so different.

— Эй, парень, не думаешь, что тебе уже хватит? — проговаривает бармен, наливая сотый «Виски-кола» уже убитому Славе, который около получаса назад перестал говорить и стал просто поднимать стакан, чтобы попросить повторить. Карелин отрицательно качает головой и забирает стакан из рук бармена, выпивая его залпом. Да, ему определенно уже хватит, но напоминать просто бесполезно, Славик это не признал бы, даже будь он на пять шотов трезвее. Ни за что. Парнишка пришел в этот бар «запить» свое горе и он не признается даже себе, что он переборщил. А бармен не может ему отказать, потому что, ну какой же адекватный работник откажется от дополнительных денег в кассу? В клубе довольно много людей, таких же или еще более нетрезвых, как и сам исполнитель. Световое сопровождение, в темном помещении, давящее на глаза, и переделанные треки с кучей добавленных басов, рвущие ушные перепонки, которые доносятся из огромных колонок. Невыносимая атмосфера. Стоит только отвлечься от своих мыслей и тут же становится неуютно находиться в этом заведении. Но Слава не отвлекается, так что ему и здесь комфортно. — Страшно представить, что у тебя такого произошло, что ты так ужрался. — качает головой парень по другую сторону барной стойки. Не дождавшись ответа, он уходит обслужить другого клиента, но спустя какое-то время он обязательно вернется, чтобы «обновить» Славе бокал. И оба юноши прекрасно это знают. «Незачем тебе это знать». — проговаривает вполне трезвым голосом рэпер. У себя в голове. — «Вообще зачем кому-то об этом знать? Кому вообще какое дело до меня и моих проблем?!» Только Славик снова начал все обдумывать, выстраивая огромные логические цепочки возмущения в своей голове, и опять истерить, все там же, в своих мыслях, он был беспардонно прерван в этом непростом деле. И на этот раз даже не разговорами бармена. Неожиданно. Это действительно удивило рэпера. Карелину на плечо падает тяжелая, видимо, мужская рука и крепко его сжимает. Парнишка тратит, кажется, последнюю энергию своего «побитого» организма и приподнимает голову, чтобы ее повернуть. Кажется, что эта часть тела, в отличии от рук, просто свинцовая. Но все же ему удается сделать задуманное действие и вот Славка уже смотрит себе через плечо, лицом к лицу встречаясь со знакомым и довольно популярным рэпером. — Черт бы тебя побрал, Машнов. — Славу передернуло от услышанного, насколько давно его никто не называл этой фамилией, а тело покрылось мурашками от хрипотцы голоса, которым говорил человек. Мужчины смотрят друг на друга в навязанном молчании, потому что оба собеседника понимают, что Карелин хотел бы что-то сказать, но пока не в состоянии, ему нужно время, чтобы сосредоточиться. Странно, но Славик, учитывая его-то состояние, тоже прекрасно это понимает, хотя даже и не пытается ничего из себя выдавить. Зачем, если спустя какое-то время, обладатель прекраснейшего тембра, что он когда-либо слышал в своей жизни, снова заговорит? Юноша это прекрасно понимает. И так же, как и держащий его за плечо, продолжает молчать. Наконец, бывший когда-то оппонент, не выдерживает. — Пойдем. — он всегда говорил так коротко? Да? Слава никогда не замечал. Ведь всегда казалось, что он слишком разговорчивый, особенно если опираться на манеру и скорость чтения треков. Или же это перемешалось в настолько пьяной голове? «Действительно, скорее всего из-за этого» — мысленно Гнойный кивнул себе и похвалил за такую сообразительность. Видя, что парнишка ушел в себя и даже не думает что-то говорить или делать, его собеседник снова повторяет сказанное: — Пойдем, говорю. — Иди нахуй. — выдавливает из себя Славик. Сначала это просто нечленораздельные звуки, но позже он повторяет это снова и снова, повышая голос настолько, что это уже больше похоже на крик, и не тот крик, на котором обычно и разговаривают в таких заведениях, чтобы расслышать друг друга, а тот самый крик на котором говорят, когда хотят наорать на человека, еще, возможно, обидеть или же показать, что он неприятен для диалога. — Пойдем. Тебе нужно протрезветь хотя бы немного. — на выдохе повторяет мужчина, все еще держа Славку за плечо. Последний уже сидит в пол оборота, медленно, каждую секунду, стараясь повернуть еще больше свое уже давно не слушающееся туловище к собеседнику. Усердно мотая головой, он чуть не грохается, но его ловит все та же рука мужчины на плече, но уже с использованием свободной, упавшей на второе его предплечье. — Отъебись. — возвращая себе равновесие, старается выговаривать Слава. Он отворачивается обратно к бару и поднимает бокал, в знак того, что он снова готов принимать в себя алкоголь. — Не твори хуйни. Пойдем. Тебя уже Саша обыскалась. — Тогда какого черта я сейчас говорю с Мироном, а не с Мироновой? — менее членораздельно, чем привычные заученные фразы, произнесенные до этого, говорит Карелин. Фёдоров старается понять. И, как ни странно, в отличии от бармена, подающего Славе заново наполненный шот, понимает. Конечно, потому что он привык уже к такому Гнойному. Вечно бухому в слюни, которого нужно искать по всему Питеру. Потому что повторяется это уже… Который раз? Мирон уже не помнит. — Она… — мужчина садится рядом за барную стойку. — Ну? Что она? — не дав договорить собеседнику, Слава «взрывается». — Вы же такие подружки, что каждый день общаетесь, верно? А как же! Иначе откуда тебе знать, что она меня ищет? — видимо, из-за злости, растущей в рэпере каждую секунду, он начинает потихоньку трезветь. Это легко можно определить по тому, насколько четко он начинает проговаривать произносимые слова. Он снова выпивает содержимое бокала и ставит его на барную стойку, разворачиваясь к оппоненту в пол оборота, опираясь на локоть, находящийся на неподвижной поверхности. — Она спросила не у меня ли ты. Слава молчит. Он вертит в руках уже опустевший стакан и, уставившись на него, начинает думать. Мысли поступают в его голову довольно медленно, да и обмозговываются медленнее обычного, и все же. Карелин пытается выстроить логическую цепочку. Саша, его девушка, догадывалась и догадывается, скорее всего и по сей день, о том, что у них с Мироном не просто дружеские отношения. Их общение с королем русского рэпа… прошу прощения, бывшим королем русского рэпа, ведь Слава «поставил его на колени, выебал при всех» и так далее, и тому подобное. Так вот, их общение с Федоровым нельзя было назвать даже дружеским, объективно. Они не переписываются, не созваниваются, не ходят вместе по барам, чтобы отдохнуть в выходные, не имеют почти никаких связей, кроме сабтвиттинга. А, ну и еще они периодически трахаются. Так вот о последнем, девушка Славы конкретно не знает, а только догадывается, поэтому парнишка не удивлен, что Саша написала именно Федорову, но. Откуда у нее его номер? Допустим, она, подозревая об их связи нашла и списала этот самый номер из телефонной книги Гнойного, ладно. Хрен с ним, но. Почему она позвонила сначала не своему молодому человеку, то есть Славе, мать его, Карелину, а какому-то биполярному Мирону? Ладно, может, парень просто не заметил, как его телефон сел или просто выключился, но. Почему сама Саша сейчас, скорее всего дома, а какой-то, сука, оксфордский литератор сейчас здесь, с пьяным до невменоза Славиком в хуй пойми каком клубе на окраине Питера? На этот вопрос Гнойный так и не нашел ответа в своей голове, поэтому решил выудить эту информацию у Окси путем разговора, но он пока не настолько быстро трезвеет, чтобы разводить дискуссии. Поэтому Слава просто кивает в барную стойку и снова поднимает стакан над головой. К нему, уже не торопясь, направляется бармен, а после снова, по накатанной, повторяет движения, которые, казалось, отложились в голове нового короля рэпа четче его же, сука, треков. И опять перед Карелиным стоит новый шот уже осточертевшего напитка. Он снова кивает, но уже бармену, и в знак благодарности, а не в знак «я соглашусь, а ты заткнись, лысое ты недоразумение.» Мужчина учтиво предлагает и старшему что-то налить, но тот отказывается и бармен снова исчезает где-то в длине барной стойки, оставляя Славика покачиваться на высоком стуле. Мирон готов ловить это тело, если вдруг оно начнет терять равновесие, так что его собственное тело приобрело более замкнутую позу, чем была до этого. «Но это не отменяет его сраной элегантности, которой, кажется, в первую очередь обучают в Оксфорде» — подмечает Карелин. А хуле? Слава знаком с парой иностранцев, но те не ведут себя так… манерно? Молодец, Машнов, смотри-ка, какое заумное и почти верное слово ты сумел вспомнить. Лови ментальные аплодисменты всего этого гадюшника. Нет, ну правда, из всех его знакомых, кто жил за границей, Мирон Янович — единственный, кто так выебывается своим поведением. Весь такой дохуя правильный, что аж блевать тянет. Славика, конечно. И, будем честны, по большей части не из-за мыслей о Федорове. Но даже тошнота не остановит Гнойного в этот вечер. Он чувствует себя ранимо, а по сему имеет право ужраться больше обычного. И снова рука юноши тянется к стакану, но ее перехватывают на пути ко рту. Застывший в воздухе напиток повергает Славку в ступор. Он поворачивается к оппоненту: — Какого, спрашивается, хуя? — эти слова даются ему с трудом, в отличии от проговоренной ранее тирады. — Сколько, блять, может это уже повторяться? А, Слава? — игнорируя его слова, Окси переходит в наступление. — Ты, блять, хоть понимаешь, что ты сейчас со своей жизнью делаешь? — А тебе то какое дело? — сейчас Слава старается не добавлять лишних слов по типу нецензурщины, потому что зачем тратить на них энергию? Она ему еще пригодится. С утра. У унитаза. — Не было бы мне до этого никакого дела, таскался бы я каждый раз за твоей запойной тушей в такие места? — А кто тебя просит то? — парирует Слава и все же вырывает стакан с напитком и выпивает его залпом. Кажется, Мирон немного обескуражен этим вопросом. Потому что… ну действительно, кто его просит то? Никто, кроме его совести, наверное. Он не уверен. Кажется, даже если очень сильно напрячься и думать, то ответы в этой лысой головешке все равно не отыщется. Пока Федоров думает, Слава постепенно расползается по барной стойке. Его уже не волнует внешний мир, он снова застрял в своих мыслях. Спустя минуту — две, один из рэперов все же продолжает говорить. — Сколько можно придумывать причины, чтобы вот так нахуяриваться? — спокойно спрашивает Мирон, тщетно надеясь на то, что слушатель удосужится ответить. — Сколько нужно, столько и буду. — выговаривает Славик. А на какой еще ответ рассчитывал этот индюк? — Это не нормально. Это нихуя не нормально. Это… — Окси не успевает договорить, потому что его собеседник, видимо, не самый вежливый и начинает говорить параллельно. — За стойкой этого бара я перестал верить в любовь. — Слава продолжает пить на глазах оппонента, но у Федорова складывалось ощущение, что с каждой фразой он становится все трезвее. — Потому что, блять, в этом месте всем похуй, о чем горюет твое угрюмое ебало и я могу думать. — пытаясь убрать лицо с бара, начинает объяснять новый король рэпа, но его очень конкретно затормаживает около полутора литров виски внутри и такого же количества колы. — Мне нужно отлить. — сообщает он Мирону и стекает со стула, еле становясь на ноги. — Блять, вот кто так делает? Только начал философию разводить и тут же обломал. — шепчет себе под нос бармен, застывший неподалеку, и уходит вытирать мытые стопки, потому что время довольно позднее (или уже можно сказать раннее, у каждого свои мысли на этот счет) и клиентов оставалось все меньше, особенно тех, кто все еще продолжает заказывать алкоголь. Мирон Янович подхватывает младшего и положа его руку себе на плечо, отводит в сторону найденного сортира. Заплетающиеся в косичку ноги Славы доставляют некоторые неудобства и их путь становится более трудным, чем думали рэперы: траектория похода резко приобретает кривую линию и препятствия в виде ног других людей. А так же очередной проблемой становится их рост, а точнее разница в нем почти в 20 сантиметров. «Коротышка» — проносится в голове Гнойного и он усмехается. Славе, чтобы облокотиться на Мирона приходится нагибаться, что так же делает его походку неаккуратной и он задевает людей вокруг. Но все обходится только матюками и косыми взглядами на тело, почти лежащее на Федорове. Наконец, они доходят до нужного пункта и Карелин решает, что с оставшимися в этом месте действиями он справится самостоятельно, поэтому запирается в кабинке, оставляя Окси подпирать стену в одиночестве. Федоров достал из кармана джинс телефон и увидел около десятка пропущенных звонков и туеву хучу сообщений от девушки Машнова. Содержание их его не очень интересовало, так что мобильник отправляется в карман, а сам мужчина в режим ожидания. Оно было томительным настолько, что уже начало раздражать. Но, наконец, Слава решает покинуть туалет эффектно, абсолютно забыв, что он закрыт на щеколду, поэтому почти выносит дверь с петель, вываливаясь из толчка прямо в объятия Окси. А дальше старший думал, что все будет как в клишированных фильмах для подростков: он ловит Карелина обеими руками и чтобы падение не продолжилось, обхватывает за талию. Со стороны казалось, что дается ему это с трудом, потому что габариты у этих двоих абсолютно разные, хотя на самом деле Славик только кажется таким тяжелым. Перестав чувствовать вес тела, ноги «Сонечки» окончательно отказываются держать его лично и доверяют всю тушку Мирону. Наконец-то, все устаканивается и поза становится статичной, после чего следует очень неловкая, но, хвала батончикам, не сильно затянувшаяся пауза. Можно с уверенностью сказать, что будь сейчас тут камера, это действительно выглядело бы как съемки одного из кадров Диснея. Те, кто смотрел мультипликацию или кинематографию этой студии, точно могут подметить в данной ситуации томные взгляды друг на друга, сбитое дыхание и смущение одного из партнеров, а затем один тянется за поцелуем, таким, кажется, необходимо важным, важнее вдыхаемого воздуха, который при соприкосновении губ будто выбивает из легких. И в голове Оксимирона все так и вырисовывается: секунда — и они уже целуются, страстно сплетаясь языками и жарко дыша друг в друга, обвивая шею руками одного и крепкими объятиями другого. Да, да. В уборной какого-то захолустного бара на окраине Питера. Это было бы самым позорным событием за все Мироново существование. Но нет. Жизнь преподносит сюрпризы, как оказалось, не всегда все происходит так, как мы хотим. В самый ответственный момент изо рта Славика вырываются не признание в любви и даже не слова благодарности за «спасение», а звук рыгания, который обдает лицо Федорова неприятным запахом. Последний морщится и все же решает, что момент упущен, а настрой сбит окончательно, помогая довольному Славе встать на ноги. Карелин в голове хвалит свой организм за такой неожиданно интересный поворот событий, улыбаясь самому себе. «А нехуй со мной играть в эти игры». Из сортира они выходят уже раздельно: никто ни на ком не виснет, никто никого на себе не несет. Новый король рэпа вышагивает своей «королевской» походкой обратно к бару, абсолютно противореча надеждам своего лысого друга. На что Мирон только и может закатить глаза и поплести свои ноги через танцпол, чтобы занять свободное место рядом со своим… другом? А кто они вообще друг другу? Друзья ли? Судя по тому, с каким задумчивым видом Славик выпивает очередной шот «Виски-кола», можно было бы предположить, что он погружен в такие же мысли. Что являлось правдой, между строк будет сказано, но ведь ни один из ребят мысли то читать не умеет, поэтому пока они сидят в молчании, разглядывая расцарапанную поверхность барной стойки. Наконец, Федоров решает, что все же стоит не только предполагать, поэтому, собираясь с духом, чтобы завести настолько, как ему казалось, серьезную тему, узнать, что у младшего на уме, глубоко вдыхает воздух носом. И только он открыл рот, чтобы что-то сказать, Слава, делая, на удивление, маленький глоток из стакана, его опережает: — Так какого хуя ты здесь забыл? — начиная медленно вертеть в руках остатки напитка, он ожидает ответа, даже не удосуживаясь взглянуть на лицо Мирона Яновича. Последний явно удивлен довольно четкому произношению настолько пьяного человека. — Одного очень упрямого. — он делает паузу, возможно намекая на часть с «хуем», но тут же продолжает говорить дальше. — Да, очень упрямого парня тут забыл забрать. Точнее как, я то не забыл, он сам не хочет идти. Почему-то ему явно в кайф сидеть в какой-то залупине Питера и бухать что-то несуразное. — Это виски. — перебивает его Слава. — Не факт. Кто знает, что тебе туда наливают под видом виски. — совершенно не сбиваясь с темпа, на котором он говорил, продолжает Окси, не замечая грубости в общении со стороны собеседника. — Так вот. Почему-то этот парнишка, о котором шла речь, уже который месяц творит лютую хуйню, почти каждый вечер съёбываясь от своей любящей девушки, чтобы выбухать пол бара хуй пойми где. Странно, как он вообще продолжает состоять в отношениях, с учетом того, каким мудаком он стал. А еще меня поражает, что у него все еще не закончились деньги. — заканчивает Мирон и, потирая лысину, поднимает голову на слушателя. — Не знаешь этого придурка? — А никто не думал, какого хуя этот, как ты его назвал, придурок так поступает, м? Может, он уже и не хочет этих отношений и вообще нихуя не понимает в этой жизни. Ему, может, это помогает, блять, в себе разобраться. А дерьма, знаешь, ну вдруг, у этого, как опять же ты его назвал, мудака в жизни настолько много, что ему и пол года мало будет, чтобы наконец прийти хоть к чему-то. — залпом опустошая стакан быстро и очень агрессивно отчеканивает Слава, даже успевая делать акценты на словах и менять интонирование, после поворачивая голову в сторону собеседника и прожигая его выжидающим взглядом. Оксимирон явно в шоке и даже не скрывает этого. — Считаешь, что в твоей жизни все настолько хуево, что стоит посадить, почки, печень и, судя по сигаретному запаху, появившемуся вокруг тебя с недавнего времени, еще и легкие? — оклемавшись, интересуется Федоров, вскидывая одну бровь. Карелина явно поражает внимательность опонента, ведь даже Саша не заметила того, что юноша начал курить, особенно когда напьется. — А ты выпей со мной, а я тебе расскажу, все, что ты захочешь узнать. Ты все равно не за рулем, тебе в шесть утра не нужно будет вставать и хуячить по фиолетовой ветке метро на нудную офисную работу, да и живешь ты один. У тебя нет ни одной отговорки, чтобы мне отказывать. — Чтож, хорошо, я могу пропустить с тобой пару бокалов, но не больше. Потому что хоть кто-то из нас должен оставаться адекватным трезвым человеком. — Славик явно удивлен, но спустя считанные секунды на его лице уже играет самодовольная ухмылка и он кричит через всю барную стойку: — Эй, бармен, смешай моей даме ваш самый жестокий коктейль! — за что получает пиздюлей от Мирона. Конечно, никакому серьезному лысому тридцатипятилетнему дядьке не понравится, когда какой-то мелкий аморальный мудозвон будет называть его «моя дама». — Что? — продолжая улыбаться, интересуется Слава. — Как я понял, моя киса хочет выпить. — и за эту фразу ему тоже позже может неплохо так прилететь по ебалу, он осознает риски. Подавив смешок, бармен ставит перед Окси стакан, сообщая только, что это его коктейль (а так же делая на этом акцент, чтобы подчеркнуть, что именно такого мужика назвали «кисой» и «дамой», а не наоборот) и он называется «Пиранья», но завидев, в каком недопонимании вытягивается лицо старшего, сразу же поправляется и добавляет к сказанному еще и его содержимое: водка, ликер и Кока-Кола. Морща лоб уже от услышанного, обладатель этого шота все же делает глоток, смакуя напиток, а после чего довольно замечает, что вкус-то безобидный, несмотря на то, что язык все же «покусывает», получая в ответ информацию о том, что это только первое впечатление и допивай он уже пятый такой бокал, по наблюдению этого самого бармена, был бы в состоянии не легче Славиного. Мирон тут же это запоминает, оставляя напиток в руке и обращая все свое внимание на человека, из-за которого, в конце концов, он тут позволяет себе рисковать своим здоровьем и, возможно, пить какую-то паль. Славка радостно наблюдает за вырисовывающейся картиной, все еще не сделав ни глотка, после того, как Федоров дал добро на то, чтобы его спаивать. — Так, ты хочешь знать, почему я в такое говно постоянно тусуюсь по барам, да? — опомнился, малыш. Конечно, рэпер хочет, ведь каждый раз, когда ты напиваешься, это именно он отвозит тебя домой на такси, именно он затаскивает тебя по лестнице на своей спине в квартиру, именно он доносит тебя до кровати и терпит неловкие расспросы от твоей девушки. Ясен хуй, что хочет. Поэтому Оксимирон молча кивает и почти застывает в ожидании ответа. — А сам не догадываешься? Кажется, Карелин решил поиграть в «угадай-ку» или же просто подразнить Мирона Яновича, чтобы посмотреть, насколько хватит его терпения, чтобы узнать то, что давно уже интересует. — Предположения есть, но я почти уверен, что они никак не связаны с действительными причинами, так что я бы хотел услышать их от тебя. — не зря же он самостоятельно поступил в такой университет. Федоров не уступит ни на шаг, будет парировать, пока есть такая возможность, чтобы добиться желаемого. Оба опонента улыбаются. — Блять, да ты все понимаешь. Ты же, типа, никогда не сомневаешься в принятых решениях или вроде того. Такой дохуя умный, сука. Ты уже все в своей башке разложил по полочкам. — с лица не слезает улыбка. Такая, улыбка-загадка, пойди пойми, что она может означать. Что Славик восхищен (а даже если и восхищен, то собой или собеседником?) или же что он намерен поиграть. Хотя в таком-то состоянии ему это будет тяжеловато сделать. — Меня бесит все, что происходит со мной сейчас. Вся хуйня между нами, в основном. Мирон, явно не ожидавший, что бывший оппонент так легко и в открытую заведет этот разговор, чуть не подавился своим чудным напитком. Поставив стакан на барную стойку, он заглядывает Гнойному прямо в душу, от чего по телу последнего успевают пробежаться мурашки. Он уже не улыбается, от чего ситуация со стороны смотрится напряженно. — Я уже понял, что ты не будешь говорить на эту тему, вот и пытаюсь сам разобраться, что к чему. А на трезвую голову это вообще никак не получается. Поэтому я посещаю места для раздумий. — он ухмыляется и делает глоток из своего бокала. — Простуженный пятничный бар. — Окси повторяет то же действие, что и собеседник. — Не уверен, что это хорошее место для обмозговывания вообще чего-либо. — Простуженный пятничный бар, не уверен ни в ком. Я уже ни в ком не уверен, вот что… — Слава делает продолжительную паузу. Не затянувшуюся, а именно продолжительную. Идеальную для разделения его фразы настолько, что такой кадр в фильм можно было бы вставлять. — А вообще, это не бар, а клуб. И он довольно оживленный, в отличии от того, что частенько бывает дома. Что у тебя, что у меня. Сидят взрослые мужики, несут однообразную хуету и называют это «тусовкой». А это, скорее, попойка. Унылая. Такая же унылая, как и все в ней обсуждаемое. Все быстро напиваются, потому что из алкашки только водка. Тоскливый дым в наших попойках вместо тостов, да люди гадкие и уже сильно заебавшие. — Нихуево ты с темы перескакиваешь. — бормочет себе под нос Мирон Янович и снова делает глоток. Слава, конечно, нихуя не слышит, музыка не позволяет, поэтому продолжает говорить, совершенно не следя за мыслью, которая убегает от него быстрее гепарда. — Но не смотря на это, двери по пятницам открою запросто перед любой. — он допивает все, что было в бокале и отдает его бармену. Тот на него смотрит ошарашено и не верит тому, что Карелин, наконец, с ним готов расстаться. — Попойкой, я имею ввиду. — он слезает со стула. — Надо покурить. Окси тут же допивает остатки своего напитка, оплачивает его и уже идет за собеседником. Того штормит, будто идет он не по ровному паркетному полу, а по надувному батуту на море, но он идет. Уверенно и осмысленно, Славик вышагивает в сторону курилки, пока еще успевая соображать, что эта сигарета до добра может не довести и унести его далеко в туалетные дали. Федоров пытается помочь, поддержать хоть немного, за что оказывается прижатым ладонью к стене напротив. Подняв руки а-ля «сдаюсь», он поджимает губы и раздумывает о том, что пора бы хоть как-то выходить из этого стремного места. Попав в это помещение, именуемое «курилкой», можно тут же стать никотинозависимым, даже если ты не прикуриваешь. Такого задымленного помещения Мирон еще не видел, что поражает его и его легкие до глубины. «Как ему тут не противно?» — думается рэперу, но вслух он этого не произносит, даже шепотом, ведь тут уже почти не слышно музыки, а следовательно, кто знает, как растолкует эту фразу собеседник, если услышит. Слава же спокойно занимает место на одном из диванчиков и достает пачку Мальборо. — Ты тут еще и закуривать будешь? — вскинув одну бровь, удивляется Оксимирон. — Тут же можно просто подышать и уже насытить организм никотином. — Это же курилка. — пародируя его, Славик повторяет его движение бровью. — И я хочу курить. Потому что я начинаю трезветь, что мне категорически не нравится. — он достает одну сигарету и поджигает ее. — Гадость. — плюется Мирон Янович. — Такая же, как и я. — ухмыляется Карелин. И молчание. Обыденные разговоры явно не их сильная сторона, в отличии от приходящих и уходящих людей. Так проходят около пятнадцати минут из жизни парней, потому что Славка выкуривает несколько сигарет — одну за одной, погружаясь в свои размышления еще сильнее. С каждой новой тяжкой его пидорасит еще пуще, с каждой новой тяжкой он надеется, что его унесет в конец, откуда нет выхода, где есть ответы на все его вопросы. Наблюдая за всем этим, Окси задается вопросом, есть ли вообще еще в тех легких что-то кроме дыма? В голове последнего тоже куча мыслей, с которыми он пытается разобраться поскорее, чтобы начать мыслить здраво, но выпитый коктейль замедляет этот процесс. Последняя выкуренная Славой сигарета тухнет и он выкидывает бычок в рядом стоящую мусорку. — Хочу гулять. — неожиданно для «друга» и для себя выдает Гнойный. У Мирона шок отразился на лице, которое вытянулось чуть ли не до пупка. — Ты пойдешь со мной? Он встает и его штормит пуще прежнего, но он стоит — это раз, он согласен уйти из этого отвратного места — это два, и, возможно, Федорову удастся «догулять» его до дома — это три. Звучит очень заманчиво, поэтому старший даже и не думает отказываться. Ни секунды не раздумывая, он кивает головой и встает вслед за предводителем, который получив удовлетворительный ответ, уже развернулся и пытается шагать к выходу. Это получается у него, честно говоря, почти никак. Ноги абсолютно перестали слушаться уже после второй сигареты, нервная система отказала после третьей. Слава в ноль. Но его это устраивает, поэтому он отказывается от помощи, проползая коридоры почти все время по стенам. В голове роится куча мыслей, в животе куча алкоголя вытеснила бабочек, внутри всего рэпера куча эмоций. И все это просится наружу. Поэтому повинуясь зову мочевого пузыря, Славик решает заглянуть в уборную, не сообщив об этом бедному Мирону, у которого уже, кажется, мозги плавятся от быстрой смены событий. Поэтому тот встал как вкопанный, когда Гнойный, свернув с маршрута к выходу, в прямом смысле этого слова, вваливается в туалет, почти повисая на ручке двери. — Че пялишься? Я так и планировал. — еле ворочая языком, выплевывает Слава и заходит в кабинку. По старой схеме, своего знакомого он туда звать не намерен, так что, по классике жанра, Окси подпирает стену собой и снова чекает пуш-уведомления в телефоне. О, теперь потеряли не только Карелина, но и его самого. Забавно. И это все одна и та же девушка. Старший почти незаметно ухмыляется и закатывает глаза, запихивая мобильник обратно в карман. Ждать пришлось долго, выслушивая из-за двери много исконных русских в сторону ширинки, которая не хотела застегиваться, толчка, который «заебал тут стоять» и двери, которая абсолютно точно мешает юному рэперу выйти наружу. Мирон уже и не надеялся, что в конце-концов они уйдут из этого отвратного (но не для всех) заведения. Смирившись с ролью туалетного секьюрити, он сложил руки «полочкой» и почти начал молиться, как в момент та самая дверь, за которой исчез Слава минут 10 назад — распахнулась, из нее почти буквально вылетел последний и, не дав Яновичу даже руки расцепить, схватив того за скрещение, побыстрее решил свалить из туалета. Спотыкаясь об свои же ноги, Оксимирон чертыхался на всех языках, которые только знал, почти не успевая за длинноногим спутником. Уже на улице выпросив передышку, лысый присел на лавочку, а чтобы время зря не терять — завести разговор. — Зачем ты так драпанул? — пытаясь отдышаться, четко выговаривал Федоров. — Да я там пол кабинки зассал, не хотел, чтобы на завтра все заголовки трубили, что я свинья. — прикуривая новую сигарету, пояснил Славик. Жаль, он не повернулся на собеседника, такое лицо упустил. Изогнув бровь, старший почти уронил челюсть. С какого момента этому маленькому черту есть дело до того, что о нем говорят? Хах, совсем на него не похоже. Он не в той ситуации, когда думать о папарацци можно думать, потому то если бы хотели — давно бы уже о нем писали. Ну серьезно, этот засранец столько хуйни творит, что зассанная кабинка какого-то там клуба — сущий пустяк. И снова тишина. Но только в диалоге. Улица живет. Живет так, будто и не ночь сейчас. Машины проносятся с неистовой скоростью, люди вокруг сидят с чем-то согревающим и болтают обо всем на свете. А эта парочка молчит. Слава курит на одной части лавочки, затягивая пол сигареты сразу, а Мирон Янович ощупывая себя на наличие или отсутствие смертельных заболеваний, пришедших, не дай бог, внезапно — на другой. — Так ты считаешь, что мы все обсудили? — резко обрывает Славкины мысли его оппонент. — А что обсуждали то вообще? — усмехается Машнов и выкидывает уже потушенный окурок куда-то на газон. А где же питерская культурность? В пизде. — Хочешь поговорить — давай пройдемся, а то жопа уже квадратная. — сообщает Слава. Он явно трезвеет, причем с невъебической скоростью, потому что еще час-два назад этот петух еле языком ворочал, а сейчас вон какой, сука, активный до противности. — Обсуждали ставшую уже почти вечной творимую тобой хуйню. — Окси встает с нагретого места, на всякий случай отряхая штаны и направляется за собеседником. — А что ее обсуждать? — хлопая по карманам, проговаривает Славка. — Я ничего такого не делаю. Хожу по вечерам подумать о своих проблемах. — Да так задумываешься, что тебя приходится почти всегда на себе тащить. — возмущается старший. — Сука, зажигалку на лавочке, походу, оставил. — цедит рэпер. — Да не о зажигалке сейчас речь! — закипая, прикрикивает Мирон. — А о том, что происходит. — Да не превращайся ты в истеричку. — Гнойный тормозит у какой-то парочки и просит прикурить. — Со мной то все понятно, что происходит. Если тебе нет — твои проблемы. А вот что между нами — вопрос, стоящий ребром. — он снова затягивается, выдыхая огромный клубок дыма. Не слишком ли много сигарет он стал курить? Возможно, но Славе поебать, он полностью имеет на это право. Стресс — штука такая, каждый с этим справляется как может. Наступает тишина. Федоров даже немного замедляется, погружаясь все больше в свои мысли. Что он имеет ввиду, когда говорит, что этот вопрос стоит ребром? Разве есть что-то непонятное? Вот он бы так не сказал. А Карелин, сука, сказал. Если бы Мирон Янович курил — сейчас он бы выкурил сразу три, пожалуй. — Чего молчишь? Сам не знаешь? Вот и я тоже. — таким довольным Славку видели, наверное, только родители в детстве. Вот что значит переиграл и уничтожил. Он трезвеет слишком быстро, но это уже перестало расстраивать настолько сильно, насколько это было изначально. Сейчас у него момент триумфа, он на пьедестале. Никто и ничто не испортит этот момент. — Нет, знаю. Мы просто трахаемся. — выдыхая, подает голос Окси. — И все. — И все. — полушепотом повторяет Гнойный, снова затягиваясь. Ладно, он был не прав. Один пидарас все же может изговнять все хорошее настроение. Видимо это талант, который есть не у каждого. Нужно что-то еще сказать, но он не может. «В легких снова дым, я не могу вдохнуть воздух». Хотел бы Слава чего-то большего? Возможно. Скажет ли он об этом? Никогда. Нет, не в его стиле это — признаваться в чем-то подобном. Уж лучше будет это все закончить, весь этот сабтвиттинг, все эти «разовые» перепихоны и вот такие вечерние встречи в баре. Карелин решил — теперь Мирон Янович Федоров хуй что о нем узнает. После этого разговора, стоит признать, у обоих будто дыра в сердце образовалась, но, блять, ни один никогда в этом не признается. На данный момент они — ведущие ру-рэперы, которые не могут быть парой. «А вдруг кто-то назовет вас пидорами?» Теперь нет. Слава это точно знает. Потому что теперь он исчезнет из жизни Саши, Мирона, но главное — не исчезнуть из своей. Никто о нем и знать ничего не будет. А пока… Он выкидывает очередной окурок и кидает на прощание: — Похуй, я домой. Возможно, свидимся.