С тобой намного легче переболеть...

      Новая бессонная ночь, когда Чуя встал из-за знакомого человека, уже третий раз за неделю так нагло ворвавшегося в его сон. Снова он увидел его смерть, и сердце забилось, словно его самого пронзало несколько тысяч болезненных чувств. Резко открыв глаза и осев на кровати, юноша боязно схватился одной рукой за волосы, стараясь привести сбившееся дыхание в норму. Из-за того, что в комнате было невыносимо жарко, душно, ему пришлось подняться на ноги и, опираясь на тумбу, подойти к окну, чтобы открыть его. Наконец сфокусировав взгляд на белой раме, потянул за оконную ручку. Уже который раз за месяц проклиная противные сновидения, улегся обратно, попутно скинув одеяло чуть ли не со всей кровати.       Прошло около двух часов, и Чуя, кажется, уснул, но будильник — будь он проклят, как и все эти кошмары — не смог не оповестить хозяина квартиры о том, что пора бы ему уже собираться и валить на работу. Да, Чуя всегда налегке вставал на каждую ночную смену, но только не сейчас. Голова жутко болела, а слезть с постели было просто невозможно. Отключив будильник, парень измученно откинул голову на подушку, закрывая почти половину лица тыльной стороной ладони. Подхватив в руку телефон, он, чуть ли не умирая, написал Мори: «Не приду сегодня, мне плохо». Может, он даже и не ему отправил сообщение, может, даже допустил огромную кучу ошибок в таком коротеньком предложении — было все равно.       На часах было уже почти четыре утра, а рыжий лежал на кровати, с головой укутанный в одеяло. Он надеялся снова уснуть, но в дверь стали надоедливо стучать. Накахара игнорировал противные стуки, но вскоре это стало настолько мешающим, и он встал. Накинув поверх тела длинный серый плед, еще сонный он двинулся к двери. Даже не посмотрев в глазок (до которого он, собственно, и не мог нормально дотянуться), Чуя приоткрыл дверь. Он с шоком уставился на незваного гостя, высокого брюнета, и поспешил захлопнуть дверь.       — Чего тебе? — недовольно прохрипел он, навалившись на дверь и держась за ручку.       — А ты разве не хотел, чтобы я пришел? — удивился пришедший с легким смешком.       — Нет.       — Но это же ты написал мне сегодня.       Юноша стоял, приложив ладонь к двери и склонив к ней голову. Он был более чем уверен, что мафиози просто-напросто ошибся номером и хотел написать вовсе не ему. Но чем же такое сообщение от Чуи не повод прийти к нему даже в такой нелепой форме?       — Знаешь, что? — прикрикнул голубоглазый, но, покачнувшись от головокружения, не смог продолжить.       — Что? — улыбчиво переспросил Осаму, в глубине души боясь, что его так и так прогонят.       — Делай, что хочешь… — негромко буркнул его бывший напарник и, шмыгнув носом, снова плюхнулся на кровать, поджав ноги и обняв подушку.       Удивленный тем, что его все-таки не выставили из самого подъезда, Дазай сам открыл дверь и зашел внутрь. Он закрыл ее на замок и не спеша проследовал в запомнившуюся с последнего прихода комнату Чуи. Брюнет даже успел заметить, что в квартире вовсе ничего и не изменилось, спустя столько времени.       — Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Дазай, стоя к Чуе полу-боком.       — А по мне скажешь, что я в полном здравии и чувствую себя просто замечательно?       Осаму хмуро закрыл окно, когда Чуя повернулся к нему спиной, накинув на себя одеяло. Не долго думая, брюнет склонился над лицом бывшего напарника. Спустив натянутое почти до макушки белоснежное одеяло, он прислонил ко лбу парня ладонь. Щеки рыжего были покрасневшими, а лоб такой же горячий, как и тяжелые выдохи через рот — до такой степени был забит нос, что было невозможно нормально вздохнуть.       — У тебя температура. Тебе чаю, может, сделать? — Кареглазый обошел кровать и только, покачав головой, вздохнул на проигнорированный вопрос.       Выйдя из комнаты и остановившись за кухонном столом, он про себя подметил, что обои на кухне несколько лет назад были абсолютно другими. Он вскипятил для друга бывшего напарника чайник и налил в чистую чашку воды, закинув туда же чайный пакетик и «кусочек любви». А когда вернулся к больному мафиози, протянул ему чашку горячего чая. Чуя никогда не пил чай с сахаром, и он не стал его насыпать. Уже наполовину спящий, Накахара благодарно принял чашку, устало смотря в глаза детектива.       — Тебе не обязательно было приходить, я номером ошибся. Можешь хоть сейчас валить, — выдавил рыжий, отдернувшись от чашки, когда невольно коснулся губами плавающей на поверхности аккуратно отрезанной лимонной дольки.       — Кто, если не я, еще сможет позаботиться о тебе, Чуя? — улыбнулся ему Дазай, осторожно сев на краю кровати. — Если ты уже пил жаропонижающее, то ложись спать. Утром должно быть легче.       Осаму уже правда собирался уходить, после того как мафиози бледными ручками поставил пустую чашку на тумбочку.       — Нет, не надо… Не уходи, пожалуйста… Мне плохо… — еле слышно и почти непонятно промычал он подушку и легонько потянул эспера за рукав бежевого пальто, когда тот поднялся на ноги.       Дазай повернул голову в сторону пододвинувшегося на кровати парня, умиляясь его румянцу и не спеша ложась рядышком. Они были так близко друг к другу, и Дазай позволил себе обнять Чую под его какое-то неразборчивое бурчание. Бережно накрыв их обоих одеялом, детектив ласково поцеловал в макушку мирно сопящего в его грудь Накахару.       — Приходи почаще… С тобой намного легче переболеть… — сквозь сон говорит Чуя, крепко держа эспера за ворот рубашки, будто он вот-вот уйдет.       — Буду, — отвечает ему Дазай, зарывшись забинтованными руками в рыжие волосы.       И конечно, он придет еще. Выслушает какое-нибудь ругательство за очередное внезапное появление, глупо улыбнется, сделав шаг внутрь квартиры, снова сделает Чуе чашечку горячего чая с лимонной долькой и крепко обнимет его, чтобы его рыжему мафиози не было холодно.       А пока Чуя только уснет, уткнувшись носом в шею Дазая, и рядом с эспером ему больше не будут сниться никакие кошмары с его, Дазая, смертью, потому что он будет рядом…