1004

— Чан-и, любимый ты мой ребенок, ты уже покушал? — вернувшись домой после очередной вокальной репетиции, Юн Джонхан собирается сразу же завалиться спать, но неожиданно замечает на кухне сгорбленную фигурку самого младшего участника. — У тебя все хорошо? — Нет, Хен, — услышав негромкий голос рядом с собой, Дино поднимает грустный взгляд на «мамочку». — Ну когда бы я успел поесть, в самом-то деле? — ноет макнэ, складывая руки на груди. — Сегодня был просто безумный день. Но я бы не отказался немного перекусить. — Хорошо, — мягко и тепло улыбается Джонхан, несмотря на дикую усталость. Разве может он оставить своего «ребенка» голодать. Сон может и немного подождать. — Ну хорошо. Пойдем. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть. … — Хансоль-я, почему ты опять не надел шапку? — с упреком интересуется местный Ангел, заметив, что младший ежится от пронизывающего ветра. — Ты же так можешь простудиться. — Прости, пожалуйста, хен, — виновато бормочет один из рэперов, втягивая голову в плечи. — Мы с утра так торопились, что я, кажется, забыл, — Вернону действительно неловко за свою забывчивость. Тем более сейчас, когда он видит, каким обеспокоенным взглядом смотрит на него Джонхан. — Эх ты, балда, — хмыкнув, качает головой. — Совсем не думаешь о себе, — тяжело вздохнув, вокалист снимает с себя шапку и натягивает ее на этого «ребенка». Без шапки ему безумно холодно, но он не подает виду. И, разумеется, не думает о том, что может заболеть. Джонхан ведь тот еще мерзляк. Все время мерзнет. Даже когда на улице достаточно тепло. Впрочем, сейчас это совершенно неважно. Главное чтобы этому ребенку было тепло и хорошо. … — Сынгван-и, дорогой, в последнее время ты слишком редко появляешься в общежитии, — зайдя в комнату одного из главных вокалистов, Юн Джонхан аккуратно ставит поднос с едой около его кровати. — Спасибо, — услышав, что в комнату кто-то зашел, Сынгван приоткрывает красные от недосыпа глаза и поворачивается к неожиданному гостю. — Все хорошо. Правда. Только я немного устал, — однако на его губах все равно теплая и мягкая улыбка. — Я посплю чуть-чуть. Ладно? И снова раздается тяжелый вздох. По правде говоря, Ангел очень сильно переживает за одного из своих «детишек». Потому что у Сынгвана, в отличие от других мемберов Севентин, вообще, нет выходных. Да с его расписанием времени и на обычный отдых зачастую не остается. — Хорошо, — Джонхан, устало прикрыв глаза, кивает. — Только покушай перед этим, пожалуйста. Я сам готовил. На этот раз уже младший кивает, благодарно улыбаясь, и принимается за еду, зная, что это безумно вкусно. … — Менхо, несчастье ты мое, ну я же просил тебя быть аккуратнее, — глядя на китайца, Джонхан, кажется, злится. Что ж, оно и неудивительно. Но хоть он и злится, не может перестать беспокоиться за этого ребенка. Потому что буквально вчера этот Минхао, выполняя очередной трюк, неудачно приземлился и умудрился вывихнуть лодыжку. А у него сегодня еще, между прочим, много дел было запланировано. — Ну прости, пожалуйста, хен, — виновато опускает глаза Диэйт, закусывая губу. — Я не специально. Честно-честно. — Знаю. Но от этого не легче, — старший осторожно присаживается рядом и аккуратно ощупывает чужую ногу. — Вот как ты так умудрился, а? — Ой! — вскрикивает Менхо от боли. — Хен, мне же сегодня еще в агентство нужно заскочить. — Ладно уж. Лежи, — ну а разве могло быть иначе? — Я сам схожу и заберу твой сценарий, — говорит Ангел, направляясь к выходу. — Но ты будешь должен мне, — шутка, конечно же. — Кого выберешь: Джонхана или Джуна? — Джонхан-хен, ты самый лучший, — яркая улыбка и и большой палец вверх как подтверждение. … — Мингю-я, если ты сейчас занят, давай я схожу в магазин вместо тебя? — заметив метания местного красавца, Джонхан решает в очередной раз предложить свою помощь. — Хен, ты просто мой спаситель, — не скрывая счастливой улыбки, Мингю буквально виснет на старшем, услышав это предложение и заставляя того чуть присесть под его ростом. — Не вешайся так на меня, Мингю-я, — посмеивается Джонхан, пытаясь отлепить от себя радостного друга. — Задушишь же. — Спасибо большое, хен, — кажется, рэпер готов заплакать от напряжения последних дней. Все-таки, наверное, иногда действительно нужно останавливаться и отдыхать. — У меня, правда, очень серьезная встреча через полчаса, — но некогда. — Так что, я побежал? — Беги уже, — негромко смеется старший, выходя из дома следом за ним. Что ж, пожалуй, нужно сходить в магазин. В общежитии шаром покати. Еды нет вообще. В последнее время было слишком много работы, чтобы обращать внимание на нечто подобное. По-хорошему Джонхану не помешало бы сейчас лечь спать, чтобы хоть немного отдохнуть. Как-никак уже больше суток на ногах. Совсем не было времени присесть. Даже на несколько минут. Но выбора нет. Нельзя же оставить детей без ужина. … — Сокмин-а, если ты хочешь, мы можем вместе прогнать еще раз все связки? — вздохнув, Джонхан подходит к младшему и успокаивающе кладет руку ему на плечо, чуть сжимая его. — Не переживай так сильно. У каждого бывают неудачные дни. — Я в порядке, хен, — несмотря на такой ответ, губы вокалиста чуть заметно подрагивают. — Не думаю, что это необходимо. Ты же тоже наверняка устал, — тоже тяжело вздыхает, опуская глаза в пол. — Танцевал сегодня больше нас всех. Я как-нибудь сам справлюсь, — в голосе так и сквозит неуверенность. — Не глупи, — снова подойдя к музыкальному центру, Джонхан быстро включает нужный трек. — Идем. Еще пару раз прогоним танец с начала до конца и пойдем домой. Много времени это не займет, — обещает. — И не смотри, пожалуйста, на меня так. — Ты просто мой спаситель, Джонхан-хен, — внезапно ярко улыбается младший, порывисто обнимая. — Я люблю тебя, хен. Завтра я обязательно угощу тебя хорошим кофе с пирожным. — По-моему, я не сильно похож на девочку, которая готова на все ради похода в кафе с мальчиком, который ей нравится, — Джонхан устало прикрывает глаза. Все-таки Дикей прав, и он безумно устал. — Да и ты не похож на такого мальчика. Ну я в том смысле, что… Ты понимаешь, да? — Ладно, — Сокмин несколько раз хлопает в ладони. — Раз уж ты сам предложил, пойдем порепетируем. И старшему ничего не остается кроме как согласно кивнуть. … — Джихун-и, — после очередного шоу Юн Джонхан заходит в студию главного вокалиста и продюсера группы и снова застает его за пультом. — Сколько можно тут сидеть? Ты уже почти неделю ту сидишь безвылазно, — и вот как тут можно не беспокоиться? — Может, хватит? Давай вернемся в общежитие. Пожалуйста. Из-за глубокой увлеченности новой песней, а, может, из-за дикой усталости, Джихун не сразу обращает внимания на то, что в его обитель пробрался посторонний. А когда все-таки замечает, едва не падает со стула от неожиданности. Все-таки нечасто тут появляются гости. Потому что Уджи терпеть не может, когда его отвлекают от важных дел. Есть опасность огрести от него. А желающих на это нет совершенно. — Хэй, это всего лишь я, — посмеивается старший вокалист, после чего ставит на стол стаканчик с горячим кофе. — Пожалуйста, Джихун-и, идем со мной. — Прости, хен, — местный продюсер поворачивается к Джонхану и трет руками покрасневшие от недосыпа глаза. — Мне нужно закончить песню в самые кратчайшие сроки. Желательно, завтра-послезавтра. — Но уже же ночь на дворе, — пробует возразить Ангел, хоть и знает, что это бесполезно. Если Джихун что-то там решил, переубедить его невозможно. — На тебя смотреть страшно. Ну пожалуйста, пойдем. — Не переживай так, хен, — Уджи, наконец, разворачивается всем корпусом к собеседнику, складывая губы в какое-то подобие улыбки. — Все со мной хорошо. Я еще часок поработаю и лягу спать. Честно, — а взгляд его неожиданно становится внимательно-обеспокоенным, когда он замечает бледное лицо. — И тебе бы тоже не помешало, — замечает как бы невзначай. — Обо всех беспокоишься, а сам не спишь ночами, — похоже, кое-кто слишком уж проницательный. И иногда это не есть хорошо. — Не сиди слишком долго, пожалуйста, — вздыхает Джонхан, неуверенно глядя на младшего. — Тебе нужно хорошенько отдохнуть. А я пока схожу проведаю нашего лидера. Что-то мне подсказывает, что он тоже еще не спит. … — Вону-я, я же уже просил тебя перестать читать все эти комментарии! — иногда с этими младшими участниками слишком много проблем. — Ну зачем ты так с собой? — Прости, пожалуйста, хен, — Вону, виновато понурив голову, откидывает телефон в сторону. — Но мне же важно, что думают и говорят наши караты. — Знаю, — Джонхан осторожно присаживается рядом, стараясь заглянуть в чужие грустные глаза. — Но они же пишут не только хорошее, а ты все это читаешь и расстраиваешься, — в голосе его слышится плохо скрытое беспокойство. — Забудь обо всем и пойдем лучше выпьем с тобой чаю. Вздохнув еще раз, Вону согласно кивает и первым выходит из комнаты, не замечая, однако, того, как неожиданно опускаются уголки губ местного Ангела, который быстро прячет свой телефон в карман и смахивает так неожиданно набежавшие слезы. Да, иногда эти анти-фанаты очень жестокими. Так, что у Джонхана иногда буквально опускаются руки и хочется от всего сбежать. Потому что он знает, понимает, что все это правда, но, к сожалению, ничего поделать не может. … — Сунен-а, я знаю, что ты хочешь, чтобы все было идеально, но, пожалуйста, давай прервемся, — с легкой полуулыбкой просит Джонхан, когда ловит на себе умоляющие взгляды младших. — Хотя бы минут на десять. — Нельзя, — заявляет Хоши, резко подходя ближе и уперев руки в бока. — Хен, ты, Джихун-и, Вону-я и Сокмин-а так и не добились синхронности, — все должно пройти просто идеально. И неважно, каким образом этого удастся добиться. Репетиция эта длится уже около шести часов без перерыва и, по правде говоря, ноги уже почти не держат. Надо бы хоть немного отдохнуть и перевести дыхание. Но, кажется, у лидера дэнс-юнита совсем другие планы. Например окончательно добить своих одногруппников, которые уже буквально валятся с ног от усталости. — Тогда давай так, — Джонхан мягко улыбается, пытаясь скрыть в своем голосе усталость. — Мы впятером останемся и еще немного потренируемся, а остальные пусть передохнут, — хотя, наверное, кое-кому самому перерыв нужен гораздо больше, чем другим. Иначе велика вероятность, что он просто свалится без сознания. — Хорошо, — на это предложение Квон Сунен согласно кивает. — Отстающие пусть еще два раза станцуют, а все остальные могут немного отдохнуть, — включив музыку, он встает на против, чтобы контролировать танец. … — Джун-а, дорогой, скажи, пожалуйста, что именно тебя беспокоит в последнее время? — возвращаясь с очередного концерта, вокалист замечает понурый взгляд, неожиданную молчаливость и перехватывает младшего по пути к гримеркам. — Ты выглядишь таким потерянным. Все в порядке? — Да, не волнуйся, хен, — китаец пытается улыбнуться, но получается у него так себе. — У меня все хорошо. — Не ври своему хену, — говорит Ангел и будто бы, обидевшись, надувает губы. — Я, между прочим, все вижу. — Все, правда, в порядке, — начинает быстренько скидывать свои вещи Джун, не глядя на старшего. — Просто я немного волнуюсь за Минхао. Он ведь говорит, что с лодыжкой уже все хорошо. И менеджер тоже так считает, — вздыхает. — Так почему ему до сих пор не разрешают с нами участвовать? — Врачам все-таки виднее, — да, сам Джонхан переживает не меньше. Однако, разумеется, он прекрасно понимает, что скоро все придет в норму. — Я думаю, скоро Менхо окончательно поправится и вернется к нам. Пожалуйста, не волнуйся ты так. Впрочем, это действительно ужасно. В следующее мгновенье взгляд Джонхана тускнеет, и ему приходится отвернуться от танцора. Чтобы тот не дай бог не заметил его тревогу. Не за Минхао. Нет. С младшим китайцем точно все будет в порядке. А вот насчет лидера еще неизвестно. Ангел не может перестать корить себя за то, что допустил подобное. От этого сердце буквально сжимается. — Не волнуйся, — повторяет вокалист, едва заметно улыбаясь. — Все с ним хорошо. На следующей неделе Менхо будет выступать с нами Чего не скажешь о Сынчоле, который еще неизвестно, когда вернется. … — Ну я же просил тебя внимательнее следить за своим здоровьем! Джисуджи! — в глазах Джонхана искрится недовольство пополам с беспокойством. — Промоушен на носу, а ты вдруг решил заболеть! — Не злись, пожалуйста, Ханни, — вяло улыбается, поудобнее укладываясь на подушках. В целом он чувствует себя вполне неплохо. — Я же не специально. Честно. За пару дней все пройдет, — уверенно говорит парень, чувствуя легкий озноб. — И не кричи, пожалуйста. Голова и так болит. — Хорошо, — заметив, как Джошуа морщится, старший будто бы сразу весь сдувается, присаживаясь на кровать к лучшему другу и проверяя его температуру тыльной стороной ладони. — Горячий. Подожди немного, Джисуджи, я принесу градусник и лекарства. Потом нужно будет что-нибудь перекусить, — и, не дожидаясь возражений, быстро убегает. Впрочем, возвращается он буквально минут через пять. — Не волнуйся ты так, — негромко посмеивается Джису, когда видит изменения в лице Ангела, увидевшего температуру на градуснике 38.8. — Это всего лишь небольшая температура. Ханни, иди, пожалуйста, спать. Я буду в порядке. Но, несмотря на все заверения младшего, что с ним все хорошо, и, несмотря на уговоры и даже угрозы, Джонхан не может так поступить и всю ночь проводит около постели больного, ни на миг не сомкнув глаз. Правда под утро усталость все же пересиливает, и он засыпает прямо тут, на полу. Все-таки ему тоже иногда необходимо отдыхать. Потому что такими темпами он может свалиться с переутомлением. … — «Как ты себя чувствуешь, Чолли?» После сегодняшней репетиции Джонхан добирается до телефона уже еле живым. Все тело болит от перенапряжения. И голова ужасно кружится. Ну а как не? Пять часов без передышки оттанцевал. Опять. Кажется, сегодня сил уже совсем ни на что не осталось. Придется остальным мемберам как-то справляться самостоятельно. Но выдать себя никак нельзя. Лидеру ни к чему знать такие подробности. — «Пока не знаю», — честно отзывается Сынчоль. — «Я как-то странно себя чувствую и завтра снова идти к врачу. Как у вас там дела?» — «Все хорошо», — очень трудно отвечать бодро, когда хочется только одного: умереть. — «Не переживай о нас, пожалуйста. Я хорошо забочусь о наших «детках», — негромко посмеивается. — «Мы во всю готовимся к предстоящему концерту. Правда Шуа тут немного приболел, но уже идет на поправку». — «Я, наверное, пропущу некоторые концерты», — с сожалением говорит Сынчоль, чувствуя, как скучает по этому парню на том конце. — «Постарайтесь все сделать в лучшем виде. Выложитесь на все 200%». К сожалению, в этот момент Сынчоль совершает огромную ошибку, не понимая, что говорить этого не следовало. Потому что вот такое «мамочка» группы и его любимая «женушка» всегда воспринимает буквально. *** Да, пожалуй кое-ком следовало бы хорошо подумать прежде, чем говорить. Потому что слова, восприняты всерьез, стали действительно серьезной проблемой. Когда Юн Джонхан неожиданно спотыкается на ровном месте, никто не предает этому особого значения. Ну с кем не бывает. Просто запнулся обо что-то. Или чувство координации подвело. С каждым же могло случиться, правда ведь? Тем более что вокалист в этот момент очень увлеченно о чем-то говорил с Мингю. Даже руками размахивал. Так что ничего удивительного. И только его лучший друг, идущий чуть позади, останавливается и обеспокоенно протягивает руку. Потому что он-то, в отличие от других, заметил, как тот, перед тем как упасть, запнулся, на секунду остановился, как вкопанный, а потом неожиданно рухнул, как подкошенный. Видимо он и сам не ожидал этого падения. — Все в порядке? — встревоженно интересуется Шуа, помогая Ангелу подняться и придерживая, пока тот постепенно приходит в себя. — Да, — устало выдыхает Джонхан, на пару секунд прикрывая глаза и ожидая, когда головокружение отступит. — Просто споткнулся. Ничего страшного. По правде говоря, один из вокалистов и сам не понял, что это такое было. Просто в один момент неожиданно сильно закружилась голова, и вот, пожалуйста. Ноги как-то сами подкосились. Впрочем, действительно ничего страшного. Ну по крайней мере, так считает сам Джонхан. Хотя раньше у него, вроде, ничего подобного не наблюдалось. Даже во время его нечастых болезней. Только последние несколько дней. До такого еще ни разу не доходило. Голова периодически кружится, да. Но чтобы ноги на короткое время переставали держать никогда. Если быть до конца честным, в последнее время состояние его оставляет желать лучшего. Однако в силу своего природного нежелания кого бы то ни было беспокоить и, вообще, доставлять неприятности Джонхан ничего и никому не говорит. А, собственно, зачем? Все ведь не так плохо, как у того же лидера. Вот ему, действительно, нужна была чужая профессиональная помощь и помощь родных. Ангел же уверен, что сможет со всем справиться и сам. Так ему кажется. К сожалению, это падение можно считать лишь началом. — Джонхан? — Джонхан-хен! К сожалению, следующий раз не заставляет себя долго ждать. На одной из репетиций старший в буквальном смысле запутывается в ногах и тут же оказывается на полу. Как и тогда на улице. С него градом катится пот, и дышит он как-то уж слишком тяжело. Но опять ничего не говорит, просто вымученно улыбаясь и поднимаясь на этот раз без посторонней помощи. Вот что с ним будешь делать? Теперь уже не только Хон Джису замечает падение и то, как все последующие движения Ангела отчего-то смазываются. С трудом вернувшись в вертикальное положение, внезапно он почти совсем перестает попадать в ритм. Ничего не получается. Хоть Джонхан и очень старается. Это прекрасно видно. Еще через пару дней неожиданно раздается третий тревожный звоночек. В том плане, что Юн Джонхан утром вообще не может подняться с кровати. Голова слишком сильно кружится. Так, что он уже не может это игнорировать и скрывать. Правда говорит все равно не все, посчитав, что остальным необязательно знать о его самочувствии. Только то, что голова чуть-чуть болит и что придет на репетицию чуть попозже. Примерно к середине. Никто и слова ему не говорит по этому поводу. Все ведь уже заметили, что с их «мамочкой» что-то происходит. Разве что все тот же Джису. — Ханни, дорогой, — теперь наступает его время заботиться. — Я понимаю твое стремление, но, может, все же пропустишь сегодняшний день? —и все равно спрашивает, хотя уже знает ответ. — От одного дня ничего не случится. Мы прикроем тебя перед менеджером и хеннимом. — Я подумаю над твоим предложением, — посмеивается старший, но по его взгляду видно, что и думать тут нечего. И действительно. Буквально через час после обеда Джонхан действительно появляется на репетиции как ни в чем не бывало. Хотя и выглядит не лучшим образом. Кажется, того и гляди снова упадет. Но он только кланяется в знак извинения и тут же встает на свое место. — Прошу прощения, — извиняется Джонхан перед учителем. — Я не очень хорошо себя чувствовал утром, но теперь все в порядке. — «Ага, как же», — думают про себя все без исключения, но вслух ничего не говорят. А смысл? На самом деле, они ведь правы. В обоих аспектах. В том, что Джонхан чувствует себя по-прежнему хреново, сомневаться не приходится. Даже кожа у него сейчас какого-то неестественного серого цвета. Да и хорошо видно, как подрагивают его пальцы. Кроме того, несмотря на то, что в зале безумно душно, на нем надета довольно теплая кофта с длинными рукавами. Джонхан ловит на себе обеспокоенные взгляды и улыбается. Да, ему плохо. Очень плохо. Но разве это так важно? На носу концерт, и болеть никак нельзя. Хватит и того, что они будут выступать без своего обожаемого лидера. К слову, эта роль теперь тоже возложена на местную «мамочку». А самое главное, что он очень не хочет, чтобы Сынчоль о чем-либо узнал. Ведь ему нужно больше отдыхать и ни в коем случае нельзя волноваться. От этого может стать гораздо хуже. Поэтому Ангел буквально умолял остальных участников ничего не говорить ему, клятвенно обещая чуть лучше следить за своим самочувствием. Вообще-то, кто бы знал, как сильно он соскучился по своему лидеру. По своему парню, на минуточку. Ужасно соскучился по его теплым и ободряющим объятиям. Только в них можно расслабиться и немного побыть слабым. Хотя и все равно не показывает всего своего состояния. Просто, по его личному мнению, Сынчоль обладает какими-то целебными свойствами. Так что и его простого присутствия хватает, чтобы напитаться силой. Сейчас такой возможности, к сожалению, нет. Конечно, Юн ни в коем случае не винит старшего. Он лишь надеется, что тот в скором времени окончательно поправится и сможет вернуться к своим «деткам» и «женушке». На удивление, следующие две недели Джонхан, вроде, чувствует себя вполне сносно. По крайней мере, большую часть времени. Голова, конечно, периодически начинает немного кружиться, но все не так уж и страшно. В последнее время, к счастью, он больше не падает. Правда возможно это только от того, что в эти дни расписание ребят оказывается немного разгруженным. Только многочисленные интервью и фотосессии, на которых у ребят бывает время, чтобы немного передохнуть. Несмотря ни на что, Джонхан ярко улыбается в объективы камер, пытается взаимодействовать с фанатами и даже на каком-то интервью передает «привет» своему горячо любимому Сынчолю, зная наверняка, что тот сейчас их смотрит. Потому что лидер до сих пор не пропустил ни одной программы с участием Севентин. И, вообще-то, очень удивительно, как это он ничего не заметил. Но последним звоночком становится тот самый концерт. Тот самый, для которого они так долго и упорно тренировались и гоняли себя. Еще в самом начале было понятно, что не нужно было кое-кого сегодня выпускать на сцену. Утром, вроде, все было в относительном порядке. А вот ближе к обеду… Сидя в кресле под руками умелых визажистов, Джонхан чувствует, как неожиданно все его тело окутал озноб. Резко стало очень холодно и в глазах как-то потемнело. — Простите, пожалуйста, — Ангел старается улыбаться как можно более тепло, несмотря на острое желание куда-нибудь срочно прилечь. — Могу я отойти ненадолго? — Вы в порядке, Джонхан-ши? — обеспокоенно спрашивает молодая девушка, отвлекаясь от своего нелегкого занятия. — Может, я и лезу не в свое дело, но, мне кажется, вы стали еще бледнее. — Все хорошо, не волнуйтесь, — вокалист натянуто улыбается, поднимаясь со своего места и тут же едва не падая обратно. — Я вернусь через пять минут. Когда Джонхан выходит на сцену, тут же понимает, что наверное этого делать все-таки не стоило. От яркого света и громких криков кругом голова начинает раскалываться с новой силой и перед глазами все плывет. Становится очень трудно дышать. Поначалу ему кажется, что не получится сделать ни шагу. Слишком уж сильно у него кружится голова. Да и подташнивает как-то не очень хорошо. К счастью, где-то на второй или третьей песне становится немного легче. От выпитых таблеток голова практически перестает болеть. И ноги перестают подкашиваться. Ну почти. Все равно его иногда заносит. Хорошо еще, что караты ничего не заметили. Джонхан старается петь и танцевать, лишь изредка прикрывая красные глаза из-за того, что слишком больно смотреть на свет. Наверное, все дело в том, что эмоциональность на концертах просто зашкаливает. Иначе как объяснить то, что караты, которые в остальное время самые внимательные люди на планете, совсем ничего не заметили. Не заметили, что с одним из их кумиров происходит что-то не очень хорошее. А если точнее, что-то очень плохое. Тот же едва держится на ногах. Эти безумные девчонки кричат, скандируют имена мемберов, машут своими лайтстиками. Все крики для него сливаются в один. Вот только все это оказывается лишь затишьем перед бурей. Где-то до середины концерта все, вроде бы, идет хорошо. Джонхан, стараясь сиять как обычно, мило улыбается своим фанатам и даже успевает время от времени им помахать. Все-таки не удивительно, что его зовут Ангелом. Самое что ни на есть подходящее имечко. А вот потом… Во второй половине концерта Джонхан внезапно снова чувствует подступающий озноб и одновременно с ним поднимающуюся температуру. Голова начинает неожиданно сильно кружиться. Так, что дышать становится трудно. И кажется, дальше петь и танцевать не получится. Ноги заплетаются, и вокалист, охнув, в очередной раз приземляется на пол. Приземляется и несколько секунд не может подняться, просто хватая ртом воздух. Ему очень хочется пить, но сейчас не время. Скоро уже конец, а на разговорной части можно будет чуть-чуть расслабиться. Главное сказать несколько милых слов фанатам и попрощаться. Ну и конечно, постараться избежать того, чтобы они заметили. К счастью, под конец парни решают перестать танцевать оригинальную хорео. Хоть что-то радует. Не нужно так прыгать по сцене. Да и строчки за него пропевает Джису, который неожиданно замечает, что происходит. На финальном построении Джонхану приходится встать ближе к центру. Сегодня ему снова предстоит играть роль лидера и общаться с фанатами. Ну а кому еще? Пока Чхве Сынчоля нет, только «женушка» может заменить его. Только ему настоящий лидер Севентин может позволить вести за собой своих «деток». Хоть Джонхан и не выглядит на первый взгляд как истинный лидер и старший товарищ, у него имеется внутренний стержень. — Дорогие наши, любимые караты, — Джонхан не перестает улыбаться. — Наша сегодняшняя встреча, к сожалению, подошла к концу, — всеми силами он пытается скрыть дрожь в голосе. И у него это даже практически получается. Никто ничего не замечает. — Мне и самому очень грустно это говорить, — приходится сделать глубокий вдох. — Потому что я, правда, круто провел время со всеми вами. Все было очень здорово, — температура и давление, кажется, просто зашкаливают. — У меня нет слов, чтобы описать то чувство эйфории, которое я сейчас испытываю. Чувствуя, что говорить становится все труднее, Джонхан замолкает. Чтобы хоть немного перевести дыхание. И неожиданно хватает за руку стоящего рядом Минхао. Стоять ужасно тяжело. Еще чуть-чуть и возможно он все-таки свалится в обморок. Вокалист бы и Вону схватил, но в другой руке у него микрофон. Неудобно. Да и караты тут же заметят. И, главное, Сынчоль. Если уже не. — Все в порядке, хен? — почувствовав крепкую хватку на своем запястье, младший китаец аккуратно приобнимает старшего за талию. — Хен, тебе нехорошо? Может, хочешь водички? Потерпи, пожалуйста, скоро все закончится. — Извини, — выдохнув, так же тихо отвечает Джонхан. — Хотя да, водичка бы мне не помешала, — прикрывает глаза. — Принеси, пожалуйста, если тебе несложно. Минхао быстро кивает, отцепляет от себя чуть подрагивающие длинные пальцы и берет бутылку с водой с края сцены. Вид старшего товарища, действительно, настораживает и заставляет переживать. Слишком уж он бледный и выглядит так, будто вот-вот в обморок хлопнется. Только этого им всем и не хватает для полного счастья. Ему очень страшно, что может случиться что-то очень плохое. По-хорошему, кое-кому надо срочно обратиться в больницу. Пока не стало слишком поздно. С таким отношением Ангел того и гляди загремит туда с каким-нибудь серьезным заболеванием или расстройством. — Спасибо вам! — как можно громче говорит Джонхан, радостно махая каратам. — Мы любим вас! А теперь давайте все вместе: Сынчоль — мы скучаем по тебе! И очень любим! *** Будучи истинным лидером Севентин, Сынчоль не пропускает ни одного шоу с их участием, ни одного интервью и ни одной трансляции. И этот концерт, разумеется, тоже пропустить не мог. Знает ведь, что каждый раз кто-нибудь из фанатов проводит прямые трансляции с концертов. Так что найти их не составило большого труда. ЭсКупс с какой-то легкой грустью наблюдает за тем, как профессионально эти детки ведут концерт без него. Кажется, они абсолютно не переживают и стараются веселиться. Даже без своего лидера. Что ж, на самом деле, это и хорошо. Не хватало еще, чтобы его «детишки» потерялись и, вообще, не смогли бы выступать. А как они танцуют… Удивительно, но почти ни разу не ошиблись. Так, только по мелочи. Но это ничего страшного. С каждым может случиться. С самого начала концерта ему что-то не дает покоя. Что-то такое… Такое… Какое-то странное чувство. Несмотря на улыбки парней, на сцене витает какое-то странное чувство. Напряжение и беспокойство что ли. И только потом Сынчоль неожиданно понимает, что именно его так насторожило. Тогда, когда замечает, как Джонхан в очередной раз запинается. Со стороны этого практически незаметно, но лидер все-таки его парень. Поэтому он не мог не обратить внимание на то, какой бледный сейчас его любимый Ангел. А потом… В тот момент, когда вокалист незаметно хватает за руку стоящего рядом Диэйта, в сердце лидера что-то екает. Да уж. Это уже ни в какие ворота не лезет. Вот же глупая и упрямая «женушка»! Ведь видно же, что ему плохо. И интересно, почему он сам ничего не сказал ему, Сынчолю? Они же, вроде как, встречаются. Уже больше года, между прочим. Хотя, по правде говоря, ничего удивительного. Это ведь Джонхан. Наверное, стоило бы волноваться, если бы он о таком сразу рассказал. С огромным трудом Сынчоль дожидается окончания концерта и с силой бьет рукой по дивану, откидывая телефон в сторону. Черт. Как такое вообще могло произойти? Почему? Почему никто и не подумал рассказать своему лидеру, что происходит? Хочется немедленно сорваться туда и устроить кое-кому разнос и головомойку. К сожалению, сейчас это невозможно. Кто же его отпустит вот так просто? Но нужно хотя бы позвонить и все выяснить. Пусть попробует объясниться. Однако телефон «мамочки» почему-то не отвечает. Как и телефон менеджера. — «Хен?» — а вот американец отвечает практически сразу. — «Как ты?» — слишком уж устало звучит его голос. — «Прости, мы только недавно вернулись в общежитие. Устали жуть как». — «Привет, Шуа. Я смотрел прямую трансляцию концерта», — сразу же заявляет Сынчоль. — «Вы, правда, большие молодцы. Все было очень круто». — «Спасибо», — несмотря на усталость, Джису улыбается, когда слышит голос любимого лидера. — «Но нам очень не хватает тебя». Приходится замолчать. Потому что к горлу подкатывает странный ком. Все-таки он тоже безумно скучает. И волнуется за этих ребятишек. После просмотра концерта тревога за одного конкретного мембера охватывает все его существо. Очень страшно спрашивать об этом. Но как бы страшно не было, ему необходимо немедленно узнать всю правду. — «Послушай, Шуа, я хочу кое о чем спросить. Только, пожалуйста, ответь честно», — кое-кто, вероятно, просил ничего не рассказывать. — «Что с Джонханом?» — голос становится умоляющим. — «Я видел, что во время выступления ему было плохо. Он там случайно не заболел?» — «Ты прав», — тяжело вздыхает Джошуа, устало прикрывая глаза и заваливаясь на кровать. — «В последнее время он действительно чувствовал себя неважно», — наверное следовало сразу рассказать лидеру. — «Понятия не имею, что с ним, но сразу после концерта менеджер повез его в больницу. Они еще не вернулись», — хорошо чувствуется, что он тоже сильно волнуется. — «Прости, что мы сразу ничего тебе не рассказали. Но сам понимаешь, Ханни умолял нас. Мы думали, что скоро все само пройдет. Ему с переменным успехом становилось лучше. Поэтому…». — «Но почему?» - кажется, Сынчоль и правда не понимает. — «Что, вообще, с ним происходило?» — «Ты и сам прекрасно знаешь, что Джонхан не любитель жаловаться», — думая об этом сейчас, Джису понимает, что надо было заставить местную «мамочку» и своего лучшего друга обратиться в больницу после второго звонка. — «Единственное, что я знаю, это то, что его очень сильно мучают головокружения». — «Я должен вернуться», — перебивая, неожиданно заявляет Сынчоль. — «Я должен немедленно вернуться». — «Нет-нет-нет. Тебе нельзя», — а может, и не стоило ничего говорить. — «Ханни будет очень сильно злиться, что я тебе обо всем рассказал», — очень трудно предположить, какое же решение будет верным. — «Пожалуйста, хен, тебе же нельзя волноваться». — «Ну и как я могу не волноваться?» — интересуется ЭсКупс немного раздраженно. Что за глупости? — «Это же, ну, Ханни. Извини, но я не смогу тут спокойно сидеть, пока самолично не удостоверюсь, что с ним все хорошо», — и отключается. Потому что очень не хочется слушать чужие возмущения и причитания. *** — Ну? Что сказали в больнице? Несмотря на то, что менеджер привозит Джонхана в общежитие где-то часа в два ночи, никто из мемберов еще не спит. А как можно? Все это время именно он был тем, кто заботился о младшеньких. Что ж, кажется, теперь настала их очередь присматривать за «мамочкой» и во всем помогать ему. Если, конечно, тот не будет сильно упираться. Что, между прочим, очень может быть. Вон, так смотрит, будто бы уже готов сбежать. Ему действительно плохо. Правда неизвестно от чего именно. От только что прошедшего концерта или от поездки в больницу. — Все в относительном порядке, — успокаивающе говорит мужчина, похлопывая по плечу стоящего рядом Мингю. — Правда врач сказал, что нужно было прийти раньше. Тогда бы все было хорошо. Теперь ему необходимо лечение, — вздыхает. — И приостановка любой деятельности. Так что с этого дня вам придется отдуваться в одиннадцатиром. Услышав слова менеджера, Джису тоже тяжело вздыхает и аккуратно подходит к лучшему другу, который чуть ранее устроился в кресле, замерев в одном положении и прикрыв лицо руками. И что теперь делать? Похоже, после посещения больницы он чувствует себя чересчур уж неважно. Или это все-таки из-за того, что совсем недавно закончился концерт? В общем-то, неважно. — Ладно. Может будем расходиться? — интересуется Джису, аккуратно подходя ближе и чуть сжимая плечи Ангела. — Думаю, всем уже пора ложиться спать. Пойдем? — присев на корточки, пытается убрать чужие руки от лица. — Идем, Ханни. Тебе нужно поспать. Не говоря ни слова, Джонхан кивает и поднимается с места. Наверное, стоит что-нибудь сказать своим одногруппникам, но он пока что понятия не имеет что. Да и что тут, вообще, можно сказать? Все и так понятно. Подводит один из вокалистов группу. Ой, как подводит. От этого Юн чувствует вину, и сердце его сжимается. К счастью, после капельницы головокружение немного отступило. Остался только неприятный осадок. Хочется спать. Но умом он понимает, что уснуть не сможет. Ему срочно нужны исцеляющие объятия. Без них слишком тяжело. И не без чьих-то любых. Именно без объятий своего любимого. — Ты должен рассказать ему, — негромко говорит Джису, когда они вдвоем скрываются за дверями комнаты. — Нельзя скрывать от него такое. Сынчоль имеет право знать, что с тобой. Слышишь меня? — скрестив руки на груди, он сурово смотрит на друга. — Позвони ему завтра. — Я позвоню ему, — соглашается Джонхан, но, кажется, только по тому, что сил спорить попросту сейчас нет. — Но ты правда думаешь, что стоит? Ему же нельзя переживать. — Ложись спать, — вздохнув, младший присаживается на кровать. — Как ты не понимаешь, что Сынчоль все равно волнуется? — и почему нужно объяснять такие простые вещи. — Из-за того, что ты не звонишь. Так что сейчас спокойной ночи, а завтра поговорим об этом. Хорошо? И Джонхану ничего не остается, кроме как кивнуть. Ну разумеется. Спорить с лучшим другом бесполезно. Да и надо ли? Умом «мамочка» понимает, что тот прав. Держать лидера в неведении не есть хорошо. Неправильно это как-то. Наверное, он, действительно, и так переживает. Уже раз пятьдесят позвонил. А еще сообщения, которые уже не сосчитать. В некоторых Сынчоль умоляет ответить, в некоторых — спрашивает, все ли в порядке, а в некоторых и очень сильно ругается. Вообще-то, Джонхан прочитал их все. Но ответить на звонок так и не решился. Только сбросил ответное сообщение. Что-то вроде: «Чолли, прости меня, пожалуйста. У нас недавно закончился концерт, и я очень устал. Давай завтра поговорим», а потом, подумав немного добавил: «Люблю тебя и ужасно скучаю». Не в его стиле писать нечто подобное, но сейчас это кажется наиболее уместным. *** Сынчоль осторожно приоткрывает дверь родного общежития и, стараясь не шуметь, проскальзывает внутрь. Вообще-то за окном уже давно рассвело. На часах почти десять утра. Однако после вчерашнего концерта и инцидента с одним из участников агентство приняло решение дать Севентин пару дней выходных. Все равно нужно некоторое время, чтобы пересмотреть расписание. Врачи в больнице настоятельно рекомендовали разгрузить этих ребят. Хотя бы немного. Потому что двое из тринадцати уже свалились с ног от переутомления. Если так пойдет и дальше, то деятельность всей группы придется приостановить. Впрочем, сейчас не об этом. В выходной все ребята наверняка отсыпаются, а потому лидер старается вести себя как можно тише. Будить никого не хочется. В последнее время они и так очень мало спят. Раздевшись, Сынчоль быстренько проходится по всем комнатам, проверяя, хорошо ли себя чувствуют его «детки». На первый взгляд, вроде, все в порядке. Хочется выпить чаю после дороги, но сейчас совершенно не до этого. Для начала нужно посмотреть, как там его милая «женушка». За него ЭсКупс переживает больше всего. Не удивительно, по правде говоря. Он на цыпочках заходит в их общую комнату, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме. А потом с удивлением замечает, что младший лежит почему-то не на своей кровати. Кровать его самого даже не расправлена, а вокалист спит на сынчолевской. Во сне ресницы Джонхана подрагивают, и как-то очень болезненно он морщится. Похоже, ему снова нехорошо. И что теперь делать? По-хорошему надо бы разбудить его и, возможно, чем-нибудь напоить, но очень уж не хочется прерывать бесценные минуты сна. Боже, какое бледное и осунувшееся у него лицо. Почти что прозрачное. Даже в темноте это заметно. Покачав головой, Сынчоль быстренько скидывает с себя одежду и укладывается на край кровати, обнимая своего парня поперек спины и крепко прижимая к себе. Наверное, ничего удивительного, что Джонхан сразу же чувствует присутствие любимого человека рядом. Чувствует и мгновенно затихает, расслабляясь и переставая дрожать и морщиться. Где-то около десяти минут он еще находится в какой-то сладострастной дреме, чувствуя за спиной приятное тепло. А потом все-таки открывает глаза, сонно моргая и неожиданно расплываясь в легкой улыбке. Сейчас Юн чувствует себя вполне сносно. Разве что голова немного тяжелая после сна. — Доброе утро, — негромко посмеивается Сынчоль, почувствовав шевеление рядом с собой. — Как спалось? — Чолли? Что ты тут делаешь? — в голосе младшего слышится удивление и ничем не прикрытое счастье. — Ты же, вроде, должен быть в Тегу. Не переставая улыбаться про себя, лидер аккуратно переворачивает своего любимого Ангела к себе, легонько целуя его в губы. Все-таки он тоже очень скучал и безумно волновался. Потому что в отличие от других уже давно заметил, что с его драгоценным парнем происходит что-то странное. И не очень хорошее. Даже пытался ненавязчиво его расспрашивать. Вот только Джонхан либо отмалчивался, либо заявлял, что все с ним в порядке и не стоит беспокоиться. Конечно, старший прекрасно понимает, почему тот ведет себя таким образом. Этот глупый вокалист просто очень не хотел, чтобы о нем кто-либо переживал. Впрочем, ничего удивительного. Всегда так делает. Очень глупый. Прямо слов нет. — Как я мог не приехать, когда узнал, что тебе совсем плохо? — Сынчоль как можно крепче прижимает это чудо к себе. — Почему же ты мне сам ничего не рассказал? М? Ханни. Осторожно выпутавшись из объятий главного рэпера, Джонхан медленно и осторожно садится. Вообще-то, лежать с Сынчолем вот так очень приятно. Будь его воля, он бы остался в кровати как минимум до завтрашнего утра. Или даже на подольше. Но, видимо, не судьба. Кажется, отложить серьезный разговор не получится. На самом деле Юн и сам прекрасно понимает, что не следовало вот так вот скрывать свое состояние. Глупо это было. Рано или поздно все становится явью. — Чолли, тебе же нужно отдыхать и ни коем образом нельзя волноваться, — сидя на против любимого, Джонхан даже глаз поднять не него смеет. — Я просто не хотел, чтобы ты беспокоился о подобных пустяках. — Да какие же это пустяки! — взрывается Сынчоль, не понимая за что ему достался такой беспросветный идиот, но тут же прикусывает язык, почувствовав, как напрягается младший возле него. — Прости, пожалуйста, я не хотел на тебя кричать, — тяжело вздыхает, стараясь успокоиться. — Но это, правда, совсем не пустяки. Ханни, твое здоровье не пустяки. Знаешь, я пересмотрел все шоу и интервью с вашим участием, а так же множество фанкамов и со стороны было хорошо видно, как ты себя чувствуешь на самом деле, — даже сейчас все его тело сотрясает мелкая дрожь и пальцы совсем стали холодными, — Ханни, пойми, я не мог за тебя не переживать, — он присаживается на корточки перед своим Ангелом и берет его подрагивающие руки в свои. — По правде говоря, я хотел приехать еще после того, как на каком-то шоу вы должны были станцевать, и ты даже встал, но потом почему-то передумал, отправив только перфоманс-команду, — это очень печально. — Только вот убедить семью в том, что мне срочно нужно в Сеул я не смог. — Твоя семья заботится о тебе, — совсем тихо бормочет младший. — Они знают, что тебе следовало бы еще побыть вдали от всего этого. Сделав глубокий вдох, Джонхан наконец поднимает свои грустные глаза, едва заметно, но искренне улыбаясь. Что бы этот парень там не говорил, он безумно счастлив, что Сынчоль сейчас здесь, рядом с ним. Только от его присутствия становится значительно легче. Интересно, лидер чувствует то же самое, находясь тут? Ведь это компания решила, что семья поможет ему быстрей восстановиться. Но что сам ЭсКупс думал об этом? Его ведь никто не спрашивал. Нет, разумеется, Сынчоль был рад видеть свою семью. Все-таки для него это редкость. Не так уж часто удается навестить родных. Но, может, если бы он остался с Джонханом… Хотя… — А кто же позаботится о тебе? — поднимаясь и обнимая Ангела, шепчет старший в самое ухо. — Ты все время присматриваешь за нашими детишками, иногда жертвуя собой и своими интересами. И вот к чему все это привело. Прости. Мне очень жаль, — в его голосе чересчур много вины. — Это ведь я лидер. А ты выполнял мою работу. Кто же я после того, как даже о тебе не смог позаботиться? — Прекрати, Чолли! — на этот раз неожиданно голос повышает всегда спокойный и улыбчивый Юн Джонхан. — Как же ты не понимаешь, что твоей вины в этом нет. Ты — наш лидер, — он пытается отстраниться, но ему не позволяют. — И устаешь в разы сильнее всех. Я просто хотел снять часть груза с тебя, — от чего-то глаза снова начинают слезиться. — Хотя бы так. — Тшш, — охнув, зажимает чужой рот рукой. — Скорее всего нашими криками мы перебудили все общежитие, — Сынчоль заставляет вокалиста улечься ему на грудь. — Хорошо. Давай не будем спорить, — кажется, постепенно его пальцы теплеют. — Просто пообещай, что будешь лучше беречь себя. Хорошо? Обещаешь? — Обещаю, — тяжелый вздох, и Джонхан обнимает старшего в ответ. — Только и ты сильно не нервничай. Тебе нельзя. От переизбытка чувств и эмоций становится немного душно, и местному Ангелу приходится отстраниться. Он проводит рукой по немного жестким волосам Сынчоля и посмеивается с его недовольного лица. Хочется так много сказать, но одновременно с этим не хочется говорить вовсе. Из-за недавнего срыва голова снова болит. Но, в общем-то, сейчас это уже абсолютно не важно. Боль можно и потерпеть. Главное, любимый сейчас рядом. *** — А все-таки, Чолли, откуда ты узнал? — все-таки выпив парочку таблеток обезболивающего, Джонхан снова удобно устраивается на груди старшего и прикрывает глаза. — Ты только не злись, — смеется Сынчоль, зарываясь пальцами в свежевыкрашенные волосы. — Вчера после концерта я позвонил Джису, и он обо всем мне рассказал. — Предатель! — хоть в голосе и слышится легкая обида, оба они знают, что это в большей степени наиграно. — Не злись на него, Ханни. И не обижайся, — рэпер ярко улыбается. — Просто Шуа не меньше моего беспокоится о тебе. Потому что знает, что без надзора никакие предписания врачей ты выполнять не будешь. Последующий смех Джонхана тонет в нежном поцелуе.