Немного о праздниках, суете, бывших, нынешних и настоящем счастье

      Опутавшие коньки крыш и окна гирлянды спускались до самой земли, рассыпались сотнями крохотных светлячков, расползались по лужайкам, захватывали деревья, дорожки, всю улицу целиком. Это было красиво, прямо таки волшебно, а еще — в данный конкретный момент — ужасно бесило.       Да к тому же ощутимо подмораживало зад…       Ничего удивительного: она выскочила на улицу, накинув на тоненький халатик тоненький кардиган, но так и не ушла дальше скамейки собственного дома. И теперь сидела тут, и жалела себя, и злилась, и почти ненавидела всю эту праздничную чехарду, в которой чехарды было гораздо больше, чем праздника, и чувствовала вину за все это — и потому злилась еще сильнее. Но не только на себя. О нет! Она злилась и на него тоже, хотя прекрасно понимала, что формально ей не в чем его упрекнуть. Но знаете что… к черту формальности! Она устала. Устала так, что вырубилась бы прямо на этой долбанной скамейке, если бы не мерзла. Устала настолько, что уже перестала понимать собственную усталость! И да, он не виноват, да, он предлагал ей решения, но все они были дурацкие. Ду-рац-ки-е. Вот и все.       Зоуи сердито зажала ладони между коленями, едва не прищемив самой себе пальцы. Черт, ей нужно выдохнуть. Может, по-тихому добраться до рабочего кабинета и упасть на диван в приемной? Эта мысль была чертовски соблазнительной, но стоило всмотреться в нее получше, как становилось понятно — нет, это невозможно. Она не может так поступить, как бы сильно этого не хотела. Зоуи застонала от бессилья и спрятала лицо в ладонях.       — Черт! Черт! Черт!       — Да ладно, не может все быть настолько плохо.       Вздрогнув, Зоуи неодобрительно зыркнула на незваного гостя и отвернулась.       — Так, — он сел рядом. — Дай угадаю, все дело в носках? Они валяются по всему дому, да? И постель вечно не убрана? И немытые стаканы на каждом столе оставляют после себя такие мерзкие кружочки?       Зоуи снова покосилась на него, но все же тихонько фыркнула и слегка оттаяла.       — С чего ты взял, что вы настолько похожи?       — Все мужчины похожи, детка, и раз уж ты не сумела ужиться с лучшим из них…       Зоуи закатила глаза.       — Ладно, выкладывай, что хотел — ты видишь, я не в лучшем состоянии и не готова к светским беседам.       — Вот оно. Я нашел самый дружелюбный дом этого города на Рождество!       — Во-первых, Рождество завтра, во-вторых — серьезно, Уэйд, отвали. Если не готов выслушивать мое нытье, то говори, зачем пришел, или отправляйся восвояси, — она махнула рукой.       — Я пришел повидаться с сыном. Завтра в баре напряженный денек, в восемь мы закроемся, и я хотел предупредить, что не смогу прийти раньше. Но знаешь что?       — Что? — поинтересовалась заметно смягчившаяся Зоуи (было время, она здорово боялась того, как поведет себя Уэйд после развода. Но все ее опасения оказались напрасны — он оставался замечательным отцом).       — Я готов выслушать твое нытье и, более того, спасти от воспаления легких, — он снял куртку и накинул ей на плечи. — Потому что я славный малый, и потому что ты мать Томми и нужна ему дееспособной.       — Очень благородно с твоей стороны, — хмыкнула Зоуи, кутаясь в такое знакомое, все еще родное, но уже не будоражащее тепло. — Только что рассказывать? Ты и сам все знаешь: крики, бег, волнение, прерывистый сон, снова крики, снова волнения…       — Верно, — Уэйд поежился. Хотя в то же время это были и самые счастливые воспоминания его жизни. — Знаю, я пожалею, что спросил, но все-таки — как насчет няни?       Зоуи сощурила недобро блеснувшие глаза. Но Уэйд ожидал ответа с самым невинным видом.       — Те, что мне нравятся, давно заняты, — монотонно проговорила она давно заученные фразы. — Те, что не нравятся …       — Не нравятся, я в курсе. Как насчет тех, что посередине?       — Они не хотят к нам идти, ты же знаешь, — процедила Зоуи.       — Сколько ты уволила на этот раз?       — Нисколько. — Зоуи выпятила грудь, но быстро сникла. — Видимо, по старой памяти…       — Тогда ты уволила шестерых, — напомнил Уэйд.       — Да, и уволила бы снова! — заявила Зоуи. — Последняя уложила ребенка — твоего, между прочим, ребенка — спать, и отправилась гулять с бойфрендом.       — Она просто вышла из дома, прихватив с собой радионяню, — поправил Уэйд.       Когда-то эта история чуть не свела его с ума, а теперь он с трудом сдерживал смех.       — Тут не о чем говорить, мистер! — заявила Зоуи, живо напомнив ему то сумасшедшее время, что они провели вместе.       Сумасшедшее, прекрасное, временами невыносимое, но, слава богу, закончившееся так, что они по-прежнему могут сидеть рядышком и болтать обо всем, что взбредет в голову.       — А как же миссис Пампи? — снова поддел он.       Зоуи испепелила его взглядом, но снизошла до ответа.       — На прошлой неделе я своими глазами видела, как она дает им леденцы за то, что они ходят на горшок. Ты только вдумайся в это! Леденцы!       — Ну, в конце концов, все мы выросли на леденцах миссис Пампи, и ничего.       — Спорный вопрос.       — Ну… знаешь что — возьми меня!       — Куда? — не поняла Зоуи.       — В няньки. Я сниму пару смен в баре, и ты сможешь выйти на свою суперважную работу, поможешь своему муженьку зарабатывать на этот большой, красивый дом, а заодно, наконец, выдохнешь и хоть немного прочистишь мозги.       Зоуи растерянно моргнула.       — Ты ведь это несерьезно?       — Почему же? — Уэйд пожал плечами. — Вполне.       Она посмотрела на него с недоверием, будто ждала, что он рассмеется или как-то объяснит шутку. Но Уэйд смотрел на нее с невозмутимым спокойствием и ждал ответа.       — Даже не знаю, — неуверенно проговорила она. — Это как-то… странно?       — Для кого и почему это должно нам волновать? В конце концов, один из этих детей мой, — напомнил Уэйд. — И с близнецами мы неплохо ладим.       Зоуи молчала.       — Ну же, Зоуи. Ты ведь большая девочка, и должна понимать, что почти у любой проблемы есть решение. И раз ты его не находишь, значит, на то есть свои причины.       Зоуи поджала губы, но была вынуждена мысленно признать, что Уэйд в чем-то прав. Конечно, причина была. Все дело в том, что она не только чертовски уставала от всего от этого, но и, откровенно говоря, была счастлива до безумия. Но порой безумие выплескивалось через край и тогда приходилось по-настоящему туго. И поэтому вместо чистосердечного признания она сказала:       — Черт, может, это вообще не для меня? И мне не стоило выходить замуж в принципе? Потому что я прекрасно понимаю, что он делает все возможное и невозможное — крутится на работе, старается помогать мне дома, встает по ночам, но… я все равно постоянно взвинченная и срываюсь! Может, это просто не мое, — в отчаянии повторила она.       — Брось, Зоуи. Я был твоим наваждением, твоим головокружительным, запомнившемся на всю жизнь приключением…       Зоуи насмешливо изогнула бровь.       — В общем, я хочу сказать, что кем бы ни был я или кто-то еще, именно он — тот самый. И ты это знаешь. И он это знает. Все это знают. Так что просто возьми себя в руки, женщина, и иди мирись со своим занудным муженьком.       — Знаешь, — Зоуи слабо улыбнулась, — а это мило. Нет, серьезно… — она слегка толкнула его плечом. — Спасибо.       Она склонила к нему голову, а Уэйд слегка ее обнял, и в этот момент тонкий снежный наст прорезала желтая полоса света из приоткрывшейся двери.       — Вы, должно быть, шутите! — заявил с порога Джордж, впрочем уже без тени того раздражения, которое захлестнуло их с Зоуи во время недавней перепалки.       Осознав комичность ситуации, Зоуи прыснула. Они с Уэйдом поднялись.       — Я шел повидать мелкого, но наткнулся на твою женушку. Пришлось делать твою работу за тебя, — ухмыльнулся Уэйд.       — Вижу, у тебя неплохо получается.       — Как и всегда…       — Прекратите, оба! — возмутилась Зоуи, чувствуя, что краснеет.       Мужчины синхронно хмыкнули и пожали друг другу руки. Стоило Джорджу приблизиться, как Зоуи невольно потянулась к нему, и уже стояла под надежным укрытием его руки. На душе потеплело. Господи, ну и чушь она тут несла… В конце концов, ей нужно просто выспаться. Хотя бы выспаться.       — Слушай, я их всех уже уложил, но если хочешь...       — Правда? — перебила Зоуи, не веря своим ушам.       — Да, и теперь буду делать это чаще, — Джордж прижал ее к себе крепче и виновато улыбнулся. — Они действительно совершенно невыносимы. И совершенно бесподобны. Лиззи двадцать минут рассказывала мне про долгий и насыщенный событиями день своего плюшевого медведя, лишь бы не засыпать.       — Именно, — вздохнула Зоуи.       — Так вот, я говорю, ты мог бы прийти завтра после смены, — Джордж повернулся к Уэйду. — Встретим Рождество вместе, — он посмотрел на Зоуи, и та кивнула. — Или заходи сейчас, если хочешь, только умоляю тебя, потише…       — Расслабься, я приду завтра. А послезавтра посижу с этой оравой, а вы сходите уже куда-нибудь: в кино там или снимите номер…       — Уэйд, — возмутилась Зоуи громким шепотом.       — И выспитесь. Оба. А то выглядите паршиво.       — Ты серьезно? — спросил Джордж.       — Вполне. В крайнем случае — купите себе новый дом.       — И то верно.       Махнув рукой на прощание, Уэйд зашагал по освещенной аллее. Какое-то время они смотрели ему вслед, наслаждаясь тишиной и близостью.       — Знаешь, Уэйд предложил странную вещь: сидеть с детьми пару раз в неделю, чтобы я смогла вернуться на работу. Сумасшествие, правда? — сказала Зоуи, когда они уже собрались зайти внутрь.       — Ну, в конце концов, один из них его, — заметил Джордж, придерживая дверь.       Зоуи взглянула на него с удивлением.       — Он сказал то же самое.       — Ну вот, — Джордж пропустил Зоуи и зашел сам. — Но тогда нам точно вскоре понадобится новый дом.       За закрытой дверью раздались смешки. Затем наступила тишина, нарушаемая лишь звуками долгого поцелуя.