Fate

Тонкие пальцы вырисовывали причудливые узоры на корпусе гитары, разноцветные, почти безбашенные, дизайны стикеров совсем не складывались в четкую картинку: исполнитель, его образ, стиль гитары и музыка – все совершенно не сочеталось. Нежные мелодии под четкий, быстрый рэп, текст которого совершенно не скупился на обилие нецензурной лексики. Он бережно перебирал медные струны и с наслаждением улыбался в проигрышах. Это определенно станет новым хитом в интернете. Улыбка озаряла комнату, исполнитель ее не видел, казалось он в обще не замечает гостя. Симпатичного молодого человека с оливковой кожей и идеально прямым носом. Он смотрел так, будто свет пробивающийся в темную комнату сквозь щель между шторами озарял только его – автора песни. Она была совсем не ангельской, но и душа Юнги тоже не отличалась чистотой. Зато Хосок со своими белоснежными крыльями мог наслаждаться тьмой, которую видел только тут. «Почему именно ему досталась такая судьба?» - каждый раз навещая исполнителя, спрашивал себя Хосок. Он находил ангельски очаровательным всего Юнги, кроме, конечно, его текстов, такую душещипательную грязь мог придумать только он. Какой дьявол создал это существо? Вроде человек. Но почти алебастровая кожа, лисьи глаза и сахарный голос, казалось могли не только очаровать, но и с легкостью проклясть любого. Юнги смотрел куда-то в стену каждый раз, перебирая тонкими пальцами медные струны. Он чувствовал, что кто-то здесь есть по мимо него, но почему он ничего не видел. Да и можно ли доверять своим глазам, когда ты сидишь сутками в темной квартире? Скорее всего нет. Он постоянно делился своими эгоистичными мыслями с незнакомцем, которого не видел, но чувствовал. «Иди к черту со своим сочувствием», - пытался сказать он своими песнями. Юнги искренне недоумевал, почему невидимка не уходит прочь, а все сидит и ждет. «Чего твою мать ты ждешь»? – спрашивал каждый раз рэпер. Он вытащил очередную карточку судьбы. «Сегодня он умрет. Куда же попадет? Ад или Рай? Да какая мне разница, я всего лишь должен достойно проводить его», - смотря на позолоченную белую карточку, думал Хосок. Он посмотрел на потолок с некоторым сожалением, ему нравилось слушать, как смертный пытается что-то донести через музыку. Нежная мелодия и дерзкая читка. Что же ты творишь!? В глазах Хосока Юнги бы идеально смотрелся с арфой, напевая мелодии о любви в одном из садов Рая, но он точно знал, что этому не быть. Скорее всего, Юнги будет читать свой рэп в глубинах ада. Ангел вышел из комнаты впервые за долгое время. Юнги усмехнулся, наконец-то нет этого странного чувства, наконец-то за ним не наблюдают. Он медленно встает и достает канистру. Обливает комнату. Улыбается как сумасшедший, потом резко грустнеет, но ему ни капли не жаль за то, что он сейчас творит. Зажигалка уже в руке, искра и комната начинает гореть. Он падает на кровать и недосып дает о себе знать. Юнги умиротворенно улыбается. А языки пламени пляшут в комнате, пожирая мебель, пробиваясь к самоубийце. «Что ты творишь!?» - кричит про себя Хосок. Самосожжение совсем не та судьба, которая прописана в карте жизни. Как ему, ребенку с гитарой, удалось изменить писание. Ангел стучит в дверь, пытается открыть ее, но с той стороны, словно кто-то держит ручку. Хосок начинает кричать, но тщетно. Черное перо падает на белоснежные простыни. Он проводит рукой по фарфоровому лицу, большим пальце пробегает по нижней губе вишневого цвета. «Ты как Белоснежка, проснешься только от поцелуя», - шепчет демон, приближаясь к лицу. А в комнате танцует пламя. Хосок не знал, что за его певцом следит кто-то помимо него. Чонгук хорошо прятался, тихо влюбляясь в голос. А Юнги чувствовал, но не видел. Хосок стучал в дверь, срывался на крик, хотел спасти того, кто запал в сердце. Чонгук появился внезапно, чтобы забрать сахар, который ему не принадлежал, проклиная. Юнги наконец решился бросить зажигалку в бензин и уснуть на долгое-долгое время, но еще не знает, что совсем скоро проснется. Эти трое даже предположить не могли, что шестеренки истории начали свой ход, и конец не сможет предугадать никто.