Проблемы непутевого короля

— Союзы заключаются для поддержания чистоты крови. Это так же хороший шанс заключить перемирие среди враждующих семей. Наконец, политический брак нередко позволял наладить экономические отношения с другими странами. Хотя, как тебе уже известно, полукровки у нас не приветствуются. Говоря о консумации брака... Вольфрам зачитывает строчки, держа в одной руке книгу и подпирая другой рукой щеку. Говорит он складно и без запинок, но, судя по тому, как его взгляд то и дело лениво скользит куда-то вдоль комнаты, говорит он скорее по памяти. А Юри ловит себя на том, что залипает на пушистых светлых ресницах каждый раз, когда тот моргает или закрывает глаза. — ... Юри? За всем этим Шибуя упускает момент, когда Вольфрам перестает читать вслух и смотрит на него, в то время как он сам пялится на его ресницы, словно идиот. — Те... Тебя это устраивает? — Юри поспешно отворачивается, чтобы его собеседник не заметил, насколько он смущен. — Устраивает что? — Вся эта система. Ты говорил когда-то, что изначально воспринял помолвку в качестве политического брака. Неужели тебя это устроило? —Я — третий сын бывшей правящей королевы. Меня готовили к этому с самого рождения. Не вижу здесь ничего смертельного. Вольфрам фыркает, а Юри снова уходит в свои мысли. Он пытается представить, что было бы, ударь он не Вольфрама, а, скажем, Гюнтера. Или Гвендаля. Варианты подобных исходов явно не приходятся по душе Шибуе. Он ежится, поворачиваясь обратно к Вольфраму. — Мне повезло, что у меня есть ты. Как ответ, щеки того слегка краснеют. — Ну разумеется, — говорит он, подбочениваясь, — кто бы еще выдержал такого короля-неумеху. Юри смеется. Он не кривил душой, когда сказал, что ему повезло. Возможно, тот удар по щеке был скорее подарком судьбы, нежели проклятьем. Время, что он провел в Шин-Макоку, неумолимо продолжало течь. И он не успел даже заметить, как проблема случайной помолвки с Вольфрамом перестала быть такой уж проблемой. Истинная проблема заключалась в том, что его жених был... Привлекателен. Когда именно он это понял? В тот день, когда Вольфрам читал ему лекцию о политическом браке? Или же задолго до? Когда они встретились впервые? Просто в какой-то момент Юри понял, что «мы оба одного пола» больше не работает, когда речь идет о третьем сыне. Несколько раз он видит его в своих снах. И, что самое смущающее, в этих снах Вольфрам всегда оказывается сверху. Возможно, всему виной был тот давний разговор с «решением вопросов». — Мы с ним оба парни! Ты не должен вставать на парней! — в отчаянии ругает он «Юри-младшего», закрывшись в ванной, благо рано утром Вольфрам почти никогда не вставал. В отличие от кое-чего другого, что оставалось неумолимым, несмотря на все, казалось бы, вполне доходчивые объяснения Шибуи. И ладно бы дело было в физиологии. Раннее время суток, все дела, но одним утром дело не ограничивалось, а жизнь и здоровье Юри все чаще подвергались угрозе. Он перестает принимать ванну вместе с Бильфельдом, как это было каждый вечер, и старается лечь спать первым. А Вольфрам, обычно чуткий к подобным мелочам, будто бы и не замечает, все так же укладываясь к нему в постель. В общем, проблема все же была. И она была довольно ощутимой. Утро встречает его привычными криками птиц, предвещающими нечто дурное, и окончательно проснувшийся Шибуя понимает, что птицы не обманули, а утро для него наступило во всех смыслах. Вытянув руку за спину, он нащупывает плечо Вольфрама, обнимающего его, и осторожно пытается отодвинуть его от себя подальше. — Нн~ — Вольфрам ерзает, прилипая к нему сзади, и Юри застывает, боясь пошевелиться. А его жених как будто специально прижимается ближе. Так близко, что Шибуя чувствует его дыхание на своей шее, из-за чего по телу пробегают мурашки, а стояк и не думает спадать. Мозг тут же начинает услужливо подкидывать фрагменты из дурацких извращенских снов. Ему кажется, что проходит вечность, когда дверь их спальни неожиданно распахивается, и Гюнтер влетает туда со своим привычным воплем: «Ваше Величество!». И впервые за все время, что он прожил в Шин-Макоку, Юри чертовски рад его видеть. — Я в туалет! — не дожидаясь, пока Вольфрам окончательно проснется, Юри вскакивает с кровати и пулей проносится мимо советника, прежде чем тот успевает вставить слово. «В этот раз моя честь спасена», — он мысленно салютует сам себе, как только дверь позади него оказывается надежно заперта. Разумеется, Мурата тот, кто узнает об этом почти сразу. От него ничего не скроешь, как ни старайся. — Шибуя... — он прыскает, в то время как лицо Юри возмущенно вытягивается, и он делает шаг вперед, чтобы оттаскать друга за волосы. Но тот с необычной для ботаника резвостью уворачивается, продолжая веселиться. — Это нормально, — говорит Муракен, отсмеявшись. — Возраст у тебя самый что ни на есть подходящий. — Подходящий для того, чтобы мечтать о девушках. Женщинах, в конце концов! — Ну или о своем женихе, который каждое утро просыпается в твоей постели. Мурата делает акцент на словах «утро» и «просыпается» так, что Юри снова испытывает тягу к рукоприкладству. — Насколько это плохо? — он неожиданно становится серьезен, из-за чего Шибуя теряется на несколько секунд. — Плохо что? — То, что ты испытываешь к нему тягу. — Я не испытываю к нему тягу! Испытываю. Очевидно, что испытываю. — Тебе это противно или что? — Нет, но... — Юри замолкает, не найдясь в словах. Ему действительно не мерзко и не противно думать о Вольфраме в таком ключе. С ним комфортно. Привычно. ...Приятно? — Ну вот. Выводы сделаешь сам, чай не пятилетний мальчик, Шибуя. Мурата довольно кивает, поправляя очки привычным жестом, и удаляется, оставив юного правителя одного наедине со своими мыслями. Он все еще размышляет об этом разговоре, когда с улицы доносятся чьи-то крики. Выглянув в окно, он видит небольшую толпу, собравшуюся у ворот замка. Юри хватает пары минут, чтобы оказаться снаружи. Завидев своего правителя, толпа тут же расступается, открывая то, вокруг чего они все собрались. — Что происходит? — спрашивает он, не отводя взволнованного взгляда от сидящего на земле в компании Гвендаля Вольфрама. — Его Высочество упал с лошади, — поясняет один из солдат фон Вольтера. Юри слегка дергается, порываясь броситься вперед, но Вольфрам по виду цел и невредим, поэтому включать панику сейчас было бы глупо. — Сиди смирно. Гвендаль ощупывает его плечо, но дергающийся каждый раз Вольфрам изрядно мешает сему процессу. — Кости не сломаны, — произносит Вольтер в итоге, отпуская наконец Вольфрама, который тут же хватается за больное место, сверля старшего брата обиженным взглядом. Возможно, ему всего лишь кажется, но с расстояния Юри видит выступившие от боли слезы на его зеленых глазах. От всей этой ситуации становится неуютно. Пусть даже он и понимает, что Вольф склонен к капризам по отношению к своей семье, Шибуе совсем не нравится видеть, как он плачет. Усевшись на корточки, он накрывает своей ладонью руку Вольфрама, которая все еще держится за плечо, и ловит его взгляд. Тот, заметив Юри, тут же меняется в лице, осознав, что Мао находится здесь уже довольно продолжительное время и наверняка видел сцену, которую он здесь устроил. Наверное, стоит спросить разрешения. Вольф не любит, когда он использует магию на нем. Да, наверное, правда стоит спросить... С этими мыслями Юри решается. — Вольфрам, позволь мне войти в тебя! — выпаливает он и тут же в ужасе замирает, глядя в расширившиеся зеленые глаза. — Нет... Нет, я имел в виду... — лепечет Шибуя, чувствуя, как лицо мгновенно начинает гореть. Красный до корней волос Вольфрам открывает и закрывает рот, не издавая при этом ни звука. Если бы от стыда действительно можно было провалиться сквозь землю, сейчас они оба уже бы жарились в аду. Жарились. О да, Муракен бы определенно оценил каламбур. Стоящий рядом Гвендаль вежливо кашляет, и это, кажется, выводит Вольфрама из ступора. — Т-т-ты!.. — выдавливает красивый мазоку, и Юри понимает, что не доживет до завтра. Возможно, на Землю он вернется по частям. Или его прах в урне доставят почтой, которая потеряет половину по дороге, и его частичка будет путешествовать по миру вместе со случайным ветром. Звучит не так уж и плохо, если подумать... Но вместо того, чтобы выбить из Шибуи всю его дурь, Вольфрам вскакивает и спешным шагом направляется в замок, игнорируя тупую боль в плече. — Аа! Вольф, подожди! Твое плечо! — Юри паникует, собираясь броситься за ним, но его останавливает лорд фон Вольтер. — Травма пустяковая, вылечится и сам. — Но!.. — Ты только что опозорил его при моих людях. Не думаю, что твое вмешательство будет уместно, Юри. Снова заливаясь краской, Юри кидает быстрый взгляд на солдат, только сейчас вспомнив об их существовании, но все как по команде поспешно отворачиваются. «Мы ничего не слышали, ничего не видели, пожалуйста, очень хочется еще пожить, у меня дома семья, дети, ручной карп», — так и читается в этих неловких позах. Шибуя досадливо хмыкает. Вероятнее всего, к завтрашнему дню вся страна узнает об этом инциденте. И тогда Вольфрам точно его прикончит. — Никто ни о чем не узнает, — Гвендаль будто читает его мысли. — Вы очень заботливый старший брат... — прямо сейчас у Шибуи язык не поворачивается звать его на «ты». Слишком пугает это суровое выражение лица. — Я просто забочусь о репутации правителя своей родной страны. Ничего не хочу знать о том, что происходит у вас в постели, но советую разобраться со всем в ближайшее время. Теперь иди и займись делом. Гюнтер уже заждался. Остаток дня проходит в напряженной обстановке. Вольфрам в его кабинете так и не появляется, Гюнтер отчитывает Юри за безответственное отношение к его уроку, а сам Мао тупо пялится в книгу перед собой, не понимая ни буквы. Вольфрам вряд ли придет сегодня. Возможно, теперь он вообще переберется куда-нибудь в другое место. И как бы он ни мечтал об этом раньше, теперь эти мысли нисколько не радуют. Вопреки ожиданиям, когда Юри после ванны возвращается вечером в королевские покои, Вольфрам уже ждет его там. — Чего тебе? — произносит он хмуро, пока Мао пытается найти подходящие слова для начала диалога. —... Вообще-то, ты знаешь, это МОЯ комната! — Юри вспыхивает на секунду, но тут же успокаивается. Ничего не выйдет, если он сейчас перевернет стол и выбежит из спальни, как последняя истеричка. Хотя, признаться честно, желание сделать это было огромным. Ужин проходит в неловкой тишине, нарушаемой лишь лязганьем столовых приборов. Юри осторожно косится на своего соседа, пока тот с яростным усердием пилит ножом нечто похожее на Шинмовский аналог курицы. Он уверен, что спать ему сегодня придется на остатках этой самой «курицы», слишком уж старается фон Бильфельд. — Вольф... — Я занят. — Чем? — Игнорированием тебя, очевидно. После этой исчерпывающей фразы лязганье возобновляется. Шибуя вздыхает. Если бы Вольфрам не хотел с ним разговаривать, то не пришел бы сюда сегодня вечером. Это и идиоту ясно. Дождавшись, пока прислуга унесет посуду, рискующую полететь в него при дальнейших попытках наладить контакт, Юри собирается с духом. — Вольф, послушай... — зовет он снова, положив руку тому на плечо. И через секунду свет в комнате мгновенно гаснет. «Пробки выбило», — мелькает в мыслях Юри, прежде чем он вспоминает, что в Шин-Макоку электричество отсутствует как таковое, разве что в лабораториях Ядовитой леди найдется аналог оного. — Вольфрам, — он морщится, — зачем ты это сделал? — Низачем, — слышится в ответ упрямый голос. Юри все еще чувствует его плечо под своей рукой. — Твое плечо, оно болит? — он мягко гладит его, пытаясь стряхнуть с себя нервозность. — Нет, — теперь голос Вольфрама звучит рассеянно, — травма оказалась пустяковая. Гизела сразу ее вылечила. Как Гвендаль и говорил. — Прости... — За что? За то, что прилюдно заявил о намерении возлежать со мной, или за то, что сразу же опроверг это заявление? — ... Так ты злишься на то, что я это сказал, или на то, что я начал отпираться?.. — Хмф! — Я иногда тебя не понимаю! Возмутившись, Юри ловит себя на том, что продолжает гладить чужое плечо, и отдергивает руку. И тут же чувствует, как Вольфрам хватает его за запястье, возвращая ладонь на место. Они много раз разговаривали вот так вот, в темноте. Но сейчас она ощущается как нечто интимное, и Шибуя чувствует, как его сердце пропускает удары. — Ты сказал все, что хотел сказать? — Нет! Нет, я просто... Ты такой красивый, знаешь?.. — Дурак, что ли? — фыркает Вольфрам после секундного молчания. Юри мысленно соглашается. Да, дурак. Огромный дурак. Бильфельд рядом с ним двигается. Наверное, собирается уйти, думает Юри, прежде чем Вольфрам неожиданно оказывается на нем. — Я... не против, — произносит он, и это звучит неожиданно робко, от чего сердце Юри в очередной раз пропускает удар. Если однажды он умрет из-за этого, виновник очевиден. «Что ты имеешь в виду?» — хочет спросить Шибуя, но язык его не слушается. Потому что он знает, что тот имеет в виду. Юри чувствует, как чужие бедра трутся о его собственные каждый раз, когда Вольфрам ерзает. — Вольф... — он подается ему навстречу, но тут же старается взять себя в руки. — Вольф, мне больно, прекрати! Он не надеется, что его упрямый жених так легко послушается, но Вольфрам сразу же замирает. Говоря откровенно, помогает это не слишком, ведь он все еще придавливает его к кровати. — Я понял, — Юри чувствует, как Бильфельд утыкается лицом ему в грудь. — Я и не надеялся, что ты согласишься. Ты просто, как и всегда, сказал не подумав. — Это не... так. — Это так. Вольфрам поднимает голову и, судя по всему, смотрит прямо на него. Не задумываясь, Юри целует его в лоб. — Эй, это что, утешительный приз? — невесело хмыкает фон Бильфельд. — Нет, это не то... Здесь просто темно, а я... — совершенно не умею целоваться, — плохо ориентируюсь в темноте. — Врешь. Вольфрам поднимается, но Юри не дает ему это сделать, неожиданно крепко обнимая. Он знает, что, если Вольфрам всерьез захочет вырваться, он легко сделает это даже в темноте. Но тот больше не делает ни одной попытки. Юри снова чувствует его внимательный взгляд на себе. Похоже, он все еще ждет, пока Юри предпримет что-нибудь первым. — Я никогда не делал ничего подобного, — хватается он за последнюю соломинку, хотя ощущение тела, лежащего на нем, бьет по гормонам не хуже молотка. — А я, по-твоему, что, делал? — буркает Вольфрам, и Юри теряется в словах. Он такой красивый. Красивый, словно ангел, и мысль о том, что до этого его никто не касался... Нет, разумеется, никто. И теперь он предлагает ему сделать это. Но кто он, Шибуя Юри, такой, чтобы сделать подобное с ангелом? — Мы помолвлены, — Вольфрам словно угадывает то, о чем он думает. — Нет ничего зазорного в том, чтобы заняться... — он запинается. — Л-любовью. Этот белокурый прекрасный мальчик очень легко краснеет, когда он смущен или злится. Сейчас он наверняка тоже весь красный. — Я хочу видеть твое лицо, — сконфуженно признается Шибуя и ойкает, когда кулак врезается в подушку рядом с его щекой. — Нет, — категорично отрезает Вольфрам, и Юри несколько раз быстро кивает. Нет, так нет, он согласен. Разумеется, согласен. — Но... М-может, мы все же включим свет? — предлагает он. Бильфельд досадливо вздыхает, и одна из свечей зажигается сама собой, слабо озаряя пространство возле их кровати. — Как ты это делаешь? — он не первый раз спрашивает об этом. Вольфрам хмурится. — Когда ты расстроен, в Шин-Макоку начинается ливень. — О... Правда? Никогда не замечал... Даже при таком тусклом свете Юри видит, насколько Вольфрам раскраснелся, как он и предполагал. И моргает, часто так. Трогательно, что ли. Шибуя протягивает руку, касаясь чужого века подушечками пальцев. Вольфрам рефлекторно дергается. — Ты чего? — удивленно спрашивает он. Юри отводит взгляд. Не так-то просто говорить о таком вслух. — Твои ресницы. — Что не так с моими ресницами? — Они очень... — красивые, — необычные. Давно хотел их потрогать. — Так и потрогал бы? Он все еще не понял. Вольфрам придвигается ближе, наклоняя голову и прикрывая глаза. — Трогай сколько угодно, — милостиво разрешает он. Юри послушно дотрагивается. Так действительно проще. И можно не бояться случайно ткнуть ему в глаз. Вольфрам так и сидит, терпеливо ожидая, пока его жениху надоест эта затея. Его щеки все еще красные. Осмелев, Шибуя приподнимается на локтях. — Могу я?.. — Что? Юри оставляет вопрос незаконченным, касаясь его ресниц губами. — Щекотно. Вольфрам чуть морщится, но глаз не открывает. Даже когда рука Мао вытягивает его рубашку из штанов, касаясь талии. — Щекотно, — повторяет он, прежде чем притянуть Юри к себе, нетерпеливо целуя. Как будто все его грязные сны разом стали явью. Полутьма, запах ароматического масла Вольфрама, которое они использовали как первое и единственное, что попалось под руку, и сам Вольфрам, восседающий на его бедрах. Где-то на задворках разума Юри понимает, что это далеко не самая подходящая поза для первого раза, и это заставляет его беспокоиться. — Стой. Стой, подожди... Ты уверен? — он перехватывает Вольфрама за руку, вглядываясь в темно-зеленые при сумрачном свете глаза. — Разумеется, я уверен, — Вольфрам стряхивает его руку со своей и возвращается к начатому. Юри, как никто другой знает, что если он что-то решил, то отговаривать его бесполезно. — Вольф, подожди... Не так быстро... — сбивчиво выдает он, когда его член все же оказывается внутри. Он проводит рукой по напряженному бедру Вольфрама, слушая его неровное дыхание. — Я и так ждал достаточно. Больше ждать не... хочу... — Но тебе ведь больно, разве нет?.. Вольфрам упрямо мотает головой и прикусывает губу, насаживаясь на него еще сильнее. В нем узко. Слишком узко, и от этого больно и самому Юри. Он считает до десяти, чтобы отвлечься, но каждый раз сбивается. Рубашка Вольфрама наполовину расстегнута, и Шибуя не может отвести взгляд от виднеющегося сквозь нее соска. «Можно?» — хочет спросить он по привычке, но, поймав затуманенный взгляд Вольфрама, понимает, что спрашивать нет необходимости. У Вольфрама очень красивый голос, когда он стонет. Юри осторожно сжимает его сосок между пальцами и слышит этот восхитительный звук снова. Он все еще напрягается в ответ на каждую ласку, но Юри больше не ощущает того сильного давления, что в первые несколько минут. И когда Вольфрам наконец-то двигает бедрами, ему приходится прикусить губу, чтобы не привлечь внимание стражи своим вскриком. Толчки выходят рваные и неуклюжие, но не то чтобы им требовалось много времени, чтобы все закончить. — Штаны придется выкинуть, — бормочет Вольфрам, не поворачиваясь. Юри заинтересованно поднимает голову, разглядывая виднеющиеся белесые капли, и стыдливо краснеет. — Зачем выкинуть? Их же можно просто постира... — Выкинуть, — перебивает его фон Бильфельд, успевший натянуть на себя ночную рубашку, — лучше выкинуть. Откинувшись обратно на подушку, Юри в очередной раз кивает, решив даже не пытаться. Тепло Вольфрама, прижимающего его к себе, которое раньше вызывало возбуждение, теперь вселяет в него ощущение умиротворения и спокойствия. Следующее утро начинается с того, что проснувшийся и оценивший ситуацию Юри быстро перебирает в голове варианты дальнейших своих действий: А. Сбежать. Б. Сделать вид, что ничего не произошло. В. Сбежать. Г. Сбежать. Д. Сбежать. Вариант А звучит определенно заманчиво. Так же заманчиво, как вариант Г, например. В тоже неплохой... Б чуть менее удачный, а вот Д... Нет, но в самом деле, это был его собственный выбор. И теперь он должен нести за него ответственность. Это... Что в таких случаях обычно делают парни в отношениях с девушками? Женятся на них?.. Он нервно ворочается, едва не заехав затылком в лицо спящему Вольфраму, и испуганно замирает. Характерные сопящие звуки сразу же обрываются. Нерешительно медленно Юри оборачивается назад. — Проснулся? Он старается не встречаться с ним взглядом. Но этого и не происходит, так как Вольфрам все еще наполовину спит. — Попробуй не проснуться, когда ты тут так копошишься. Он зевает, уткнувшись лицом ему в область лопаток. Во сне он всегда съезжает куда-то вниз, хотя они почти одного роста. Возможно, ему просто так удобнее. Юри слегка ерзает. Не то чтобы его это сильно интересовало, но... Он косится на ту часть фон Бильфельда, что скрыта под одеялом. — Эм... Вольфрам... сан?.. В ответ ему слышится только сонное: «Мм?..». — Насколько... — он краснеет. — Все в порядке? Хватка поперек его туловища исчезает. — Мм?.. Что ты имеешь в виду? — Вольфрам садится, протирая глаза. Выглядит это, как и каждый раз, умилительно. — Ну... Ты знаешь... — Папочка! Звонкий детский голос прерывает Юри на полуслове. Грета. Грета. Ах, Грета. Расстояние от двери до кровати она преодолевает мгновенно, с разбегу плюхаясь на обоих своих отцов. — Я слышала, что вы оба поссорились вчера. «Вот же ж... Кто-то все-таки разболтал», — Юри мысленно прикладывается головой о спинку кровати. — Нет, мы... Мы уже помирились... Вольфрам сдавленно выдыхает, когда Грета наваливается на него всем весом. Чем заслуживает сочувственно-виноватый взгляд от Шибуи. — Грета... — Юри берет ее подмышки, стаскивая с Вольфрама, и видит ее удивленный детский взгляд. — Ты знаешь... Сейчас только шесть утра. Для твоего папы это еще слишком рано, чтобы просыпаться. Поэтому давай не будем тревожить его пока. А я... Я как раз собирался на пробежку. Не хочешь составить мне компанию сегодня? — Хочу! — на лице девочки появляется счастливая улыбка. — Я сейчас! Переоденусь только. Она уносится, и шлепанье ее босых ножек постепенно затихает. Даже спустя столько времени во дворце ее так и не смогли приучить надевать тапочки. Вслед за ней поднимается и Вольфрам. — Зря старался, мне все равно придется вставать. Нужно помочь ей с одеждой. — Это вполне может сделать прислуга... Ей нужно всего лишь найти спортивный костюм или что-то вроде. Уверен, что он у нее был. Юри с опаской косится на сонного Бильфельда, который так и стоит у кровати, покачиваясь. — Эм... Вольф? — Се нормлно... — тот снова зевает. — Со мной все хорошо, — добавляет Вольфрам, уже полностью проснувшись. — Ты ведь об этом спросить хотел? — Т-ты уверен? — сам не зная почему, Юри начинает заикаться. В ответ на это Вольфрам улыбается. — Конечно, уверен, дурень. Кто я, по-твоему? На его нижней губе небольшая корочка засохшей крови. «Ааа~... Прокусил все же», — Юри моргает несколько раз. — Ты бы и сам не разлеживался. Не заставляй дочь ждать своего безответственного отца. Он говорит так же, как мать Юри — Мико. Шибуя фыркает. — Чего? — Вольфрам тут же хмурится. — Ни-че-го~ — Юри сползает с постели. Его суженый наблюдает за ним, скрестив руки на груди. — До вечера, — мягко произносит он. А после касается губы Вольфрама, на которой красуется ранка, своими. Тот застывает. — Вольф? Не услышав ответа, Мао нервно потеет. Возможно, не стоило этого делать, и... — Да... — наконец отвечает тот, глядя куда-то в стену позади Юри. — До вечера... И выходит, как был, в своей длинной ночной рубашке и босиком. Шибуя порывается было его окликнуть, но Вольфрам скрывается из виду раньше, чем он успевает это сделать. Что дочь, что отец. Юри вздыхает. — Не хочу признавать, но ты бегаешь намного лучше меня, Грета. Обратно они возвращаются неспешно, держась за руки. Как и положено родителю и его ребенку. Ну, насколько это положено в представлениях самого Юри. — Аниссина говорит, это потому, что женщины намного выносливее, чем жалкие мужчины. — В-вот как... — Поэтому, когда Грета вырастет, она будет защищать тебя и Вольфрама. Ее густые вьющиеся волосы собраны в очаровательный хвостик. Все же его дочь самая красивая из всех девочек в Шинме. Да что там в Шинме, во всем мире. Юри уверен, Вольфрам подтвердил бы. — Вот как. — Я видела, как сегодня утром вы с папой целовались. — ...Что?!