые лучи солнца коснулись грешной земли, прогоняя тьму. Искариот повернул голову глядя на солнце и зажмурился, прикрывая глаза ладонью и слабо улыбнулся. - Слушай, без бороды и с помытой головой, ты прямо таки красавчик. Раздался голос над головой Искариота. Повернув голову и разлепляя глаза, он увидел того самого ангела, и почему-то сказанные им слова Искариота неслыханно разозлили. И лишь потом, когда гнев отступил, уступая место способности здраво мыслить, смысл слов до Искариота дошел. - Что? - сухо выдал он, правда вышло гораздо резче, чем он того хотел. - Что слышал, Искариот, в попугаи я тебе не нанимался, — укоризненно произнес мальчишка и покачал пальчиком пред лицом Искариота. Горе-самоубийца лишь забавно проследил глазами за пальцем, смутно осознавая смысл сказанных мальчиком слов. - Вы спасли меня? - сбившимся от волнения голосом вопрошал Искариот у мальчика, руки его предательски задрожали, как будто он боялся услышать ответ. - И да, и, в то же время, нет. Как знать, как знать... — протянул мальчишка прижав пальчик к щеке делая невероятно удрученный вид. А Искариот вновь поймал себя на мысли о том, что мальчишка его бесит. Что за увиливание от ответа, неужели столь непосильным трудом было ответить просто «да» или «нет», что за философские нотки в голосе, в конце-то концов! - Это как понимать, потрудитесь объясниться, - У Искариота нервно дернулся глаз. В ответ на это Мальчик лишь весело захохотал, сгибаясь в приступе смеха. До Искариота запоздало начало доходить, что дитя, стоявшее перед ним, ну наврядли создание, жившее в чертогах Эдема. Он сглотнул ком страха, что подступил к его горлу, и дрожащим, севшим голосом произнес - Вы ведь…. Н-не Ангел… я прав? - заикаясь, произнес он. Весёлый хохот тут же оборвался, и на Искариота внимательно, с каким-то высокомерием, смотрели те самые прекрасные живые синие глаза, в которых Искариот раньше просто не рассмотрел коварства. - Ага. - Весело кивнул мальчишка и присел на корточки поравнявшись с искариотом. Но отвечать уже и не надо было, Иуда сам всё осознал и эта очевидность вместе со страхом сковывали его душу и сердце в тиски, и кажется от страха он разучился дышать. Совершенно не отдавая себе отчета, Иуда вскочил, аки ужаленный скорпионом, и сорвался с места. Ноги будто сами несли его, а в голове была лишь одна мысль: «Бежать». Но его одернула, внезапно сильная рука мальчишки, вцепившаяся за его балахон. Иуда изо всех сил пытался высвободиться. Он рванул балахон на себя так, что послышался звук рвущейся ткани. Мальчик отпустил апостола, от чего тот потерял равновесие. Но, быстро развернувшись, он побежал в другую сторону. - Не в ту сторону, - удивленно проговорил Мальчик вослед Искариоту, стоя на краю обрыва, куда тот только что чуть не упал. - Э...Ситри.. С каких это пор тебя люди боятся начали? - Послышался замученный голос слева от мальчика. Мальчик лишь повернул голову глядя на того, кто произнес это и просто развел руками. – Да сам, если честно в шоке, Скорбь, - ошарашенно пролепетал блондин, глядя на кусок ткани в своей руке.