По совету Столпа Любви

      — Канроджи-сан, так как вы столп любви, я хотел бы спросить: как дать любимому человеку понять, что ты имеешь чувства к нему? — Танджиро с легкой нервностью переплетает пальцы рук, слабо улыбаясь. Обводит взглядом уже пустую тарелку, на которой желтеют остатки вязкого мёда.       — Ах, как мило спрашивать об этом именно меня! — отвлекаясь от поглощения десяти тарелок панкейков, Мицури прикрывает глаза — от удовольствия ли, от сытости ли... — Ты так вовремя, ведь совсем скоро будет День Святого Валентина — праздник, заставляющий трепетать моё сердечко!       — Д-день святого... — Танджиро клонит голову непонятливо, слыша чуждое иностранное слово. Впрочем, не редкость в разговоре с Мицури, не отстающей от западных традиций.       — Валентина! Распространенный праздник в Западной Европе, когда люди дарят друг другу валентинки — открытки в форме сердечек, цветы и даже самодельный шоколад. Подарив шоколад своему объекту воздыхания, ты доносишь до него бушующие внутри тебя чувства... — Мицури прикрывает глаза, затянутые мечтательной пленкой, кладет ладони на щечки; хочет ли и она порадовать кого-то на этот праздник?       — Ох, вот как! Ты не только передаешь любовь через слова, но и доказываешь её действиями, — в сознании Танджиро все ярче светит мысль о том, что любые человеческие отношения можно с легкостью наладить с помощью еды, — это прекрасный праздник, Канроджи-сан! Я постараюсь сделать самый вкусный шоколад.       — А я с радостью дам рецепт. Мне так интересно, кто же эта счастливица? — сдавленно хихикнув, Мицури задумчиво огибает взглядом слегка смутившегося мальчишку. Его редко можно было увидеть в таком состоянии, когда щеки пылали, краснея под стать волосам.       — Самая красивая девушка в мире, Канроджи-сан... * * *       Красота — не всегда признак чистой души, верно?       Мать наставляла с детства, что не стоит доверять каждому встречному человеку, кажущемуся необычайно приятным, обладающим милейшей внешностью: за оберткой прекрасного личика может скрываться обугленное, поглощенное тьмой сердце. Прекрасного человека стоит искать по хорошим намерениям, ведь не бесполезна ли наружная красота, достойная самых детализированных картин, сочетаемая с манипуляциями и ложью? Поэтому Танджиро редко когда обращал внимание на чужую внешность, отлично понимая, что даже человек, усеянный шрамами и обладающий внешним уродством, способен на великие поступки.       А Иноске он считал примером человека, имеющего и внутренную, и внешнюю красоту. Хоть и спрятанную обычно за несуразной маской. Да и внутреннюю он старался не показывать, что восхищало Танджиро — Иноске может вести себя, как последний засранец, будто ему всерьез доставляет удовольствие сражаться с другими и доставлять им неприятности, но на самом деле является просто дурачком, не наученным манерам. Пусть его слова были грубоватыми, Танджиро не чувствовал запаха агрессии и смирялся с тем, что это своеобразный метод выражать свои мысли.       Иноске силён. Силён не только физически; его дух можно сравнить с каменной стеной, становившейся опорой для Танджиро, когда тот оступался: не всегда получалось находить в себе силы двигаться дальше и бороться, хотелось засунуть меч обратно в ножны и предаться отчаянию, которое не могло не вкрасться в разум любого охотника за демонами. Каким же образом у Иноске получалось упорно не сдаваться даже тогда, когда Танджиро казалось, что земля рассыпается под его ногами? Как ему удавалось выпаливать несколько слов сгоряча, мимолетных, но придававших силу и напоминавших, что лишения прошлого должны стать фундаментом для твоей новой жизни?       Иноске восхитителен. Но глуповат без меры в обыденных вещах. Хотя и самому Танджиро понадобилось время, чтобы осознать свою влюбленность вкупе с тем, что только от его инициативы зависит дальнейшее развитие их отношений. Не обделенный прямолинейностью, он однажды ляпнул во время парной тренировки, что мог бы влюбиться в Иноске и тут же зарделся. Зря — реакцией была реплика: «Не удивил, каждый бы влюбился в меня!». Как же хотелось удариться лбом о твердую землю от провального недопризнания.       Конечно, и признание с шоколадом по западным традициям, когда Иноске и в японских с тяжестью разбирался, могло показаться бесполезной идеей. Но Танджиро надеется на лучший исход, нагревая молочный шоколад на водяной бане и наслаждаясь его мягким сладким запахом. Процесс приготовления блюд всегда доставляет ему особое удовольствие, хотя обычно он готовит что-то довольно простое. А если блюдо готовится для кого-то, то ощущения от этого даже приятнее — Танджиро заранее представляет теплые улыбки, появляющиеся на лицах людей благодаря его работе. Согревает одна мысль о том, что он может осчастливить людей такой простецкой вещью!       Шоколад разложен в аккуратной коробочке, подаренной заботливой Мицури и полностью готов стать восхитительным подарком, но Танджиро ощущает волнение, не посещавшее его все это время. Верно, он может отдать эту коробку Иноске, но каким образом он подберет слова? В таких ситуациях Танджиро мог запутаться в своих мыслях и начать говорить неловкий бессвязный лепет от переизбытка чувств, а писать письменное послание бесполезно. Почему же на Западе все так просто и этот день веками считается традицией, но в их стране все настолько сложно?       Когда получается найти злополучного Иноске, лежащего на камушках под лучами солнца в саду Поместья Бабочки, положение только ухудшается: вместе с ним отдыхает, недовольно закрываясь от солнечного света брезжащей яркостью желтого хаори Зеницу, который сразу же интересуется, что за коробочку держит за спиной Танджиро.       — Это же шоколад по европейскому рецепту! Танджиро-о, я даже не мог подумать, что ты готов приготовить ради меня шоколад! — растроганный Зеницу заранее обнимает Танджиро и проговаривает еще с десяток благодарностей вместе со стенаниями о том, как же давно он не ел шоколад.       Танджиро ощущает легкие иголки в сердце: он действительно хотел подарить эти конфеты Иноске, но в коробке их довольно много, а отведать шоколад в их стране, в которой эта сладость появилась лишь в прошлом веке, так сложно... Да и Зеницу уже нагрезил себе расчудесное поедание шоколада с милейшей Незуко-чан. Разочаровывать его — рисковать сохранностью стен поместья, которые могут не выдержать пронзительный крик.       — Я приготовил этот шоколад для девочек из поместья и для вас. Н-надеюсь, что вы сможете насладиться им! — Танджиро пытается говорить с привычной ласковой согревающей интонацией, но чувствует, что проблески разочарования отлично слышны в его голосе. Он смеётся, выдавая в смехе чересчур высокие нервные нотки.       — Чаепитие с великолепными девочками, да ты гений, Танджиро! Это будут лучшие моменты в моей жизни!       У Танджиро появляется несколько минут уединения с Иноске, когда кричащего от восторга Зеницу удаётся спроводить звать девочек на чай. Хоть идея с шоколадом провалилась, такую возможность упускать нельзя, однако Танджиро может лишь неловко смотреть по сторонам, подбирая слова, что он мог бы сказать Иноске в условиях полнейшей пустоты в голове.       — Иноске, ты ведь никогда не пробовал шоколад? Уверяю, это очень вкусно. Моя семья была не очень богатой, и шоколадные конфеты, недоступные для обычных людей, доставать получалось довольно редко. Но я всегда любил этот вкус... — кажется, Танджиро говорит намного быстрее, чем обычно, выдавая собственное смятение.       — Никакой ша-ка-лад не сравнится со вкусом свежей дичи! Разве он может моментально насытить желудок?       — Нет, но...       — Вот именно! Я бы съел эти маленькие конфетки в коробочке в мгновение ока и даже не почувствовал утоления голода. Почему вы, идиоты, так радуетесь? — Иноске пренебрежительно вздыхает.       — Это совсем разные вещи, — качает головой Танджиро, медовая улыбка цветет на его губах, — ты можешь постоянно есть питательную пищу, которая утоляет голод, но в шоколаде главное вкус и наслаждение им, ведь попробовать его удается редко. Поэтому шоколад больше ценится, чем обычная еда.       — Вкус и наслаждение? — Иноске говорит эти слова по-особенному задумчиво, хотя, казалось бы, думать не особо любит. — Бесполезно это всё!       — Я покажу на примере, почему не бесполезно, — Танджиро снимает с Иноске маску кабана, обнажая его будто выточенное скульптором лицо с мягкими, как вкус молочного шоколада, чертами. Невесомо — одна секунда, улетающее мнговение — касается розовеющих пухлых губ, ощущая затерявшийся в пушистых волосах запах солоноватого мисо-супа вперемешку с запахом смущения, который так редко удавалось почувствовать от Иноске. Отрывается, смотрит в дрожащие глаза, которые Иноске потупляет вниз, а после ощущает на своих губах чужие вновь.       Грубо, по-хозяйски, властно.       — Думал, что победишь меня в поцелуях, неожиданно напав, Канджиро? Сначала научись нормально целоваться, а потом соревнуйся со мной, недоумок! — Иноске горделиво нахохливается, задирая высоко голову: в этот раз он наконец победил дурацкого Гонпачиро, поцеловав его гораздо более длительное время, чем то непонятное касание губами, которое тот инициировал сначала. Но ответа или даже ожидаемого возражения не получает, всматривается в лицо Танджиро и находит его неожиданно милым.       — Иноске, я так рад, что это взаимно! Я почувствовал этот запах... — продолжить предложение и огласить, что он уловил запах влюбленности Танджиро не решается, вместо этого заключает в крепкие объятья совсем сбитого с толку и возмущенного Иноске. — Не волнуйся, если хочешь, я могу проиграть тебе еще несколько раз, хе-хе.       Танджиро — тот, кто показал Иноске, какой может быть прекрасной дружба, а теперь готов взять в свои руки тяжелую ответственность показать великолепие любви. Но сначала он усмирит Зеницу, довольные визги которого слышатся в двух ближайших деревнях.