Желание

Много народу, небольшое пространство впереди и бесконечное время. Казалось бы, за долгие семь лет можно было бы привыкнуть ко всякого рода фанмитингам. И, вообще, Чон Чонгук – самый младший мембер громко прошумевшего на весь мир бойз-бенда, - привык. Просто не так, не в такой форме, не в таком положении. Чёрная атласная рубашка, расстёгнутая на две верхние пуговицы, отлично пропускала к телу лёгкий прохладный ветерок от кондиционера; красиво уложенные шоколадные волосы с мягким омбре не лезли в лицо и не мешали. Всё было прекрасно. Однако до ужаса узкие чёрные брюки только ухудшали положение, заставляя постоянно ёрзать на мягком стуле, что тоже было своего рода проблемой. И сейчас, когда одна милая школьница переплетала с ним пальцы и смущённо отводила взгляд, никто из присутствующих в помещении даже не догадывался, чем занята прекрасная задница золотого макнэ. Никто, кроме самого Чонгука и одного хёна. * — Почему ты продолжаешь настаивать на реванше, если прекрасно знаешь, что и так проиграешь? — Поживём – увидим, хён, - нахально вздёрнув подбородок кверху, Чонгук начал перетасовывать колоду из игральных карт, всё это время не сводя со старшего глаз. – На желание. — Как скажешь, - вздыхает обречённо Юнги, наблюдая за движениями рук Чона и раскладкой карт на двоих. – Только потом не плачься и не отнекивайся. Чонгук хмыкает, беря свои карты в руки и выглядывает из-за них. — Я никогда не иду на попятную, хён, ты же знаешь, - Гук смотрит к себе в карты и улыбается, отмечая возможность будущей победы. – Я хожу первым. * — Ты с самого начала знал… Чонгук сидит на полу, склонившись над разбросанными вокруг него картами, и сжимает руками собственные колени. — Нет, только предполагал, - пожимает плечами Мин, с кряхтением поднимаясь со своего места. Он утешающе хлопает Чонгука по плечу, прежде чем уйти, наконец, в свою комнату и поспать. – А на счёт желания… Наденешь ту штучку завтра. И не забудь включить. Я скажу, когда сможешь снять. Чон дёргает головой, смотря в спину старшему, и подрывается с места, поскальзываясь на паркете, однако равновесие удерживает. — Но завтра же… — Ничего не знаю. — Давай ещё партию! Я хочу отыграться! — Кто-то не умеет проигрывать, да, Чонгук-и? – Юнги весело щёлкает его по носу, заставляя младшего скривиться и потереть ушибленное место. – В следующий раз обязательно, малыш. А сейчас пора спать. Нам рано вставать. * И сейчас Чонгук сидит с вибратором на минимальной скорости в заднице, елозя по стулу и никак не находя себе места. Он постоянно чувствует на себе насмешливый взгляд хёна, который сидит от него вроде недалеко, но всё равно не дотянуться. Время идёт. Фанатка сменяется фанаткой, но румянец у всех одинаковый. Чонгук думает, что если бы на его лице не было столько косметики, а поблизости не находилась бы пачка сухих салфеток, то для всех бы стало ясным это взвинченное поведение. Он общается с каждой, говорит всякие глупости на корейском и английском языках, расписывается в блокнотах и на фотокарточках, позволяет себе убирать выбившиеся пряди девушек за ушко и получать смущённый лепет и тихие визги, и прекрасно сдерживает себя, игнорируя давящее с самого начала встречи возбуждение. Чонгук изучает каждого в просторном зале, не обходя вниманием и своих хёнов, особенно одного, который так подло с ним поступил. Он смотрит на него, на то, как мило тот общается с очередной фанаткой, и не может понять, как в таком, казалось бы, светлом человеке, нашлось место для такого разврата. Мин Юнги определённо придумал это ещё очень давно, просто ситуация подвернулась только сейчас. Но Чонгук всё равно чувствует себя преданным. Почему именно этот день? — Почему именно этот день, оппа? - вторит его мыслям милая девушка, которой перед Чоном предстояло пройти ещё двоих участников. Чонгук навостряет слух, хмурит брови, ожидая ответа. Ведь она говорит сейчас именно с тем человеком, которому сам Чонгук хотел задать тот же вопрос. — Потому что яблоки созревают в сентябре, - устало отвечает Юнги, выдавливая из себя улыбку. Гук понимает, что ответ рандомный – старшему просто больше нечего отвечать или даже просто лень задумываться над ответом. — Что? – эхом вторит за девушкой Чон и рассматривает профиль хёна. Но тот не отвечает ей, уже передавая её записную книжечку в следующие руки. — Ты чего? – обеспокоенный голос вторгается в зону слышимости Чонгука, и он поворачивается с Сокджину, сидящему от него по правую руку. – Хорошо себя чувствуешь? Ужасно, на самом деле. — Да, в порядке. Просто нужно отдохнуть, - он еле сдерживает себя от того, чтобы не застонать в голос. — Ну, потерпи. Осталось ещё чуть-чуть. – хён кладёт свою руку на чоново плечо, и тот невольно вздрагивает. Взгляд Джина становится взволнованным. – Точно всё хорошо? Чонгук тяжело вздыхает, снова ёрзая на стуле, когда игрушка еле касается заветного местечка, принимая более удобную позу из несуществующих. Он краем глаза замечает, что хёны слева тоже смотрят на него. Гуку приходится мягко улыбнуться им и на камеру, чтобы унять чужое любопытство. — Нормально, - он пододвигает к себе микрофон, когда гомон толпы становится громче, и повторяет: - Нормально. Он немного успокаивает хёнов, арми и свой фан-сервис, давя из себя по-детски милую улыбочку, на самом деле чувствуя, как игрушка начинает ускоряться внутри него. Чонгук пальцами больно впивается в свою ляжку, закусывая губу, и оглядывается назад. Он спрашивает у нуны из стафа, сколько осталось до конца мероприятия и, оставаясь неутешительным ответом, просит у фанатов прощения и сбегает в туалет. Чонгук мчится со скоростью света по коридорам, наконец добегая до заветной двери, и, попав внутрь, сразу запирается в кабинке. Член больно пульсирует в брюках, пока парень пытается справиться с бляшкой ремня дрожащими пальцами. Он дышит прерывисто и шумно, поскуливая от нетерпения, сердце заходится в бешенном ритме, и рёбра сжимаются, не давая сделать и лишнего вздоха. Гук пропускает тот момент, когда скрипит входная дверь, и в уборной появляется ещё один человек. Он всё ещё борется с брюками. Тихие размеренные шаги нарушают эстетику чоновых стонов каблуками по кафелю. Человек останавливается напротив кабинки, в которой спрятался Чонгук, и дважды стучит, обрывая этим все звуки. Чон Чонгук, сидя на крышке унитаза, гулко сглатывает, так и замирая с наполовину расстёгнутой шириной. — Всё хорошо, Чонгук-и? – тихий вкрадчивый голос, от источника которого скрывает лишь хлипкая на вид дверца. — Ю-юнги-хён? – у Чонгука сбито дыхание, и плюс ко всему, он не совсем хочет верить в происходящее. – Ты давно здесь? — Нет, всё в порядке. Откроешь мне? — Зачем? — Помогу тебе, - вздыхает Мин на глупый вопрос. – Ведь я виноват в твоём состоянии. Чонгук соглашается с виновностью Мина, но щёлкнуть замочком пока не спешит, прислушивается к себе. Но сочащийся смазкой член спокойно думать не даёт. Младший со свистом выдыхает весь воздух из лёгких и резким движением руки дёргает щеколду в сторону. Он жмурится, руками прикрывая пах, чувствует прожигающий взгляд на себе. — Не за чем прятаться от хёна, Гук-и, - Юнги делает шаг навстречу и уже закрывает дверь за своей спиной. – Хён не сделает ничего плохого. Чонгук рвано вздыхает, сдерживая всхлип. Он чувствует, как колено старшего разводит его ноги в стороны шире. Чон решается приоткрыть один глаз, сразу упираясь взглядом в нижнюю часть живота Мина, скрытую за плотной тканью белой рубашки. — Вот так, - хвалит его Юнги, пальцами еле касаясь мягких волос. – Посмотри на хёна и попроси его сделать то, что ты хочешь. — Я… - смущённый, Чонгук поднимает голову, смотря на Мина снизу вверх. – Хён, я… — Давай, - вторая рука скользит по оголённой шее, нежно оглаживая её подушечками пальцев, и пробирается к губам. – Только скажи, Чонгук. Юнги большим пальцем оттягивает нижнюю, остальными фиксируя челюсть. Чонгук смотрит на него своими большими глазами, борясь с внутренними противоречиями. Он, вроде бы, хочет, но в то же время и нет. Ему стыдно, но терпеть больше нет сил. — Юнги-хён, пожалуйста… - младший заламывает брови и мажет губами по пальцу Мина. – Я-я хочу кончить… Юнги увлекается этой картиной перед ним – таким раскрепощённым Чоном, желающим его, просящем о помощи. Его тонкие губы растягиваются в еле заметной улыбке, и он чуть ниже склоняется к Гуку. — Как мне это сделать, малыш? — Вытащи… — Нет, так не пойдёт, - Юнги отстраняется, разглядывая парня – такого замученного долгим возбуждением. Он хмурится, но не злится. – Ты проиграл – будь добр выполнить желание. — Но я больше не могу, хён! – Чонгук в отчаянии цепляется пальцами за ткань рубашки Юнги. В уголках его глаз начинают собираться слёзы. Юнги, замечая всё это, старается успокоить Чонгука, привести его к компромиссу. Он опускается перед ним на корточки, беря в свои широкие ладони его лицо. Губы младшего начинают подрагивать, а глаза – блестеть. Старший заглядывает в топлёный шоколад напротив, и его сердце пропускает удар. Такой маленький и нежный Чонгук-и не заслуживает всего того, что сейчас с ним происходит. Юнги не заслужил его видеть таким. Юнги не заслужил его. — Эй, малыш, - старший нежно поглаживает чужие щёчки, смазывая тональный крем, уговаривает Гука посмотреть на себя. – Мы снимем её. Я сделаю тебе хорошо, и мы её снимем, да? Чонгук кивает, мелко дрожа плечами, кладёт свои ладони поверх миновых, и прикрывает глаза. — Пожалуйста… Каждое его надломленное, умоляющее «пожалуйста» оставляет кровоточащие борозды на сердце Мина, заставляя то конвульсивно сжиматься. Он оставляет мягкий поцелуй на высоком лбу, спускается ладонями ниже, по пути оглаживая каждую часть тела – шею, грудь, торс, бёдра и, наконец, небольшой подрагивающий член, что так давно жаждет внимания. Чонгук вздыхает сквозь зубы, ощущая на своей головке чужую руку, и смотрит на Юнги, который смотрит в ответ, а в его глазах плещется столько нежности, что захлебнуться ею вполне возможно. Младший забывается в этом взгляде, тонет в карих озёрах чужой бездны и даже не пытается выбраться. Юнги медленно надрачивает ему, размазывая природную смазку по всей длине, во второй руке крутит колёсико от пульта для вибратор, и тот начинает сильнее биться в чоновом теле, вырывая приглушённые ладонью всхлипы-стоны. — Ах, хён, я… - младший откидывается назад, шире раздвигая ноги. – Я почти…. Он чувствует, как пульсирует каждая клеточку его тела, а блаженная нега медленно разрастается внизу живота. Чонгук цепляется за предплечья Юнги, когда тот перемещает одну руку на тонкую талию, а второй останавливается у основания члена. Чон недовольно скулит, не понимая причину остановки. Но в следующую секунду его глаза распахиваются так широко, что он даже сначала не может понять – из-за того ли, что хён так умело ласкает его красную головку языком, или из-за того, как это на самом деле приятно – ощущение влажной упругости чужого рта на собственном члене. Слюна смешивается с белесыми выделения и, стекая вниз по органу и подбородку старшего, оставляет блестящую дорожку. Гук смотрит на картину меж его ног помутнённым взглядом, прикусывает губу, стонет хрипло от глубокого минета и стимуляции простаты. Он даже толком не успевает разобраться в новых чувствах, скоро кончая в услужливо подставленный ротик Юнги-хёна, который принимает всё до последней капли. — Хён, зачем ты?.. – грудь бешено вздымается, а голос не слушается, срываясь. Юнги медленно поднимается с колен, отряхивая их, и смачно хрустит позвоночником, разминает затёкшие ноги. Он вытягивает руку с пультом перед младшим и отключает игрушку, от которой помогает Чону избавиться. Она с пошлым хлюпом выходит из аппетитной попки и тут же оказывается замотанной в бумажные полотенца. — Чтобы не испачкать твою одежду, - запоздало отвечает Мин, натягивая узкие брюки на чоновы бёдра. Он видит, как кончиками ушей краснеет младший от его слов, вероятно, вспоминая только что произошедшую ситуацию, самоуверенно хмыкает, разглаживая складки на чужих широкий плечах. — Я выйду первым, - говорит Мин, ловя непонимающий взгляд Чона. Он улыбается, разъясняет: - Чтобы не было лишних вопросов, Гук-и. Юнги чмокает его в лоб, перед тем как отстраниться, направляясь к двери, ведущей из уборной. — Хён! – зовёт Чонгук, когда бледная ладонь накрывает ручку. Он в три шага минует расстояние между ними, оказываясь рядом с мужчиной, заключает лицо Мина в кольцо из своих ладоней и прижимается губами к его, от страха перед неизвестностью чужих действий по отношению к себе зажмуривая глаза. Не ожидавший, Юнги цепляется за чужую талию, невольно отмечая, как идеально она умещается в его ладонях, словно специально была создана для них, и на автомате делает осторожное движение губами навстречу, желая сделать это уже очень давно. — Никто так не благодарит за отсос, - отстраняясь, хмыкает старший, смотря на заразную светлую улыбку Чона. — А как это делают? – спрашивает быстрее, чем успевает подумать. Ненадолго повисает напряжённое молчание, с каждой секундой добавляя к шее Чонгука по несколько красных пятен смущения. Юнги цокает, задумчиво смотря в пол, чувствует, как горят его ладони даже сквозь ткань атласной рубашки Чонгука. — На самом деле, я не знаю, - жмёт плечами, оглаживая чужие бока. - Не думаю, что даже «спасибо» говорят. — Замолчи… - стонет красный Чон, опуская голову на угловатое плечо хёна, пряча в нём свои стыд, позор и стеснение. Он хочет умереть. Но, когда Юнги начинает тихо посмеиваться - хочет сначала убить его.