Скамейка

Драко Малфой выбрался в Хогсмид нелегально. Правила правилами, а он должен был раздобыть выпивки для намечающейся слизеринской вечеринки. Довольный, Драко возвращался в школу, пряча под полой мантии две бутылки огневиски. Предавшись приятным размышлениям о том, как хорошо должен пройти вечер, он не услышал торопливых шагов за спиной. А затем широкая ладонь закрыла рот мальчика, и через несколько секунд он потерял сознание. …Лицо, склонившееся над ним, напугало Драко, но он постарался не показать своего испуга. Хотя бояться было чего бояться: помешавшийся крестный ублюдочного Поттера в свое время взял да завалил кучу маглов и собственного дружка впридачу. От этого сумасшедшего можно было ожидать, чего угодно. Впрочем, Драко понадеялся, что уверенный вид и командный тон заставят Блэка слушаться. Обнаружив, что не может двинуться, поскольку привязан к кровати, он только чуть приподнял голову. - Сириус Блэк! – громко сказал он. Тот удовлетворенно хмыкнул, видимо, беспокоился о его пробуждении. - Блэк! – повторил Драко. – Я польщен тем, что ты меня сюда проводил, но теперь я желаю оказаться в школе. Если сделаешь это быстро, я забуду, что ты пытался причинить мне вред. Блэк только пожал плечами и отошел к камину, пытаясь развести огонь. - Ты что, глупец, не понимаешь меня? – Драко старался, чтобы его голос звучал высокомерно, но он по-детски срывался. – Немедленно верни меня обратно. Блэк спокойно ответил: - Да не визжи так. Вернешься ты домой. Только сначала я хочу получить от твоего отца одну вещь, которая ему не принадлежит. Мой покойный брат в свое время оставил ее Люциусу… и не по своей воле. Так что я думаю, что имею на нее право. Драко пытался бунтовать и закатывать истерики, но это не имело смысла. Блэк будто не слышал диких воплей пленника. За два часа барахтания на кровати Драко свез все простыни и сорвал голос. Постепенно он затих и стал рассматривать профиль Сириуса, склонившегося над столом. Драко размышлял о том, что Блэк выглядит совсем не так, как на тех плакатах о розыске. Он привел себя в порядок, волосы подстрижены и расчесаны, лицо уже не кажется принадлежащим смертельно больному человеку. Когда-то отец Драко пренебрежительно бросил, глядя на портрет сбежавшего заключенного в газете: «Совсем запаршивел родственничек, а когда-то считался красавчиком». Драко тогда подхихикнул, не поверив в эти слова. Но сейчас готов был признать правоту отца: следы былой красоты явно прослеживались в чертах этого… Мерлин, да о чем он думает? Размышляет о внешней привлекательности… преступника? Бандита, похитившего его? - Развяжи меня немедленно! Мне больно! – взвизгнул Драко. Блэк вздрогнул, встал из-за стола, подошел к пленнику. Внимательно посмотрел на покрасневшие запястья и… начал развязывать веревку, предупредив: «Лучше тебе не брыкаться. Ты причинишь вред только самому себе». Драко сел на кровати, осмотрелся. Маленькая комната, видимо, в маленьком домике. - Ты не беспокойся, - пожал плечами Блэк. – Это место я готовил заранее. Ты не сможешь выйти из комнаты без моего сопровождения, так что в сортир – со мной. Этот дом никто не в силах обнаружить. К сожалению, совы тоже. Так что получать писем от мамочки ты не сможешь. Драко надулся и замкнулся в молчании. Блэк по-прежнему не обращал на него внимания. Ближе к ночи он поставил перед мальчиком тарелку с едой на табуретку. Ударом ноги Драко сшиб ее на пол. Блэк с отсутствующим выражением лица взмахнул палочкой – и мусор исчез. На следующее утро прямо в дверь комнаты влетела престарелая ворона и тотчас улетела, уронив на стол письмо. Драко бросился к конверту, но Блэк немедленно отшвырнул мальчишку обратно на кровать: - Это мне. Один человек держит со мной связь. Он поможет мне получить необходи… - и тут он прервался. Блэк в недоумении смотрел на наливающееся красным светом послание. Громовещатель вспыхнул на столе, и чей-то голос наполнил комнату. Он казался мальчику смутно знакомым. Через несколько секунд Драко догадался, чей он. Просто никогда раньше Малфой-младший не слышал такого гнева и силы в голосе своего бывшего преподавателя Ремуса Люпина. - Сириус, ты сошел с ума! О чем ты думаешь? Ты похитил ребенка! Мне наплевать, с какой целью ты это сделал! Мы не сражаемся такими методами! Ты поставил себя на одну доску с Упивающимися! С каждым словом Блэк сникал все больше. Когда голос отгремел, Сириус смел пепел от письма в горсть и выбросил в мусорное ведро. - Ага! Даже твои друзья тебя не поддерживают! – торжествующе закричал Драко. – Ты бандит! Преступник! Негодяй! Блэк выслушал все эпитеты, которыми наградил его Драко, затем почесал лоб и сказал: - Что ж, всем придется заниматься самому. Последующие дни проходили для Драко одинаково. Блэк уходил куда-то и возвращался, ничего не сообщая мальчику. Драко несколько раз пробовал выйти из комнаты или напасть на похитителя. Но у него ничего не получалось. Драко то закатывал истерики, требуя немедленно выпустить его, то разговаривал с Блэком вкрадчивым голосом, обещая все земные богатства, то мрачно валялся на кровати, изображая из себя узника совести. И при этом каждый раз с нетерпением ждал возвращения Блэка. Себе он говорил, что просто ждет новостей, но на самом деле он просто боялся оставаться в одиночестве. Но однажды Блэк вернулся и сообщил ему, что Малфой-старший не собирается выкупать сына. - Он сказал, что дело его Повелителя для него важнее сына. Что он и так с радостью бы пожертвовал отпрыском ради лорда. А если этот бестолковый отпрыск сам попался в ловушку, то он тем более ему не нужен. - Теперь… ты убьешь меня? Когда я тебе не нужен? – у Драко дрожал подбородок, хотя он старался выглядеть мужественным, произнося эти слова. Блэк недоуменно взглянул на него: - Я не убийца. И тем более, я не воюю с детьми. - Я не ребенок, - попытался усмехнуться Драко. Но тут же представил себе отца, презрительно произносящего свое отречение от сына. Наверняка тут же стояла и мать, кивая каждому слову супруга. По щекам Драко потекли слезы. Он лег ничком и уткнулся лицом в подушку, только судорожное дыхание выдавало его состояние. Но потом он вспомнил свой дом, свою комнату – и разрыдался. Весь вечер Драко плакал – взахлеб, в полный голос, не стесняясь уже вытирать слезы рукавом с распухшего лица. Вся идейная чепуха вроде борьбы за чистоту крови и правое дело Волдеморта потеряла для Драко всяческую ценность перед одним главным фактом: родители отказались от него. Блэк все это время сидел в изножье кровати Драко, но не пытался ни утешить мальчика, ни припугнуть. Драко не заметил, как уснул, а утром первым делом спросил Блэка: - Что ты собираешься делать? - Я верну тебя Малфоям. - Они не примут меня. - Я знаю. Поэтому мне нужно сделать так, чтобы твои… родители… решили, что они сами спасли тебя. У меня есть одна идея. Но я должен кое-что подготовить. Тебе придется еще неделю побыть здесь. Это была совсем другая неделя, другие дни и другие ночи. Потому что два обитателя комнаты начали разговаривать. Первым заговорил Драко, периодически срываясь на всхлипывания. Он просто рассказывал о своей жизни – такой короткой, наполненной огромными радостями и бедами, которые сейчас казались ему такими маленькими и не стоящими внимания. Блэк внимательно слушал, глядя мальчику прямо в глаза, но не сказал ни слова утешения. Но на следующий день он заговорил сам. Сириус рассказывал, а Драко слушал. Эта история казалась ему страшной сказкой, в которой переплелись любовь и ненависть, дружба и зависть, нежность и похоть. Их было четверо, и они думали, что жизнь лежит перед ними, как ровная дорога, по которой можно весело бежать, как они весело сбегали после уроков к Черному озеру. Они были молоды, совсем не умели разбираться в своих и чужих чувствах и поплатились за это. Ведь тот, кто считал любовь дружбой, а дружбу – любовью, умер и забрал с собой во тьму чужое сердце. А тот, кто завидовал, стал предателем и превратился в зверя. Тот, кто разуверился, остался в одиночестве и постарался забыть прошлое. А тот, кто любил и верил, оказался в плену, на пороге безумия. На этот раз молчал Драко, а ночью ему приснился кошмар, в котором он не мог выбраться из сырого мрачного подземелья, полного крыс. А на следующий день они уже говорили вместе - обсуждали Хогвартс, и Сириус с оживлением рассказывал про проделки Мародеров. И Драко словно наяву увидел перед собой того самого первого красавчика курса. А на следующий день они говорили про Поттера, и Драко плевался ядовитой слюной и не соглашался ни с одним доводом Сириуса. А на следующий день Сириус рассказывал про свою семью, рассказывал холодно и нехотя, и Драко с замиранием сердца подумал о том, как Блэки-старшие напоминают его собственных родителей. А на следующий день они поспорили про квиддич. Блэк доказывал, что чемпионом мира должна была стать Ирландия, а Драко до хрипоты пререкался. А на следующий день они не разговаривали. Потому что Блэк вернулся в их убежище и устало сказал: - Завтра. Твоим родителям донесли, что мы с тобой в определенное время будем на остановке магловского транспорта. Придется вставать рано, поэтому давай ляжем спать. Этой ночью Драко пришел в постель Сириуса. Блэк вздрогнул, когда горячее тело мальчика прильнуло к нему. Драко положил голову на широкую грудь мужчины. Некоторое время оба молчали. Драко прислушивался к биению чужого сердца, которое, казалось, стучало в такт его мыслям. - Можно, я останусь с тобой? – голос у Драко дрожал. - Это невозможно, - мягко сказал Сириус. – Ты Малфой, и с родителями тебе будет лучше. - Неправда, - горячо возразил мальчик. - Я… не могу, - тихо ответил Блэк. – Прости. Я просто не могу. Драко приподнялся и в отчаянии прильнул своими губами к губам мужчины. Те были теплые, мягкие, но… остались неподвижными. Сириус не ответил на неумелый поцелуй. Потом он осторожно отодвинул Драко от себя: «Не надо». А затем отнес того на другую кровать и всю ночь сидел неподвижно возле него. Обмен должен был состояться в восемь. Сириус привез мальчика на остановку в пять. Это была совсем маленькая остановка, автобусов туда прибывало немного, поэтому на ней установили всего одну скамейку. Неширокую, кованую, с высокой спинкой, на которой цветы сплетались в диковинные узоры. Металл блестел, вытертый спинами и задами тысяч пассажиров. Они сидели в обнимку на этой скамейке три часа. Было промозгло и сыро, как часто бывает в Лондоне. Драко продрог, и Сириус прижал его к себе, укрыв от холода под свою мантию. Издалека могло показаться, что мужчина прижимает к горлу мальчика свою волшебную палочку, однако она свободно лежала у него в руке. При желании Драко мог бы вырвать палочку Блэка и обезоружить его, но ему совершенно этого не хотелось. Он сидел бездумно в тишине и желал, чтобы это продолжалось вечно: утро, туман, маленькая скамейка и два обнявшихся человека на ней. Когда до восьми часов оставалось минут пятнадцать, все кончилось. Перед сидящими возникли четыре фигуры, закутанные в черные мантии. В двух из них Драко безошибочно определил своих родителей. Голос Люциуса прогремел: - Блэк! Немедленно отойди от Драко! Блэк вскочил. Он умело изобразил на лице растерянность, а потом страх. Но прежде чем фигуры направили на него палочки, он с хлопком исчез во вспышке аппарации. - Драко, - надменно произнес Люциус Малфой, - подойди ко мне. Мальчик посмотрел на него и, опустив глаза, остался сидеть на месте. Взбешенный Люциус подошел к нему и, схватив его за плечо, рванул к себе. - Я не пойду! – закричал Драко, изо всех сил вцепившись в кованую спинку. *** Гарри Поттер аппарировал к воротам поместья Малфоев – дальше можно было идти только пешком. У порога особняка его встретила Надя – черноволосая красавица-жена Драко. Надя была то ли сербкой, то ли албанкой и абсолютной маглой, даже в детстве не верившей в сказки. - Доброе утро, - сказала она приветливо. – Ты к Драко? - Сегодня такой день… - Гарри замолчал. Солнце слепило глаза, поэтому они у него заслезились. В высоком ярко-синем небе резвились птицы. Где-то вдалеке галдели дети: наверное, близняшки-дочки Драко пригласили гостей. - Извини, - он отвернулся от Нади. – Я не хочу сегодня быть один. Женщина кивнула: - Я понимаю. Сегодня годовщина с того дня… Гарри наклонил голову. Надя махнула рукой по направлению к пруду – естественному водоему, находившемуся на территории поместья: - Он там. С утра ушел. У него там любимое место. Он не терпит, когда его беспокоят, если он сидит там. Гарри ничего не сказал, просто направился к пруду. Узкая тропинка привела его на высокий берег, где сидела одинокая мужская фигура. Он подошел ближе. Сидящий обернулся на звук шагов, но ничего не произнес. Он только подвинулся, освободив место для Гарри Поттера на узкой кованой скамейке.