***
С той поворотной ночи, когда Барнс заставил Питера поесть и лечь спать, прошло по меньшей мере две-три недели. Всё это время Джеймс старался наблюдать за Питом, ненавязчиво заставлять его делать выбор в пользу еды, а не кофе, и по вечерам напоминал о важности здорового сна. Он не следовал за ним по пятам и позволял спокойно работать в мастерской, не отвлекая от дел, а на любое задание, выпадавшее на долю Пита, всегда шёл, размышляя о том, что всего лишь хочет обеспечить стопроцентную безопасность. Фьюри не был против, а даже поддержал эту затею. На втором совместном задании, узнав, что они полноценно работают в паре, Питер не затыкался полчаса, галдя о том, что прекрасно справлялся и сам, без чьей-либо помощи. Хоть и сблизились они благодаря парным вылазкам, Баки был уверен, что и без этого нашёл бы способ подобраться к пацану — не то желание помочь горело в нём, не то принципы джентльмена (с таким-то набором качеств маловероятно), а может вообще что-то другое. Питер сравнил его со Стивом, но в итоге сказал, что они похожи лишь в этом — в страсти помочь всем и каждому. Паркер заикался ещё и о том, что Роджерс, в отличие от Джеймса, отчаянно любил читать лекции по полтора часа, а это Баки знал не понаслышке. — Вечер, Пит, — без стука пройдя в мастерскую, напомнил Баки, ожидая ответа. — Закругляйся. Доделаешь всё завтра. — Минутку, ещё минутку, — тихо пробубнил Паркер. Подойдя ближе, Джеймс увидел, что парень занят филигранной работой: пинцетом с очень маленькими кончиками он соединял и спаивал такие же мелкие проводки в очередном гаджете. Запаяв последний проводок, Питер оглядел своё творение и клацнул маленький тумблер на задней стороне. — Есть! Прибор был похож на блюдце радиусом в пять сантиметров, но с одной стороны был выпуклым; на нём после включения загорелись маленькие лампочки и появился голограммный экран. — Ты чинил его? — уточнил мужчина, разглядывая устройство. — Нет, создавал, — восхищённо выдохнул Паркер, выключив голо-планшет и отложив его в сторону. — Это будущее сердце. — Так их же здесь завались, только продолговатых, — не понял Барнс, вздёрнув бровь. — Нет, это другое, — покачал головой парень. — Это будущее сердце Пятницы. Осталось только изобрести корпус, загрузить Пятницу в это сердечко и всё собрать, — добавил он, пожав плечами, словно бы это проще простого. Баки так совсем не показалось. — Иди спать, изобретатель, — хмыкнул Баки, выключив настольную лампу и уходя из мастерской. Питер пошёл следом. Джеймс с удовлетворением замечал, как поведение и предпочтения Питера меняются. Ещё в первую неделю он огрызался с ним, будто с раздражающим сверстником, отказывался есть, когда Баки пытался его заставить, и пару раз чуть не сбежал поздней ночью. А теперь не то что не грубит, сам просится на обед и по первому призыву шагает спать. Это было удивительным — так мало усилий понадобилось, чтобы вернуть Питера в привычную колею жизни, что даже странно. Об этом и размышлял Барнс, на всякий случай провожая Питера до комнаты (вдруг он просто играет на доверии Баки). В комнате, кстати, по-прежнему царил бардак, но не вызывал теперь чувства отчуждения, наверное, потому что сам Питер поменял настрой. — Улёгся? — спросил мужчина, наблюдая за выключением прикроватного бра. Парень кивнул и начал кутаться в одеяло. — Спокойной ночи, Питер, — пожелал он, прикрывая за собой дверь. — Останься ненадолго, — послышалось из-за почти закрытой двери, и Баки тут же её распахнул, удивлённо глядя на парня. Из-за малого попадания света на его лицо получившаяся гримаса выглядела странно. — Может, мне и рядом лечь? — изумлённо уточнил Джеймс, входя в комнату и закрывая дверь теперь с этой стороны. Первым на глаза попался стул, который Барнс тут же занял. — Можно бы, но в другой раз, — вздохнул Пит, деланно расстроенный тем фактом, что Баки не ляжет к нему в постель. — Я просто хотел спросить. — Что такого не может потерпеть до утра? — наигранно громко зевнул Барнс, прикрыв рот ладонью, а затем хрустнул шеей и скрестил руки на груди. Баки в самом деле устал, но пререкания, вроде этого, стали для них неким ритуалом будничного общения, так что он просто не смог с собой ничего поделать. — Боже, да это займёт две минуты, нытик, — закатил глаза Питер, заставив мужчину сначала усмехнуться, а затем и засмеяться, но ненадолго. Питер выглядел серьёзнее, чем звучал. — Почему ты делаешь это? — Делаю что? Смеюсь? — переспросил Джеймс, хотя, честно говоря, имел представления, что Паркер имеет в виду. — Нет, я говорю о том, что ты делаешь уже месяц как, — объяснил парень, резко приняв сидячее положение. — Так почему? — Потому что мне не всё равно. — Ты так говоришь, будто это обычное дело. Говорил же, что вы со Стивом, как две капли воды, — фыркнул Питер. — А в каком смысле «не всё равно»? — Ну, остальным плевать, что с тобой происходит, — пояснил мужчина. — А я не могу смотреть, как кто-то сам колотит себе гроб. — Остальным? — не понял Пит. — В смысле, команде? — добавил парень, и Баки кивнул. — Им не всё равно, просто всем, кто попытал удачу, я очень доходчиво объяснил, что мне это не нужно. — Доходчиво в том смысле, что послал их всех к чёрту на куличи? — усмехнулся Барнс, получив в ответ кивок. — Ну и козёл же ты, Паркер, — хмыкнул вдобавок он. — Я извинюсь, правда, я понимаю, что поступил отвратительно, — раскаялся вдруг Пит, резко став серьёзным вновь. — Но ты прикопался ко мне так, что не оторвёшь теперь. И я снова спрашиваю — почему? — Я уже сказал, Пит, — вздохнул Баки, поднимаясь со стула и убирая его обратно под рабочий стол. — Мне просто не всё равно. Спокойной ночи. Выходя из комнаты и в третий раз прикрывая за собой дверь, мужчина услышал тихое «спасибо» и улыбнулся в пустоту. Та истина, которой его всегда учила мама, а потом и Стив, за которым нужен был глаз да глаз, была поразительно простой — никогда не оставайся равнодушным, ведь это может изменить чью-то жизнь в лучшую сторону, а твоё бездействие — в худшую.***
В середине второго месяца что-то словно щёлкнуло в голове Питера — грубости перевалили даже за ту планку, которую он принял в начале, а захлопывание двери у Баки перед носом стало привычным делом уже на четвёртый день. Что произошло, он так и не объяснил и ушёл из штаба непонятно куда — вокруг один лес, а пешком до города далековато (хотя выносливости у Питера на троих хватило бы). А когда пришёл, перепугал половину команды, отдыхавшую в гостиной, своим хмурым видом. В ответ на вопросы, которые тут же начали задавать Ванда и Сэм, он их снова послал, хотя извинился за подобное поведение всего неделю назад. Ведьма и Сокол дружным командованием отправили Барнса выяснять, что да как, ведь он единственный, кто смог так сблизиться с Питом за столь короткий срок. И вот уже четвёртый день Баки пытался выловить пацана, где только мог, но тот сбегал как по щелчку и закрывал перед мужчиной дверь. Сомневаться в эмоциональном упадке Паркера не приходилось — он наглядно это продемонстрировал уже несколько раз. Повторений Джеймсу не хотелось, поэтому он дважды постучал, ожидая какого-никакого отклика по ту сторону. — Слушай, Пит, — стукнув по двери снова, Баки потоптался на месте, а затем сел спиной к двери, запустив пятёрню в отросшую чёлку. — Ты можешь рассказать мне всё, что угодно. Я не Стив и не Сэм, так что советчик из меня ужасный, можешь не сомневаться. А в ответ только гнетущая тишина. Барнс даже подумал, не сбежал ли Питер через окно в лесную глушь снова. Хотелось верить в то, что парень просто спит, ведь час уже не ранний. — Я не давлю, — продолжил мужчина, откинув голову назад. — Просто я… Он на секунду замолчал. Он не знал, что «он просто». То есть, знал, но почему-то совершенно не был уверен, что стоило озвучивать это так, как есть на деле. Портить настроение Паркеру ещё больше он не собирался, но подобрать более подходящее сюда слово никак не мог. — Я… Я беспокоюсь за тебя, — нашёлся-таки, что сказать, Баки. — Я просто хочу знать, что у тебя всё хорошо. А если плохо, то мы всегда можем об этом поговорить. Как говорим о еде или книгах, или о твоих роботах. Ты можешь выговориться. Послышался какой-то щелчок, и Баки не сразу понял, откуда он донёсся, так что когда дверь открылась, он, не успев среагировать, лёг там, где сидел, и теперь смотрел на Питера снизу вверх. На парне не было лица. Быстро поднявшись, мужчина прошёл в комнату и закрыл за собой дверь. — Ты постоянно торчишь в моей комнате, а я в твоей не был ни разу, — вдруг возмутился Пит, падая на кровать; выглядело это как явная попытка съехать с темы. — Ты не просился, — объяснил Баки и, поставив стул рядом с кроватью, тоже присел. — Ну так, что произошло? Барнс попытался заглянуть парню в глаза, но тот упорно не поворачивался и смотрел в окно, пряча глаза, которые сильно блестели в свете поднимающейся луны. Четыре дня назад Баки впервые отпустил Пита одного на городские работы, взяв обещание быть осторожным и не лезть под обвалы, и сейчас очень надеялся, что его упавший дух не связан с тем днём. — Тогда, в городе, — начал Паркер тихим голосом, но тот сразу сорвался на шёпот с мелким всхлипом. Джеймсу стало ясно, почему Питер прятал глаза. — Мы разгребали завалы у полуразрушенного здания банка. Всё было в порядке, мы работали в темпе, — шептал парень, периодически всхлипывая. — А потом… Он замолчал, сжав в кулаках плед, опустив голову и всхлипнув снова. Барнсу было тяжело смотреть на такого Пита, ведь за то время, что он возвращался в строй, Баки успел привыкнуть к чуть грубоватому, шутящему и хихикающему Питеру — к обычному Питеру. А сейчас он словно и не переходил ту ступень гордости, смирения — будто тот самый парень, убивающий себя отсутствием сна и еды, заменяя их литрами кофе. Баки пересел на кровать, приобняв парня за плечи в надежде, что тот не станет снова выпирать его из комнаты. — В общем, там был парень, — продолжил он так же шёпотом. — Не старше меня был. А банк же был полу разрушен, хлипко держался. Я не доглядел, был с другой стороны, когда это случилось. Кусок верхнего этажа просто отвалился и упал, прямо на него. Никто не успел ничего сделать, а его раздавило кусками бетона. Я не успел ему помочь, чутьё не сработало, и он погиб, потому что я не успел. Когда… Когда разгребли тот новый завал, от него было только огромное пятно крови, ошмётки, размазанные по асфальту, а всё из-за меня. Его, наверное, дома ждала мать с отцом или девушка… Баки не прерывал монолог, позволяя, как и обещал, выговориться, если Пит того хотел. Внимательно слушал и полностью понимал его, потому что на войне и после неё оказывался в той ситуации, когда мог помочь, но не успевал. Когда он, зомбированный и беспамятный, забитый в собственной черепной коробке, не успевал согнать второе «Я», и оно губило всех его руками. В таком у Баки познаний было больше, чем об обычных мелочах, вроде мытья полов или приготовления салата. И это ужасно — знать только вину и ничего больше. Джеймс понимал Питера, наверное, как никто. — Люди ведь считают меня особенным, — всхлипнул он спустя минуту тишины. — А это совсем не так, но я должен соответствовать. Быть похожим на Тони, Стива, Наташу, ведь они были особенными. И ты тоже особенный. — Ты не особенный, — тихо уронил Баки. — И никогда не был. Никто из нас не особенный. Питер непонимающе уставился на мужчину: по его щекам обильно текли слёзы, а в глазах читалась вся боль и вина, что он испытывал. Джеймс знал это состояние: будто ты тонешь на глазах у людей, а они стоят рядом и вместо помощи говорят тебе «научись плавать». А тебе ничего не остаётся, кроме двух вариантов: утонуть или поплыть. Барнс не хотел выглядеть в глазах Питера тем, кто говорит и не помогает. Он хотел стать тем, кто поможет выбраться, а потом сам возьмётся за обучение по плаванию. — Стив не особенный, Старк не особенный, Наташа тоже нет, а я тем более, — усмехнулся мужчина, грустно заглядывая в непонимающие глаза. — Это просто случайность. У Тони случайностью был его высокий ум, у Стива была невозможность служить в армии и доктор Эрскин, у Наташи академия КГБ. А у меня падение с поезда и потеря руки, — Баки повертел металлической рукой, усмехнувшись. — А у тебя укус паука. Это просто случайности, сделавшие нас такими, какие мы есть. В нас нет ничего особенного. — Но я ведь мог спасти того парня, — покачал головой Питер, опуская её на грудь. — И не спас. — Такой уж у нас удел, Пит, — вздохнул Джеймс, успокаивающе погладив плечо Паркера. — Мы не можем спасти всех, как бы ни пытались, понимаешь? То, что кусок здания банка вдруг отвалился, тоже случайность, сделавшая своё. Я понимаю, как тебе плохо, я до сих пор плохо сплю. Но это не значит, что нужно бросить всё на самотёк и позволить умереть другим. Я прав? Скажи, если нет, может, я слишком стар для этого, — в конце усмехнувшись, он потрепал парня по волосам, получив взамен грустную улыбку. — Ты хорошо сохранился, даже слишком, — привычно фыркнул Пит, сморгнув последние слёзы. — О, это комплимент? — поражённо приложив ладонь к груди, театрально спросил Баки. — Ты прав, я думаю, — кивнул Питер, возвращаясь на прежнюю тему. — Но это ужасно тяжело осознавать. — Ты не виноват, и это главное, — пресекая последующие самообвинения, сказал мужчина. — Тебе стало легче? Питер вдруг извернулся, обняв Баки так крепко, что сомневаться в его силе Барнс больше не решился, но обнял в ответ. — Честно говоря, нет, — прошептал парень куда-то в плечо Джеймсу. — Но всё наладится, да? — Именно так, — кивнул Джеймс, не решаясь как-то ещё комментировать это. У него самого так ничего и не наладилось, он просто смирился с кошмарами и стал спать через силу, а то, что он называл раньше чувством вины, он сам же превратил в чувство ответственности за жизнь тех, кого раньше защищал и оберегал Стив. И за Питера. — Ну всё, уже поздно. Тебе нужно попробовать поспать, Пит. — Зануда, — фыркнул парень, отстранившись. — Мне двадцать два по документам, имею право не спать, если не хочу. — Технически тебе ещё восемнадцать, — поднял указательный палец Баки. — А ведёшь себя иногда вообще на восемь. — А сам-то, — закатил глаза Паркер. — Сто шестой год уже к концу подходит, товарищ сержант, а Вы всё носитесь с восьмилетними. Так что чья бы корова мычала. — Чья б молчала, Паркер, — усмехнулся Барнс, покачав головой. — Ну всё, теперь точно отбой. Ложись спать, и не вздумай сбегать от меня, — на секунду прищурившись, наказал он, и когда Пит, закатив глаза, кивнул, поцеловал парня в макушку и поднялся с кровати. — Спокойной ночи. В этот раз ждать, пока парень уляжется, он не стал, потому что наконец-то был уверен на сто процентов — тот никогда не уйдёт, а если и так — всегда вернётся. Знать, что парень в таком юном возрасте уже познал все муки совести, было ещё тяжелее, чем смотреть на его боль, и Баки в тайне мечтал о том, чтобы Питер забыл, что это такое, пока закрывал дверь. Уберечь его от того, что так и рвётся к нему с плохими намерениями, стало каким-то пожизненным долгом для мужчины, и он был совершенно не против. Уже спускаясь по лестнице он услышал, как открылась дверь, а затем оклик Питера. Развернувшись, Джеймс поднялся на те пять ступеней вверх, что уже успел пройти. — Помнишь, ты спрашивал, не хочу ли я, чтобы ты лёг рядом со мной? — Такое забудешь, — иронично закивал мужчина, оперевшись бедром о перила и скрестив руки на груди. — Помню, да. — Ты тогда был недоволен или мне показалось? — неловко улыбнувшись, уточнил парень, шагнув из комнаты в коридор. — Тогда был, — кивнул Баки, выглядя чуть надменно. — А что? — Против сейчас? — Мне же сто шесть, — деланно возмущаясь, вспомнил Джеймс, наклонив голову набок. — Ага, а ещё шикарно сохранился и возишься с малолетками. Иди уже сюда. Этой ночью Баки закрывал дверь изнутри, а не снаружи, и желая спокойной ночи в который раз, никуда не ушёл. Сущий пустяк, ничего особенного, но такие случайности могут изменить всё.