Золотой дракон

Никто не знает, когда это началось. Может быть, тогда, когда не успевшая остыть кровь окропила ботинки и впиталась бурыми пятнами в темную землю. Или в момент проникновения чужой ноги человека в опечатанную часть древнего храма, жаждавшего мести ли, защиты ли от вторжения врага, навеки обратившего его в предателя. Или... Когда совсем маленький мальчик остался один, в дорожной пыли и грязи, со следами присохшей крови под носом, изможденный и несчастный? Боль и страх положили начало этой длинной истории о семейных узах, долге и предательстве, изменившей многое в жизни ее участников. Могло ли случиться иначе? Или написанное в книге исправить уже нельзя? Чернила намертво въелись в страницы, пожелтевшие от времени, распадающиеся под прикосновением пальцев в труху. Он с самого раннего детства обучался сохранять ясность и трезвость ума, не позволяя эмоциям брать над собой верх. Он способен был с легкостью перечеркнуть чувства, рвущиеся изнутри, точно по щелчку пальцев. Умел держать взгляд совершенно холодным и пустым, словно за душой совсем ничего нет, всмотрись, и ты не найдешь там... человека? Но единственные идеально прозрачные стеклянные глаза сам видел лишь однажды - они смотрели с забрызганного кровью лица отца, чья отрезанная остро заточенным лезвием голова покоилась прямо возле ног. Кровь капала с клинка убийцы, стоявшего напротив, напитывая землю под ним остатками утерянной жизни. Смех, измененный металлической решеткой глухого шлема, болезненно задевал слух, нанося раз за разом все более жестокие раны. Они не сравнятся с физическими увечьями, они там, глубже, чем может проникнуть любое оружие. Мир поплыл алыми пятнами, а тот взгляд навеки впечатался в памяти, вырезанный наручными лезвиями самого дорогого в жизни человека. Брата. Так продолжилась длинная история о любви, ненависти и безразличии. Окружающее пространство комнаты погрузилось во тьму. Ровно как и сознание медленно утопало во мраке, подавая слабые сигналы о своем присутствии. Всего лишь одно событие, коих может произойти десятки, серьезных и не очень, разбудило застарелые рваные дыры от хищных когтей - Зед присоединился к Лиге. С момента возвращения Мастера теней, прежде предпочитающего обитать исключительно в них, прошло около недели. Акали спрашивала, как чувствует себя Шен. А что он мог ей ответить? Любой ответ поставил бы под сомнение то, что воспитывалось долгие-долгие годы, любой ответ - даже самому себе. Око сумрака его так и не дал. Уходил в работу, загружал себя почти без сна чужими проблемами во имя чужих людей. Это - благородно. Но глаза мертвого отца, смотрящие так ужасающе холодно, не погасли. Где-то там, далеко за пределами нового обиталища культа Кинку, сверкнули огни ночной столицы. Если обострить слух до максимума - можно уловить слабые отголоски восторженных людских криков. Кажется, Акали сказала, что сегодня на главной площади главного города Ионии - праздник. Где-то там сейчас вспыхивает яркий свет, льются напитки и раздаются вкуснейшие леденцы на палочках прямиком от искусных кулинаров. А он здесь, в своей комнате, наедине со стенами, похожими на личную тюрьму. И наедине со своей собственной головой, а это страшнее самых жестоких мест заключения. Акали спрашивала, как он себя чувствует. Прошло много лет с того дня кровавой расплаты с бывшими соратниками и с их отцом, ставшим для неродного мальчика - самым родным. А чужой ребенок для его сына - братом. Отсутствие связи на уровне крови за многие годы размылось, забылось. Но металлический смех пронзал каждую ночь, разрезая мертвую тишину внутри. Как чувствует себя человек, за считанные минуты потерявший семью? Тот, что должен ненавидеть убийцу, не погнушавшегося поднять клинок на воспитавшего его в отцовской любви как своего, но вместо этого испытывающий вину. Только потому, что заглушил в себе ту яростную ненависть, родившуюся в момент падения отрубленной головы к ногам и вскоре погибшую вместе с остальными последователями Кинку? Чья кровь пропитала землю, на месте которой теперь выросло царство тьмы вместо мирного дома ниндзя равновесия. Единственное слово, сорвавшееся с губ Ока сумрака, когда он стоял напротив убийцы и смотрел в пустые глаза Кусе, застыло в воздухе. Догорел огненным маревом золотой закат и погас. Взошла полная луна, серебрящая землю, как талантливый художник, показывая ту красоту, которую невозможно увидеть, когда рисует солнце. Стрекотали цикады. Кажется, так громко, но этот звук сливался с окружающей природой столь органично, что не терзал слух. Верхушки деревьев, склонившие свои ветви над небольшим ручьем, тихо покачивались в такт дуновениям легкого ветра. Ночь - прекрасное время, но не каждому дано увидеть чудо во мраке. Двое детей, возрастом не больше десяти лет, сидели на траве друг напротив друга, их лица были освещены лишь потрескивающим костром. В глиняных чашках плескался травяной чай из кипятка, заваренного прямо здесь, на огне. Аромат от жидкости исходил чарующий, собравший в себя множество оттенков в большой теплый букет. Мальчик, на чьи светлые белые волосы с оттенком серебра свет от костра бросал рыжеватые блики, отпил от чашки аккуратно, чтобы не обжечь губы. - Попадет нам от отца, клянусь. Не боишься? - Ни капли, - второй маленький герой помотал головой, покрытой темными прядями. - Мы сделаем это снова и снова, потому что здесь здорово, верно? - Верно. Они посмеялись, задрав головы и смотря на хаотично рассыпавшиеся по небосводу светлые точки. Говорят, что мы видим свет возможно давно погасших звезд, ведь луч достигает поверхности земли бесконечно долго. Они мертвы, но продолжают дарить нам себя. Значит, и люди, ушедшие из жизни, остаются с нами, как яркие звезды в небе. Стоит ли бояться смерти? Шен и Зед никогда об этом не задумывались, двое юных последователей Кинку просто собирались здесь практически каждую ночь, разжигали костер техникой так, чтобы он не наносил вреда хрупкой природе, и тихо болтали. Потом замолкали, без единого слова любуясь на небо и узенькую речку, проложившую себе путь меж деревьев. Множество мыслей, накопившиеся в голове за день, освобождали ее и вплетались в журчащую переливающуюся в лунном свете воду, утекая прочь. По возвращению в храм наступал сладкий и глубокий сон, до следующего утра нового дня. Очередные тренировки до пота и боли во всем теле, медитация в общем зале, общение с соратниками. Ничто так не расслабляло, как эти полтора часа посреди леса под луной, под звуки цикад и бегущей речки. Им было комфортно вместе, всегда и везде двое ниндзя поддерживали друг друга так, как никому другому и не снилось. Даже если отец ругал лишь одного из них, второй обязательно требовал наказать и его тоже, несмотря на то, кто действительно виноват. Впрочем, обычно непоседливые юнцы шкодили обязательно вдвоем и вдвоем же получали по заслугам. Звезды умирают, но не гаснут, еще долго излучая свой свет. Практически целую вечность, которую нельзя ни объять, ни представить. Только почувствовать на кончике... Клинка. Тяжелая капля крови упала на землю. Шен открыл глаза, вглядываясь во тьму этих стен комнаты. Он не знал, сколько времени прошло, и спал ли он вообще? Возможно, это была лишь дрема, не приносящая покоя и отдыха, агонирующий от усталости мозг под ударами целого роя мыслей не способен ни сдаться, ни победить. Глава Кинку поднялся с постели, пересек комнату на ощупь и подошел к окну, раздвигая шторы прочь. Далеко отсюда, насколько хватало взгляда, загорались и вспыхивали огни городского веселья. Эти фестивали в честь независимости ионийского государства, празднуемой со дня освобождения от ноксианского вторжения, стали уже традиционным праздником. В день проведения концертов, ярмарок и прочих развлекательных мероприятий люди освобождались от работы, выходили толпами в город и гуляли до самой ночи. Каждый человек считал своим долгом поднять хоть один бокальчик в честь грандиозной победы. Шен - ни одного. За долгие годы он так и не побывал ни на одном фестивале в столице. Когда-то юный ниндзя, на книге судьбы которого был вычерчен темный путь, горел желанием изгнать всех захватчиков. Он просил Шена пойти за собой, просил убедить отца, несколько раз пытался сделать это сам, раз от раз желая броситься в бой. Но получал отказ за отказом. Горячая душа, объятая чувством ненависти к врагу, не выдержала, как дерут на части родную страну. И в тот момент окончательно подписала договор с черной, скверной силой. События размылись, воду унесло, как той речкой из далекого беззаботного детства. А отрава осталась. Спустя годы уже неясно, кто оставался прав в прошлые времена, а кто виноват, можно было бы все изменить, или жизнь добьется своего в любом случае. Так или иначе, отец погиб. И все друзья, соратники, целая огромная семья - осталась на оскверненной тенью земле навеки. Их тела развеял ветер. Но... Следы кровавой бойни въелись слишком глубоко. Шен создал метку. И фигуру главы Кинку развеяло во тьме комнаты, оставив голубоватое свечение, вскоре погасшее. - Запускай! - раздался звонкий мальчишечий крик, разнесшийся по опушке. Чистое голубое небо простиралось над головами двух задорно бегающих пареньков. Дракон из бумаги с блестящими вставками взвился высоко в воздух, пролетая на фоне безграничного синего мира, размахивая бумажными крыльями. Наверное, многие дети обязательно хоть раз запускали воздушного змея далеко ввысь, и эти моменты запомнятся каждому. Ребята же пошли дальше - запустили самого настоящего дракона! И неважно, что он из бумаги, детское воображение нарисует что угодно. Мальчик с серебристыми волосами бежал, размахивая рукой, задранной над головой. Глаза болели от яркого света, но могущественное создание столь прекрасно, что на него невозможно не смотреть! И вот уже из раскрытой пасти вырываются огненные струи, рассыпаясь чудными искрами, ведь дракон - обязательно добрый и защищает мир от зла, не причиняя его сам. - Дай мне! Я тоже хочу! - Шен бежал следом сломя голову, не смотря под ноги, чудом избегая участи растянуться на траве, больно вдарившись носом о землю. Зед затормозил подошвами ботинок, едва не приняв участь брата на себя, но руками сохранил равновесие. Подбежавший к нему мальчик забрал нитку из вспотевших ладошек и бросился вперед, не обращая внимания на то, как часто бьется сердце, и болит в груди от длительного бега. Светловолосый юный ниндзя не отстал, восхищенно разглядывая парящего в свободной небесной глади дракона. Огнедышащее создание, чье пламя способно сжечь за секунды до тла - это ужасный монстр? Наверняка. Ведь твердые пластины, покрывающие исполинское тело - надежная непробиваемая для оружия броня, а гигантские зубы - меньшая часть той опасности, которую сулит встреча с чудовищем. Но двое мальчиков так не считали, видя мир совсем в других красках. Они учились сражаться, учились биться друг с другом, а вместе с тем их души были чисты и свежи от страхов, боли и стремились туда же, ввысь, следом за бумажным змеем. Когда-то опасный и ужасный монстр обрел иные очертания, сущность - перекрашена в другие цвета. Почему? Просто потому, что они были всего лишь детьми? Над площадью все еще стоял восторженный гул, несмотря на позднее время. Никто не желал вовсе смотреть на часы, настолько широко веселье. Музыка не утихала, мелодии лились не хуже сладких напитков, чей аромат витал даже в воздухе, не развеиваясь. Море декораций потрясали воображение, придавая празднику настоящую атмосферу волшебства. А самое главное украшение, как символ силы государства и граждан, отстоявших свое право на свободу, огромный дракон, парил над площадью, удерживаемый там чьей-то магией. Каждый, кто хоть раз видел это зрелище - не забудет никогда. Ведь в душе селилась сказка, и покидать ее совершенно не хотелось. Позолота величественного создания сверкала в огнях и всполохах гремящих салютов, сияющих искрах. Языки пламени, окружающие творение волшебных рук мастеров, вздрагивали в потоках воздуха, как настоящие. И крылья точно ловили ветряные струи. Дракон оберегал всех собравшихся, внушая страх любому врагу. Монстр - как символ независимости Ионии. А за любым монстром под личиной добра и желания защитить скрывается кровь уничтоженных им противников. Мужчина сидел на лавке парка в отдалении от основной массы народу. Все же позднее время несколько уменьшило количество людей, и в ближайшем радиусе мрака этого сквера, освещенного лишь остатками огней площади, больше никого не было. Единственный его посетитель, сжав жестяную банку в пальцах, наблюдал за взмахами крыльев золотистого дракона. Огромных размеров инсталляцию видно, наверное, с любой точки столицы, не то, что с парка, коим окружена площадь. Что-то вспоминал. Что-то очень далекое, давно забытое и утерянное из памяти, как ненужные запылившиеся листы бумаги в затхлой кладовке. Дракон бы мог взлететь далеко ввысь, парить под облаками и над ними, но вырваться на свободу так мешали магические невесомые путы. Воображение стирало границы, бумага превращалась в настоящую плоть, декоративный огонь - в пламя костра. Банка точным движением улетела в мусорное ведро рядом с лавкой, мужчина сузил глаза и обернулся куда-то назад, всматриваясь в сокрытую темнотой часть парка за спиной. Слишком резко, ведь он всегда знал, что делает. - Тьма - не твоя стихия, Шен. Темная фигура отделилась от дерева и вышла на тусклый свет. Пряди волос трепало легкими порывами ветра, ставшего вмиг ледяным, словно прямиком с земель Фрельорда. Зед проследил за ним взглядом. Он был уверен - у главы Кинку при себе нет меча. А у него самого - клинков, но это лишь зубы того гигантского дракона. Меньшая опасность по сравнению с тем, что скрыто внутри... Деревянная лавка чуть треснула, как ветки костра, под весом опустившегося ниндзя равновесия. Зед едва прищурил глаза. Что-то всплыло в памяти? Или показалось? - К счастью, - коротко ответил молчаливый собеседник. Мастер теней отвернулся и чуть задрал голову, скользя взглядом выше парящего в небе дракона. Периодические взрывы салютов рассыпались искрами, но их жизнь недолговечна, свет гас так же быстро, как и вспыхивал. За светящимся маревом, испускающим плотную завесу дыма, более ничего не видно, даже бескрайней черноты неба, теперь загрязненного красками фестиваля. И свет звезд не способен пробиться сюда. Впервые за несколько лет Шен пришел на этот праздник, сел на эту лавку. Впервые за несколько лет, проведенные здесь по одному дню в один год, Зед увидел главу нового клана Кинку на этом месте. Так много воды утекло, но яд остался, и искристая в лунном свете жидкость не способна очистить собой застарелые пятна. - С праздником, - Зед опустил взгляд на площадь, заполненную восторженными счастливыми людьми. - Взаимно. Постепенно огни затухали один за другим, уступая место темноте. Погас мутный свет, спустился с небес на землю величественный дракон. Дым от салютов развеялся по черной глади мутной вуалью, похожей на запотевшее под горячим дыханием стекло. Опустела площадь, не слышно более людских голосов, столица, прежде объятая огнем праздника и веселья, уснула. А что же звезды?