Подарок для Ангела

      В заброшенной студии редко когда удаётся расслабиться. С празднованием каких-либо особых дней календаря всё совсем туго. И дело вовсе не в украшениях — их можно найти в чуланах студии или же смастерить самим. Но есть ли сам праздничный настрой, когда сердце начинает нервно трепетать в душе в ожидании скорого празднества? Есть ли само желание отмечать особый день, тихо напевая песни в старой студии?       Что-то пошло не так. Обычно постоянно хмурился Том, явно не испытывая какого-либо рвения к праздникам, но и не мешал Эллисон украшать их убежище и готовиться к скорому событию. Иногда он ей даже помогал. Но в этот раз, когда приближался День Святого Валентина, чернильная девушка не стала по давней традиции тормошить Тома и начинать украшать их убежище, негромко напевая под нос навязчивую мелодию, что она услышала в одном из граммофонов. Вместо этого Эллисон словно закрылась в себе, упрямо уткнувшись носом в недавно найденную книгу, даже не достав коробку с украшениями.       Ей опять снилось прошлое. Ускользающие воспоминания, что исчезают из памяти, стоит ей раскрыть глаза и сесть в кровати. В эту ночь воспоминание было лёгким, радостным и беззаботным, и эти ощущения заставляли её вспомнить о том, что ничего такого она больше не ощутит. Не в этом месте. Вспышки радости и надежды словно поглощаются самой студией, оставляя в душе только холодный, липкий страх. И сейчас это и произошло с Ангелом — из неё словно высосали всю радость и веру в свои мечтания, от чего та вела себя ниже травы тише воды. Ей не хотелось ничем заниматься — даже из убежища выходить ей казалось бессмысленным. Ведь они с Томом вновь вернутся. И наверняка притащив с собой лишь припасы, но ничего того, что могло бы им помочь с тем, чтобы выбраться из студии. Так какой смысл бороться?       Пребывая в унылых мыслях, Эллисон и не заметила, что Том покинул убежище. Только через какое-то время отметила, что стало непривычно тихо, а когда заглянула в большую комнату, только и заметила отсутствие волка. Пожав плечами, Ангел тихо буркнула себе под нос: «Ну и ладно» и вернулась к чтению (вернее, к залипанию в одну страницу) книги. Бросив косой взгляд на плакат «Посланницы небес», чернильная девушка рухнула на раскладушку, что заскрипела под её весом. И просто закрыла глаза, чувствуя, как апатия к происходящему медленно поглощает её, а мысли о собственной никчёмности убивают желание чем-либо заниматься.       Эллисон и сама не заметила, как уснула. На этот раз, без каких-либо снов. И без каких-либо воспоминаний.       Проснулась она от того, что кто-то настойчиво тряс её за плечо. С трудом заставив себя разлепить глаза, Эллисон посмотрела на Тома, что склонился над ней, даже, кажется, хмурясь больше обычного. Или ей это кажется? — Том? Что случилось? Тебе погреть беконный суп? — вздохнув, Чернильный Ангел выдавила из себя слабую улыбку. Но ей не обмануть лживым подобием улыбки того, кто знает её практически всё время, что она провела в студии.       Том настойчиво потянул её, заставляя встать. С душевным скрипом, но Эллисон подчинилась, послушно подчиняясь Тому. Быстро сделает, что нужно, и может дальше впадать себе тихонько в уныние, пока вновь не вернётся в нормальное душевное состояние. Только когда это ещё будет?..       Но Том не остановился на том, чтобы просто заставить её встать с кровати. Мягко перехватив кисть Эллисон, он повёл её дальше. — Том? Что случилось? — её губы дрогнули, перестав изображать из себя улыбку. Даже не обернувшись на неё, Том открыл дверь в убежище и вышел, ведя за собой в тёмный коридор. — Том, может, уже хоть как-то объяснишь, куда ты меня ведёшь?       Но тот лишь вёл её дальше, обернувшись лишь на пару секунд. Сжав губы, Эллисон сдавленно вздохнула, прошептав «Ну и ладно. Вредина». Интерес к происходящему пусть и проснулся, но ещё не успел сформироваться полностью, так что Чернильный Ангел пусть и не стремилась вернуться в убежище всеми способами, но и вперёд не рвалась. Просто ждала, пока Том остановится и покажет ей то, ради чего вытащил из их безопасного убежища. «Мог бы хоть подсказку дать…» — подумала Эллисон, смотря на спину Тома.       Далеко он её не увёл — они поднялись лишь на пару уровней. Эллисон смутно помнила это место — изначально они планировали на этом этаже устроить своё убежище, пока не нашли тот уютный закуток, где живут и по сей день. И, как чернильная девушка убедилась в своих догадках, вели её именно туда — в то место, что могло стать их убежищем, не найди они иного варианта. — Может, хотя бы здесь намекнёшь, зачем ты меня сюда привёл? — предприняла Ангел третью попытку узнать причину этого похода. На пару секунд обернувшись, Том вручил ей немного помятую желтоватую бумажку, криво вырезанную в форме сердца. Девушка сдавленно вдохнула — ведь он никогда не был щедр на подобные проявления чувств. Гораздо чаще это проявлялось в его заботе, взгляде, в том, как он не подпускал её во время драк к сильным противникам, самостоятельно устраняя их. И сейчас, получив бумажное сердечко, Эллисон не смогла удержать улыбки, представляя, сколько попыток ушло у Тома на то, чтобы получить даже такой результат — с его лапищами работа с ножницами была затруднительной. Не исключено, что под конец он использовал лезвие топора. — Ох, спасибо, это очень мило с твоей стороны, — произнесла Ангел, осторожно проводя пальцем по неровному краю бумажной аппликации, — Извини, что я ничего не сделала для тебя…       Вздохнув, Эллисон решила, что сегодня устроит Тому сытный ужин. В конце концов, изредка можно побаловать себя и съесть больше одной банки беконного супа.       Улыбнувшись (пусть эта улыбка и была чем-то похожа на оскал), Том мягко ухватил её кисть и повёл дальше. И Эллисон шла уже с куда большей охотой, сбросив с себя покрывало апатии. В груди у неё появилось приятное тепло, что словно согревало давно ледяную чернильную плоть, а на губах была немного глуповатая улыбка.       В следующий раз они остановились около одной из дверей. Эллисон помнила её — когда-то она нашла это место, даже несколько дней в нём пробыла вместе с Томом. Но в итоге для своего убежища выбрали более низкий этаж, с самым труднопроходимым путём, чтобы исключить частный приход незваных гостей. И сейчас волк толкнул дверь в неудавшееся убежище, а затем кивнул головой на проход, мол «проходи первая». Кивнув, Ангел смело шагнула в тёмную комнату, зная, что Том не даст её в обиду. Да и не станет он её пропускать вперёд, не будучи уверенным, что там безопасно.       Очутившись в темноте, Эллисон сощурилась, пытаясь хоть что-то рассмотреть в смутных очертаниях. Зашедший за ней Том закрыл дверь и включил свет. По комнате разлился слабый, золотистый свет, устраивая на стенах причудливую пляску теней, в которых угадывались моменты их с Томом совместного выживания. Прикрыв рукой рот, Ангел шумно вдохнула, смотря на тени. Губы задрожали. Вот зачем Том уходил из убежища на несколько часов.       Её обняли за плечи. Повернув голову, Эллисон улыбнулась, и её улыбка дрожала. Хотелось расплакаться от трогательности момента — раньше Том не делал подобного ради неё. Он был другим, не романтиком, как сама Чернильный Ангел. Наверняка он сейчас себя чувствовал очень неуверенно и смущённо. Но он сделал это ради неё.       В груди словно расцвёл прекрасный цветок, благодарная улыбка дрожала. Эллисон почувствовала душевный подъём, что был ей так необходим в этот день.       Отстранившись, Том отошёл к отставленному в углу граммофону и поставил пластинку. Вернувшись к Эллисон, он положил одну руку ей на талию, а второй взял её ладонь. Улыбнувшись, Ангел положила руку ему на плечо. И они закружились в лёгком танце, кружа по пустой обширной части комнаты, смотря лишь друг на друга. Широко улыбаясь, у Эллисон возникло чувство, словно от счастья у неё за спиной выросли крылья, когда она, прижавшись к Тому и уткнувшись лицом в его плечо, в кружилась в танце.       Да, никогда не будет, как прежде, когда они были людьми. Но у них всё ещё есть шанс быть счастливыми. Ведь именно это они и выбрали, устав бояться.