Танцы на стеклах

Некая женщина увидела Сократа, когда его тащили к месту казни. Заплакав, она воскликнула: — О, горе мне! Они собираются убить тебя, хотя ты не совершил никакого преступления! Сократ ей ответил: — О глупая! Неужели ты хотела бы, чтобы я совершил преступление, заслужил казнь и умер преступником! Из философского трактата

Тартар всегда ассоциируется с болью. С криками тех, кто попал туда после смерти, с их стонами, воплями, с раскаленной лавой и жарким огнём. Это одна большая клоака для всего самого мерзкого, что есть на земле. Пороки и порочные люди, грехи и грешники, предатели, убийцы, трусы – всех принимает Тартар. Попав туда, смертные испытывают такие адские муки, что все жизненные трудности и проблемы кажутся для них просто божьей милостью. Многие питают слабую надежду, наивно верят в легенду, сфабрикованную и запущенную в лопухоидный мир мраком. Мол, в чистилище никто не остается навечно. Рано или поздно человек «очищается», все грехи выжигаются пламенем, и он заслуживает право находиться в Эдемском саду. На самом деле, не было еще таких случаев, чтобы смертный прибыл в Эдем прямиком из Тартара. Наоборот – возможно. …Клетка была довольно массивной, прутья – толщиной в ширину средней ладони. Тонкие синеватые нити, оплетавшие её, будто сети, говорили о том, что здесь не обошлось без магии. Потолка у неё не было, равно как и пола – просто высокое ограждение, надежно защищенное со всех сторон. Внутри, поджав под себя босые ноги, сидела светловолосая девушка со светло-голубыми глазами, ясными, словно небо в погожий день. В них не было ни света, ни радости, лишь отчаяние и решимость. Ступни её кровоточили. На полу, приблизительно посередине клетки, лежали битые стёкла, кое-где окрашенные в алый цвет. - Ты сегодня молодец, Дафна, - высокий страж с угольно-чёрной бородой искривил в усмешке губы. – Ты подумала над моим предложением? Девушка резко вскинула голову. Её бледное лицо было непроницаемо, хотя плечи чуть подрагивали. - Я ничего для вас делать не буду. - Воля твоя, - мужчина не стал с ней спорить, но голос стал жестче. – Тогда танцуй, - просто приказал он. Даф ненавидяще посмотрела на него и с усилием встала. Раны только-только затянулись, а боль ненадолго утихла. Сжав зубы, она сделала маленький шаг. Вокруг клетки зажглись свечи. Много свечей. Вспыхнули разом, синхронно и слаженно, будто бы кто-то нажал на одну большую кнопку. Она начала двигаться. Шлейф длинного ослепительно белого платья кружился вокруг нее, рисуя причудливые узоры прямо в воздухе. Распущенные волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по оголенным плечам, свободно падая до самой поясницы. Ноги едва касаются острых осколков, но каждое касание – боль. Боль, которую она переносит с улыбкой. Лица присутствующих сияют. Тёмные стражи жадно смотрят на бесплатное шоу. Девчонка для них – запретный плод, отражение всего, что им никогда не достичь. Красота, отвага и самопожертвование. Цветок под дождем, крохотный цветочек, по которому бьют упругие струи и безжалостно хлещут потоки воды, а он все равно поднимает свою прекрасную головку. Её специально одели в белое – символ чистоты и непорочности, отражение всех лучших качеств. Подол платья окрасился в красный цвет. Даф не останавливалась. Прикусив губу и прикрыв глаза, она продолжала свой красивый и вместе с тем ужасающий танец. - Довольно, - тихо произнес тот страж, что прежде говорил с ней. Девушка тут же вернулась на своё место, подальше от блестящих стекол, причинявших её страдания. Кожа на стопах превратилась в какое-то жуткое месиво. Новые увечья исчезают медленно, с неохотой. Тартар плохо влияет на регенерацию светлых стражей. - Танцы на стеклах, - задумчиво произнес мужчина, подходя к Даф и небрежно, даже грубо поглаживая её по голове сквозь прутья клетки. Они не были для него помехой. – Это не для слабых, - он уважительно склонил голову. - Я никогда не была слабой, - ответила Дафна. Вздохнув, она прижала ладони к вискам. – Неужели вы не понимаете, что я не буду убивать тех, кто мне дорог? Я никогда не перейду на сторону мрака. Падение доброго – это самое злое падение… Вам ли этого не знать, Арей… Барон мрака с интересом взглянул на неё. Он уже не был прежним Ареем, снисходительно относившимся к любви Мефодия и его хранительницы, потакавшим Улите и её пассии, выгораживавшим их перед Лигулом и прочей братией. Когда на кону жизнь собственной дочери, её вечность… Выбирать особо не приходится. Ради Варвары он станет кем угодно – убийцей, безпринципным мясником… Он сойдет с ума сам, но не даст упасть волосу с её головы. Он будет любить её фанатичной любовью, ревностно охранять её покой и безоблачное существование в лопухоидном мире. Пускай она об этом никогда и не узнает. Мечнику мрака пришлось пойти на многое, чтобы добиться её полной неприкосновенности. - Боль заставляет лгать даже невинных, - процитировал Арей. – Позволю себе немного перефразировать Публилия – боль заставляет подчиняться даже светлых стражей, - он сардонически улыбнулся, и от этой улыбки Даф отчего-то бросило в дрожь. - У нас своего рода инквизиция. Тогда ведь пытали, чтобы обвиняемая призналась в колдовстве. И ведь признавались, девочка моя, даже если и не колдовали. Дафна проглотила «девочку» и просто отвернулась. - Ничего вы не добьетесь. Я могу танцевать вечно. - А кто тебе сказал, что танцы будут длиться вечно? Скоро нашим зрителям надоест твое, хоть и милое, но довольно однообразное шоу. – Арей притворно вздохнул. – Я придумаю что-нибудь новенькое, светлая, и вполне возможно, даже заберу твои симпатичные крылышки… Даф гневно посмотрела на человека, которому недавно безоговорочно доверяла. - Без них ты совсем скоро станешь человеком, а твои дивные способности к самолечению пропадут, - будничным тоном продолжал Арей. - Я уже сказала вам нет, - раздельно произнесла Дафна, делая акцент на последнем слове. – Зачем вы меня уговариваете? - Потому что я хочу сохранить тебе жизнь, - одними губами прошептал мечник, подавшись вперед, ближе к девушке. – Тебе всего лишь нужно стать двойным агентом. Поверь мне, я знал о твоей роли с самого начала. Троил не настолько умен, чтобы меня перехитрить. Да и ты – как открытая книга… - Может, я предпочту смерть предательству, - упрямо отрезала Дафна, подтягивая колени к лицу и обхватывая их руками. - Что я слышу! – с восторгом прогремел барон мрака, вскочив. – Сомнения! Превосходно, - азартно воскликнул он, потирая мозолистые ладони. – Определенно, танцы тебя отрезвляют. - Я не сомневаюсь, - отрицательно мотнула головой светлая. – Лучше убейте меня прямо сейчас, - отрешенно сказала она. Мечник неожиданно согласился, поняв, что ничего уже от неё не добьется. Ему влетит от Лигула, конечно, ведь Дафна была их небольшой ниточкой в Эдем. Если бы она только сломалась, сказала коротенькое слово из двух букв и согласилась убить Генерального стража… Но раз так, то это абсолютно пустая трата времени. После двух месяцев бессмысленных разговоров, угроз и диких танцев – полный ноль, отказ за отказом. Они все никак не могли победить её. Мало просто похитить Дафну и подвергать её пыткам, надо чтобы она сама признала себя побежденной. Тогда это будет настоящая победа. - Хорошо, - Арей негромко сообщил кому-то, и спустя пару минут в полутемную пещеру с высокими сводами вошла Прасковья. Повелительница мрака была облачена в свое неизменное алое платье, ярким пятном выделяющееся на фоне безликих чёрных камней. - Последний? – с сожалением спросила она голосом Ромасюсика, безвольной куклой волочившегося вслед за ней. Арей коротко кивнул. И снова – красные капли на платье, плотно сжатые губы, боль и решимость в глазах… Когда блеснуло лезвие меча, тело еще находилось в движении, и танец неуклюже был прерван. Стекла недовольно звякнули, светлая улыбнулась и упала. - А ты так не смогла бы, - то ли с отвращением, то ли с жалостью подвел итог Арей, обращаясь к Прасковье. Не глядя на тело, он развернулся и ушёл. Ему было досадно, что Дафна победила.