Убийца и Одиночка

Когда в глаза заливается кровь, а на губах её вкус, сложно оставаться вменяемым и спокойным. И Чуя не остается. С него давно слетел плащ, который так заботливо выбирала наставница. Стильный, красивый, дорогой, он сейчас валялся где-то на земле, в крови и пыли, быть может даже в ошметках чужих тел, пока монстр являющийся его владельцем уничтожал всё живое вокруг. Мерзко хлюпают перчатки, пропитанные багряным, но Накахара продолжает сжимать чужую глотку, наблюдая, как закатываются глаза жертвы и тело перестает биться в судорогах. Минус один. Ещё пара десятков, наверное. Хруст ломающихся под кулаком костей не отрезвляет Чую, лишь заводит ещё больше. У него перед глазами пелена и, если сказать честно, происходящее он не особо осознает. Смерть вокруг, трупы, развороченный местами асфальт. У них приказ без особых разрушений, но Чуя так не умеет, не хочет, не будет. Ему ещё долго предстоит учится полному подчинению приказам, а пока на своей первой зачистке он учится лишь убивать. Оборачивается, слыша выстрел и почти мгновенно реагирует, отталкивая в сторону спокойного напарника, который тут скорее в качестве страховки и куратора. Следит, чтобы Накахара не слетел с катушек и не подох в процессе работы. Чертов Дазай. — Не путайся под ногами, если ничего не делаешь, придурок. — хрипло рычит впавший в азарт Чуя, а Осаму лишь поджимает губы, внимательно наблюдая за ним. Щурится, коротко, не весело усмехается. Его подопечный похож на маленький красный смерч, который сносит всё на своем пути и не оставляет даже шансов на спасение. Идеальная машина для убийств. Жалко, контролю сложно поддается. Осаму хочет окликнуть и остановить Чую, когда последняя жертва падает на грязную землю безвольной куклой с пустыми глазами, но Накахара замирает сам. Тяжело дышит, смотря на труп, сжимает кулаки, понимая, что весь покрыт кровью и медленно моргает. В голове гудит слишком сильно, словно кто-то одел на него кастрюлю и ударил несколько раз. Чуя оглядывается, пытаясь понять где находится, видит вокруг лишь мертвецов и молчит. Осознание ударяет по затылку тяжелой кувалдой, заставляет пошатнуться и почувствовать глухое отвращение к самому себе. Во рту горчит и он невольно облизывается, собирая горячим языком чужую, уже остывшую кровь. Нутро скручивает от тошноты и Чуя едва сдерживает рвотный позыв, натыкаясь взглядом на изломанного, окровавленного мертвеца. Картина ужасная. Но гораздо более ужасно осознавать, что это сделал он. Своими руками. Накахара убивал раньше, он знал что такое смерть. Но обычно у этого были причины и он не делал этого с таким упоением, азартом. Сначала Чуя защищал Овец. Ему было не жаль прикончить парочку мафиози, бандитов или просто мерзких личностей ради безопасности своих друзей и первой семьи. Ему так же было не жаль уничтожить людей из СБГ. Они угрожали ему и он просто защищал свою жизнь, пока искал информацию. У него были причины. Или он просто так думает? Может он всегда был таким чудовищем, как сейчас? Перепачканный ужасом, болью и смертью других людей. Таких же людей, как он сам. Нервно смеётся, жмурясь и мнет в пальцах край шляпы, продолжая истерично хихикать. Или мафия меньше чем за месяц превратила его в чудовище? Но разве он не клялся, стоя на одном колене перед боссом, что будет подчинятся любому приказу? Это лишь его работа. Дазай наблюдает за ним, стоя чуть поодаль. Чуя сильный, он придет в себя, всё будет в порядке, но сейчас у него под кожей сводит от ненависти к себе мышцы, а в голове полное замешательство. Осаму понимает его. Правильно чувствовать вину за отнятые жизни. Жаль, он сам никогда этого не чувствовал. Чуя, кажется, рвано всхлипывает и Дазай вздыхает, оттолкнувшись от уцелевших ящиков, на которых сидел. Замирает в нерешительности. Сможет ли он помочь? Он эгоист и абсолютно не умеет поддерживать людей. Почему тогда так хочется успокоить Чую, дать немного уверенности. Обнять в конце концов. Он подходит тихо, почти неслышно. Кусает губы, а после вздыхает, сняв с себя плащ. Одним движением набрасывает его на Накахару, накрывая с головой и всё же решается. Неловко, странно, непривычно, но ему правда очень хочется помочь. Осаму обнимает неожиданно крепко, заставляя уткнуться в свою грудь. — Хорошая работа, Чуя. Ты отлично справился. — роняет Дазай тихо, одно рукой прижимая парня к себе, а второй поглаживая по спрятанным под пальто рыжим прядям. Тепло. Необычно, но приятно чувствовать, как расслабляется в его объятиях парень, как принимает ласку. Накахара молчит. Не смеется, не плачет, а просто чувствует себя опустошенным. Чужой плащ большой, чистый, теплый и пахнущий, почему-то, лекарствами. Чуя ощущает себя в безопасности и наконец успокаивается. С чего он вообще так разволновался? Мертвых никогда не видел? Не убивал? Бред. Парень дергается, отстраняясь и хочет оглянутся, осмотреться ещё раз, хотя даже от мысли об этом желудок просится наружу. Дазай не дает ему развернуться. Жестко держит на месте, сжав объятия крепче, и мягко качает головой. — Я рад, что могу на тебя положиться и что ты так быстро пришел в себя, но тебе не надо на это смотреть. — произносит тепло, спокойно, сжимая плечи Накахары и позволяя себе короткую, горькую усмешку. Чуя покорно кивает, подчиняясь напарнику и понимает что в мафии и правда свои методы. Методы по работе и по сохранению психического здоровья работников тоже. — Идем домой. На сегодня всё. — бормочет как-то устало Дазай, так же обнимая напарника за плечи и разворачивая к выходу. Чуя молчит, кусая тонкие бледные губы, а после выдыхает. Это его сила. Его работа. Его жизнь. Да, он родился убийцей, с такой способностью. И нашел своё место, там, где может пригодиться. Теплая рука лежащая на плечах дарит приятное спокойствие и уверенность. Он справится со всем этим. И он больше не один. На губах расползается блеклая улыбка и Чуя прикрывает глаза, ткнувшись в плечо Дазая щекой. Тот усмехается, останавливаясь и рассматривая россыпь звезд на небе. — Не волнуйся, чиби. Я в любом случае убил больше тебя. Из нас получится просто убийственный дуэт. — смеётся он вдруг, ехидно фыркая и дергая Чую ближе и растрепав его волосы. На них тоже кровь, но Накахаре ни к чему об этом знать. — Отвали, скумбрия и не смей трогать мою голову, если не хочешь стать следующим трупом! — рычит в ответ Чуя, отбиваясь от объятий. Дазай лишь хихикает в ответ. Он бы и не прочь стать трупом, но не сейчас. Сначала надо помочь напарнику, Мафии и всей Йокогаме. А после можно умереть, не оставив после себя ни семьи, ни детей. Одиноким. Но Осаму ещё не признал, даже мысленно, то, что в будущем удивит его, может даже выбьет из колеи. Так же, как выбило Накахару принятие того, что он навсегда убийца. Вечно одинокому Дазаю предстояло осознать, что они с Чуей оба больше не одни.