Бродячие артисты

Лань Ванцзи сыграл Вэй Ину ещё несколько раз, пока душевное равновесие Усяня не пришло в норму. Вопросов становилось все больше, но Вэй Ин уже достаточно успокоился, поэтому смог спрятать их подальше до поры до времени. Удивительно, но и всякий настрой болтать исчез полностью, так что какое-то время двое просто молча сидели, изучая друг друга, и это для сторонних наблюдателей, несомненно, показалось бы крайне странным. Но всему хорошему суждено заканчиваться. Какой-то незнакомый Вэй Ину слуга — сколько же их в этом замке, чёрт возьми? — открыл дверь и, извинившись за беспокойство, пригласил их на ужин. В тот день они больше не разговаривали. За столом Вэй Ин заметил Цзян Чэна, который сидел, выпрямив спину, и преспокойно ел, словно ничего и не произошло. Лишь едва уловимая грусть в глазах показывала, что что-то не так, поэтому Ваньинь старался не поднимать взгляд. От Вэй Ина не ускользнул и тот факт, что Лань Сичень частенько поглядывал на Цзян Чэна с плохо скрываемым беспокойством. Однако никто из них так и не сказал ни слова. На четвертый день пребывания в замке Вэй Ин проснулся с мыслью о том, что, хоть убейте, но репетировать и выступать сегодня он не собирается. Сейчас Вэй Усяню было куда интересней пообщаться с Лань Ванцзи — насколько это вообще было возможно — и узнать причину его вчерашних действий. И судя по всему, Цзян Чэн разделял его настрой ничего не делать, ибо ни до завтрака, ни после него, он не подошёл ни к кому из компании, лишь стремительно скрылся в покоях. Вэнь Нин и Сан, кажется, из-за этого немного расстроились. Скорее всего, они очень хотели выйти за пределы дворца, развлечься и сыграть. Первым двум желаниям Вэнь Нин и Сан всё-таки последовали, но Вэй Ин заметил, что инструментов при них не было, а значит выступать они не собирались. Подкараулив второго принца в коридоре, Вэй Ин, как истинный джентльмен, решил сначала поздороваться, а не сразу высказывать все, что хотел. — Здравствуй, Лань Чжань! Однако стараний Лань Ванцзи не оценил и просто кинул на Усяня безразличный взгляд, попытавшись пройти мимо. Вэй Ина это возмутило, но если он и раньше так просто не отставал, то теперь и подавно. — Не делай вид, будто не видишь меня! — Вэй Усянь стал идти наравне с Лань Ванцзи. — Раньше я был уверен, что ты всячески меня игнорируешь из-за ненависти, но теперь могу сделать предположение, что ты просто безэмоциональный кусок льда. Лань Ванцзи не остановился, даже не посмотрел на Вэй Ина. — Хотя, знаешь, после той ситуации в библиотеке я сделал вывод, что на эмоции ты всё-таки способен. Вспоминая твоё лицо чуть позднее, я просто не мог удержать смеха. Прости, Лань Чжань, но я в жизни не поверю, что ты настолько невинен. Этой фразой Вэй Ину наконец удалось привлечь внимание Лань Ванцзи. Второй принц посмотрел на него, явно не одобряя того, что говорил Усянь, но опять отвёл взгляд, будто абсолютно забыл о нахождении ещё кого-то рядом. Вэй Ин фыркнул и решил, что уже пора перейти к тому, зачем он и пришел. Желание подразнить Лань Ванцзи всё ещё было достаточно сильным, но узнать ответ на свою просьбу хотелось куда больше. — Позволь мне пригласить тебя в город, — Вэй Усянь толкнул Лань Ванцзи плечом. — Походим, поговорим, посидим где-нибудь! Ну же, Лань Чжань! Мы прекрасно проведем время! И Лань Ванцзи, чёрт бы его побрал, ничего не ответил. Тогда Вэй Ин решил не терять времени зря и перейти к относительно новому приему, который непременно должен был вызвать у второго принца хоть какую-то ответную реакцию. Усянь вцепился в плечо, повис на руке Лань Ванцзи, полностью лишив того возможность идти дальше. В противном случае они оба могли бы упасть. — Ну же, Лань Чжань, — протянул Вэй Ин и с трудом сдержал торжествующую улыбку, когда Ванцзи предупреждающе посмотрел в ответ. — Отпусти. — Только если ты согласишься сходить со мной в город! Вэй Усянь, кажется, совсем не брал в расчёт то, что второй принц мог бы без проблем вырваться и спокойно пойти дальше. Но поступать так Лань Чжань не спешил. На этот раз он отвёл взгляд, немного подумал и произнёс: — Я сегодня занят. Усянь немного крепче сжал руку Ванцзи. Если бы в такой ситуации Вэй Ину фразу сказал кто-то другой, он бы, не думая, решил, что человек просто хочет избежать встречи с ним и «занятость» вполне может растянуться на неимоверно большой промежуток времени. Однако что-то внутри Вэй Усяня было склонно верить, что Лань Ванцзи сегодня действительно занят, хотя и сам хочет сходить на прогулку с Вэй Ином. — Хорошо! Тогда давай завтра! — Вэй Ин театрально надулся. — Завтра-то ты не занят? — Мгм. — Это значит да? — Мгм. — Что ж, вот и договорились! — Вэй Ин отпустил руку Лань Ванцзи, широко улыбнулся и похлопал его по плечу. — Буду с нетерпением ждать! После этого второй принц сразу же в спешке пошёл дальше, а Вэй Ин отправился в свои покои абсолютно счастливый. У него, возможно, появился шанс на ответную симпатию Лань Ванцзи — так почему бы не порадоваться? Желание поделиться своей радостью заставило Вэй Ина сменить курс и найти Мо Сюаньюя, который должен находиться в замке. Цзян Чэн сидел в своей комнате и пытался придумать дальнейший порядок действий. Сильные эмоции всё ещё обуревали его, но Ваньинь изо всех сил старался их прогнать, сохранив голову холодной. План у него был всего один, и тот не отличался особой хитростью или большим количеством ходов. Всё было донельзя просто: Цзян Чэн собирает всю компанию после обеда, говорит, что им необходимо уйти, не объясняя причину столь внезапного решения покидает замок. Лань Сичэню или кому-либо ещё говорить о своих намерениях Ваньинь, конечно же, не собирался, а уж предупреждать о своих действиях — тем более. После тщательного — насколько это вообще было возможно — продумывания плана, эмоции, ранее подавляемые, вновь стали вырываться наружу. На этот раз Цзян Чэн решил отвлечься на репетирование историй и од. В первый день он очень опасался заниматься, думая, что к нему непременно кто-то зайдёт с претензией на шуму и попросит помолчать. Однако, вскоре его осенило — сейчас-то он не дома. Если Цзян Чэн начнёт громко зачитывать истории и петь, то к нему не зайдёт мать и не станет перечислять исключительно ошибки и недочеты, полностью закрывая глаза на положительные стороны. Из-за мыслей про мать в груди неприятно кольнуло. После побега из родного дома Цзян Чэн предпочитал не думать о своём поступке, полностью концентрируясь на новых проблемах, заботах и радостях, которые, к удивлению, нашел в походе. Но ранее поднятый Вэй Ином разговор затронул что-то внутри Ваньиня, и Цзян Чэн понял, что скучает по родным. По отцу, который никогда толком не обращал на него внимания, по матери, которая хоть и была строга, но несомненно любила сына, по шицзе, которая всегда своим присутствием озаряла плохой день, делая его менее невыносимым. А Цзян Чэн сбежал, полностью раскромсав их доверие. Но самой тяжелой вещью, которую Ваньинь осознал было то, что он не хотел возвращаться. Не сейчас. Возможно, чуть позже он будет готов, но пока нет. Цзян Чэн скучал, но воспоминания о давлении и ответственности, ждавшей его, душили. Он просто не мог вернуться. Постоянные напоминая о предрешенной судьбе разрывали. Цзян Чэн хотел элементарной свободы. Чувства, что в своей жизни он может сделать что-то, чего действительно захочет сам. Хотя бы временно. Этого бы хватило. Цзян Чэн не заметил, как эмоции всё-таки взяли над ним верх. Он грубо вытер выступившие слёзы, пытаясь отогнать неприятные мысли, и попытался сосредоточиться на тексте. В дверь постучали. Цзян Чэн хотел спросить кто пришёл, но в комнату, не дождавшись разрешения, вошёл Лань Сичень. В одно мгновение всё внутри Ваньиня напряглось. Желание выгнать из комнаты незваного гостя останавливало лишь осознание того, что перед ним сейчас, чёрт возьми, будущий король. Проглотив ругательства, Цзян Чэн, пытаясь скрыть недовольство, встал, нарочито учтиво поклонился, как того требовали приличия, и спросил: — Чем обязан? — Ваньинь сморщился. — Хотите сказать, что сообщили моим родителям о том, где я нахожусь? Или попросите меня остаться до их прибытия, а потом сдадите прямо в руки? Лань Сичень нахмурил брови и покачал головой. — Я не собираюсь делать ничего из этого. — Тогда зачем? — Прошу, не нужно со мной так говорить. Давай сначала присядем. Лань Сичень закрыл дверь и сел на середину кровати, похлопал рядом с собой, предлагая Ваньиню сделать тоже самое. Цзян Чэн замешкался, но решив, что уже ничего не изменить, опустился рядом. — Так чего ты хочешь? — он демонстративно выделил «ты», показывая, что выполняет просьбу первого принца. — Цзян Чэн, прошу… — Зачем ты тут? Цзян Чэн действительно не мог понять, какие отношения связывают их с Лань Сиченем. Во время визитов семьи Цзян в королевский дворец, когда Ваньиню уже исполнилось шестнадцать, он стал замечать, что первый принц часто старается проводить с ним время. Лань Сичень предлагал помощь, рассказывал о различных — интересных и не особо — вещах, о которых сам недавно узнал, и, казалось, делал это совершенно искренне. По собственному желанию. Сначала Цзян Чэну это показалось странным: они и раньше проводили время вместе, но только потому, что этого требовали обязательства. По крайней мере, Ваньинь действительно считал, что всё обстоит именно так. Но искреннее, совсем нескрываемое и не наигранное, желание общаться, в конце концов, пленило Цзян Чэна. И они действительно стали много времени проводить вместе. Цзян Чэн не делился чем-то личным, да и Лань Хуань, казалось, не особо горел желанием полностью открываться кому-либо. Но Ваньиню действительно было комфортно с Лань Сиченем и этого он отрицать не собирался. Они часто обменивались письмами, делились новыми событиями и впечатлениями. Со временем какое-то новое чувство возникло у Цзян Чэна по отношению к Лань Сиченю. Он совсем не мог дать ему определение: это ощущение было ему незнакомо и очень отличалось от всех остальных. Ваньинь решил поделиться этим с Вэй Ином, но впоследствии сильно пожалел. В тот день Вэй Усянь, обрадовавшись своему открытию, сказал, что Цзян Чэн влюбился. А Ваньинь треснул названого брата по голове и попросил больше не говорить таких глупостей. Но, анализируя свое состояние в дальнейшем, Цзян Чэн понял, что, возможно, да. Вэй Ин был прав. При последнем визите Ваньинь был полон решимости рассказать всё Лань Сиченю, но встретил неожиданную преграду — первый принц стал игнорировать Цзян Чэна, избегал встреч и лишь изредка задерживал на нем свой взгляд, если они находились в одной комнате. Цзян Чэн изо всех сил пытался поговорить с Лань Хуанем, но тот, с отвратительной поддельной улыбкой, обходился парой слов о делах и торопился уйти. Такое поведение вызвало в Ваньине гнев, возмущение и, как ни странно, большое разочарование. Тогда Цзян Чэн полностью принял решение подавить в себе это ужасное чувство, которое осмелился назвать любовью. Он стал полностью игнорировать первого принца, ограничиваясь лишь максимально холодными приветствиями и прощаниями. Отправка писем прекратилась. И вот сейчас Лань Сичень находился совсем рядом, словно ничего не было, и собирался поговорить. Самым отвратительным было то, что в Цзян Чэне — пока Лань Хуань молчал и пытался подобрать слова — стало просыпаться то отвратительное чувство, которое он, как ему казалось, подавил. — Я слышал, что ты говорил Вэй Ину. Цзян Чэн хмыкнул. — Это я уже понял. Лань Сичень тяжело выдохнул и, глядя в пол, продолжил: — Я бы хотел сказать кое-что важное и попрошу, чтобы ты не перебивал меня. Начну с того, что, на самом деле, я узнал тебя и Вэй Ина ещё тогда, когда на мою свиту напали разбойники, — Лань Хуань легко улыбнулся. — И не только вас двоих. Цзян Чэн был ошарашен, а раздражение стало сильнее. Ваньинь в неверии прищурил глаза и нахмурил брови, но, как и просил Лань Сичень, перебивать не стал, а продолжил внимательно слушать. — Поэтому я пригласил вас на коронацию и предложил пожить в замке. Если бы нам помогли какие-то незнакомцы, я бы их поблагодарил и предложил вознаграждение, но приглашать точно бы не стал. Мало ли, кто это может быть. Скажу честно, я не планировал выдавать, что знаю кого-то из вас. Но когда я услышал твой разговор с Вэй Ином, то просто не смог больше скрывать. Лань Сичень замолчал, собираясь с мыслями, а Цзян Чэн морально готовился услышать всё что угодно: упрёки, неодобрение его действий и приказания вернуться домой. — Думаю, я на самом деле тебя понимаю, — Лань Сичень поднял голову, на секунду взглянул в глаза Ваньиня, но потом сразу же перевёл взгляд на стену, сминая ткань своего ханьфу. — Я тоже мечтал о побеге, но в моём случае это было попросту невозможно. А ещё я сомневаюсь, что действительно бы решился. Поэтому я абсолютно не осуждаю тебя. Если честно, даже немного завидую. Лань Сичень совсем не весело посмеялся и продолжил: — Ты действительно поступил эгоистично, но я не могу тебя в этом винить. Если быть до конца честным, то я считаю, что ты вряд ли будешь вечно так жить. Ты не такой человек, Цзян Чэн. Ты слишком ответственный. Я думаю, тебе необходим этот опыт. За это время ты многое осознаешь, увидишь, как живут простые люди, а потом вернёшься с новыми силами и будешь готов взять орден на себя. Лань Сичень повернулся к Цзян Чэну, искренне улыбнулся и взволнованно добавил: — А во время путешествий помни, что я жду тебя и буду рад помочь, когда потребуется. Ты… действительно очень дорог мне, Цзян Чэн. У Ваньиня перехватило дыхание. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Появилось чувство, будто его огрели сковородкой по голове. Слова не желали находиться. Цзян Чэн просто сидел, растерянно хлопал глазами, стараясь полностью осознать услышанное. А потом сделал единственное, на что был сейчас способен. Он обнял Лань Сиченя и прошептал: — Спасибо. Цзян Чэн почувствовал, как его обнимают в ответ. Желания Вэй Ина менялись с невероятной скоростью: то он хотел пообщаться с друзьями, то резко уходил в себя, размышляя о том, как проведет следующий день. Его постоянно кидало от одного в другое, поэтому не успев даже обнаружить хоть кого-то, Усянь, прихватив флейту из своих покоев, направился в комнату, где ему играл Лань Ванцзи. Факт того, что второй принц исполнял что-то исключительно для него, грел душу и давал Вэй Ину надежду на взаимность своей симпатии. Проходя мимо комнаты Цзян Чэна, Усянь на пару мгновений замер и прислушался. Непонятно, что он хотел услышать, но в комнате было необыкновенно тихо, словно там никого и не было. Простоял Вэй Ин так примерно с минуту, пока окончательно не решил не беспокоить названого брата. Дорогу Усянь помнил очень смутно: в первый раз он был занят тем, чтобы остаться незамеченным, а во второй смотрел в пол, который во всём замке был одинаковый. Поэтому рассчитывать оставалось только на свою интуицию. И, как это часто происходило, она не подвела. Вэй Ин открыл дверь и только сейчас осознал, что, пока он сюда шёл, его никто не пытался остановить или сделать замечание по поводу самовольной прогулки. И теперь Усянь не мог понять, видели ли его вообще или нет. А ведь точно, за все время пребывания в замке, их компанию в действиях совсем не ограничивали. Решив подумать об этом как-нибудь в другой раз, Усянь стал осматривать комнату. Стены, казалось, сохраняли звуки гуциня и, стоило только напрячь слух, можно было услышать музыку, которую играл Лань Ванцзи. Именно за этим ощущением Вэй Ин сюда и пришёл. Ему нестерпимо хотелось попробовать сыграть мелодию на флейте — хотя бы по памяти — а в этой комнате ему было легче. Напевая песню под нос, Вэй Ин стал лучше понимать её звучание, уже смог прикинуть ноты, за которыми нужно следовать и, что самое главное, полностью настроился на игру. Усянь приложил флейту к губам и сыграл первую ноту. Вроде, попал. За первой пошла вторая, а потом и третья. Вэй Ин играл медленно и аккуратно, стараясь попасть в каждую ноту, чтобы не испортить красоту мелодии. Он сфальшивил и сразу же выругался. Сосредоточившись и, вновь прокрутив мелодию в голове, приложил флейту к губам. Вэй Ин начал с самого начала. Та нота, которая не получилась до этого, стала чистой и идеально вошла в остальную мелодию. Но на её место пришла другая и фальшь опять повторилась. Вэй Ин тяжело вздохнул и начал играть с самого начала. Так продолжалось большое количество раз. Мелодия шла плавно и изящно, но в какой-то момент Усянь сбивался, из-за чего приходилось начинать сначала. Вэй Ин был упорен и твёрдо намеревался сыграть эту музыку так же красиво, как это делал Лань Ванцзи. Усянь не замечал хода времени, полностью поглощенный своим занятием, и поэтому не услышал, как дверь открылась. Его окликнули. Вэй Ин обернулся и невероятная досада захлестнула его. На пороге стоял слуга и просил пройти на обед. Усянь был готов застонать от негодования, но попросил дать ему пару минут. Лакей, учтиво поклонившись, ушёл. Вэй Ин надеялся, что слуга не услышал музыки, которую играл Усянь, иначе мелодия потеряет весь свой смысл, ведь о ней будут знать не только Вэй Ин и Лань Ванцзи. Усяню искренне хотелось верить, что никто, кроме них, никогда не слышал этой песни.