Наездник

Лютик плавно насадился на его член и сладко выдохнул, запрокинув голову. Геральт нежно огладил его бедра, терпеливо ожидая, когда Лютик привыкнет и начнет двигаться. Возможно, не стоило заниматься любовью так скоро после ранения, но Геральту, чуть не отдавшему концы совершенно бесславно, очень уж хотелось почувствовать себя живым. Едва не поседевшему со страху барду, видимо, тоже. Лютик начал медленно покачиваться, туго сжимая Геральта внутри. Ведьмак провел ладонями от бедер до выпирающих тазовых косточек и надавил, понукая двигаться сильнее. Лютик тихонько застонал, уперся коленями и задвигался активнее, пока еще медленно, но ритмично насаживаясь на член. Геральт зарычал, помогая ему руками. Очень хотелось поддать бедрами снизу, но едва зажившие мышцы живота ему бы за это спасибо не сказали. Приходилось терпеть и подстраиваться под ритм Лютика. Бард, тем временем, уперся руками в его грудь, сжав в ладонях упругие мышцы, и задвигался резче, сладко постанывая. Он звонко вскрикивал, когда было особенно хорошо, облизывал и кусал припухшие покрасневшие губы и смотрел на Геральта темными шалыми глазами из-под мокрой от пота челки. Геральт погладил его бока, живот, поднялся до груди и сильно, до боли, сжал его соски. Лютик громко ахнул и сбился с ритма, ногтями вцепляясь в грудные мышцы ведьмака. Геральт выкрутил его соски, прекрасно зная, как заводит его любовника легкая, дозированная боль, и ухмыльнулся. Бард застонал в голос, почти снялся с его члена, оставляя внутри только головку, и резко, сильно насадился обратно. Он повторял это движение снова и снова, все быстрее и быстрее, срывая голос громкими стонами, и Геральт глухо простонал, выпуская истерзанные соски из крепкой хватки, ласково погладив чувствительные до боли горошины большими пальцами. Лютик явно устал от этой бешеной скачки, обливался потом, все чаще сбиваясь и наваливаясь на Геральта. Будь ведьмак здоров, он бы уже давно подмял барда под себя и выдрал бы его сильно, жестко, не сдерживая мутантской мощи. Но сейчас он мог только провести ладонями по подрагивающим от напряжения бедрам и потянуться к твердому, истекающему смазкой члену. Лютик снова вцепился ногтями в грудь Геральта и отрицательно помотал головой. Ведьмак только хмыкнул. Даже побывав по ту сторону, он так и не понял, как Лютик умудряется кончать, не прикасаясь к члену, одной только задницей, но зрелище, однако, было завораживающее. Он не был уверен, что такой фокус прокатит сейчас, когда он представлял из себя не более, чем бревно с хуем, но бард свое тело знал лучше, да и его желания в постели Геральт выполнял беспрекословно. Лютик окончательно потерял ритм, двигаясь рвано, отчаянно пытаясь догнаться до пика ощущений, и глухо подвывал на каждый толчок. Геральт, тихо стонущий и тоже желающий скорее кончить, притянул его к себе и впился в губы жестким кусачим поцелуем. Бард жалобно заскулил, продолжая судорожно двигать тазом, зависнув на пороге оргазма, и Геральт оторвал его от своих губ, больно прихватив за вихры на затылке, влепил ему несильную, но хлесткую пощечину и рявкнул: - Кончай, блядь! Лютик вскрикнул, дернулся и мелко задрожал, срываясь в рыдающий стон. Он еще пару раз двинулся на члене, затрясся всем телом и выплеснулся несколькими толчками, так и не прикоснувшись к себе. У ведьмака в глазах потемнело от того, как сильно и сладко сжал его в себе бард. Геральту, чтобы последовать за ним на вершину наслаждения, достаточно было его жалобных всхлипов и ощущения судорожно сжимающихся вокруг члена мышц. Он хрипло застонал и кончил, за оглушающим удовольствием даже не заметив, как взрываются болью напряженные мышцы пресса. Лютик тяжело упал на грудь ведьмака, и на какое-то время они застыли так, пытаясь отдышаться. Геральт пришел в себя первым, погладил барда по спине и запустил пальцы в его густые волосы, мягко прихватывая пряди и массируя кожу. Лютик тихо хныкнул и поднял на Геральта мокрые от слез глаза. На щеке у него налился краснотой след от пощечины, и ведьмак мысленно обругал себя, что не рассчитал. Лютик к нему потянулся с нежным поцелуем, и Геральт нахмурился, почувствовав, как от движения барда наливается болью раненный живот. - Что? – спросил Лютик, отрываясь от его губ. Он опустил голову, глянув вниз, между их животов, и тихо выругался. Осторожно выпрямившись, он с кряхтением слез с ведьмака, выпуская из себя его обмякший член, и улегся рядом, недовольно уставившись на красные пятна выступившие на повязке. - Ты же сказал, что раны зажили. - Они и зажили, - лениво ответил Геральт. – Почти. Но от наших выкрутасов, видимо, снова открылись. Лютик сердито уставился на безмятежного, медленно засыпающего Геральта и зарычал. - Ненавижу тебя, - выдохнул он, и ведьмак ухмыльнулся, не открывая глаз. - Больше никакого секса, пока не заживет до конца. Понял меня? Он улегся на бок и пристроил голову на плечо Геральта, осторожно положив ладонь на его раненный живот. По-хорошему, стоило бы сделать перевязку, но разморенный, сонный Геральт явно не позволит, так что придется отложить до завтра. - Я не слышу ответа на свой вопрос, - не унимался Лютик, вырывая ведьмака из наплывающего сна. - Я понял, - поспешно согласился Геральт, понимая, что бард не отстанет. - И ты больше не будешь пиздеть мне о том, как у тебя все хорошо заживает. - Угу. - И, Геральт… - Что? Ведьмак приоткрыл один глаз и посмотрел на неожиданно серьезного Лютика. - Давай, ты больше не будешь напарываться пузом на кметские вилы, хорошо? Геральт мягко улыбнулся, прижал Лютика к себе покрепче и поцеловал в лоб. - Договорились. Он закрыл глаза и медленно провалился в объятия сна, чувствуя приятную тяжесть головы на плече и медленные, осторожные поглаживания по животу. Как же все-таки приятно быть живым.