не делится

Иногда действительно кажется, что все будет хорошо. Это как кажется, что пятьсот, вроде как, должно бы нацело делиться на пятнадцать. Но только почему- то не хочет. И сколько не тыкай пальцем в пять цифр, все равно, на экране упорно высвечивается противное тридцать три и десять троек в остатке. У Чунмена тоже пятьсот на пятнадцать упорно не делится. Хотя, в аттестате по математике стабильное «отлично» было, хочется, да пускай даже на «неудовлетворительно» ее заменить. Нарушая все законы, теоремы, или что там еще, поделить эти дурацкие пятьсот на не менее дурацкие пятнадцать. Но не заменишь уже ничего, и пятьсот на пятнадцать не поделишь. Совсем-совсем. Только отпечатываясь в сознании тридцатью тремя и десятью тройками в остатке. А очень хочется поделить, и чтобы красивое число было. Непременно ноль на конце. Только с экрана, как будто издеваясь, подмигивают идиотские рыжие тройки. И, когда глаза закрываешь, где-то в подсознании неоновым свечением вспыхивает тридцать три и десять троек в остатке. Не хочется. Только, что поделаешь. Не изменить ничего, сколько не набирай один и тот же, уже порядком поднадоевший, пример. Ответ точно не изменится. Но Чунмен все равно каждый раз набирает, надеется, что все предыдущие разы мог ошибиться в этих пяти цифрах, или знак не тот случайно поставить. Да, что угодно, только с экрана все равно весело улыбаются няшным смайликом- тридцать три и десять троек в остатке. Две тройки до запятой. Двенадцать цифр и точка. Точка. Даже не посередине. Некрасивое число. Вот, бывает, когда решаешь задачу, и там, в ответе, число красивое, вроде семьсот семьдесят семь,тысячи, вот тогда, почему-то, появляется уверенность какая-то, думаешь, что ответ наверняка правильный, а, если выходят злополучные полтора землекопа, то уверенность сразу же берет и пропадает. И у Чунмена уверенность тоже быстро-быстро испаряется, и из-за этих тридцати трех и десяти троек в остатке кажется, что нихрена лучше не будет, и бесполезно замазывать синяки под глазами, появившиеся от хронического недосыпания, биби кремом и натягивать самые правдоподобные улыбки из своего арсенала. А то, что хочется взять кого-нибудь за руку, списывать на побочные действия таблеток обезболивающего, которые покупаются в аптеке за углом с завидной периодичностью. На самом деле, Сухо переживает очень, за всех, за себя тоже, только меньше, а отрезвляют объятья понимающего, доброго, и родного такого, Кенсу, который, переплетая свои пальцы с пальцами лидера, тихо-тихо шепчет на ушко "Чунмен-а, подумай о себе, немножко", а потом Сухо вынужден вытирать влагу, так некстати скопившуюся в уголках глаз, краешком рукава дибильного и ужасно неудобного сценического костюма, запрокидывая голову назад, чтобы макияж случайно не испортить. А иногда, позволяя себе чуть больше слабостей, чем нужно, тихо выдыхая, уходя из кухни, закрывая лицо ладошками, чтобы ребята не увидели непрошеных слез. Зарываясь в мягкие подушки, закрываясь с головой легким одеялом, и вдыхая немного глубже, чем нужно, чтобы восполнять организму необходимый для существования запас кислорода, улавливая едва ощутимый, сладковатый, аромат чужого парфюма. А подсознание, предатель, подмигивая все теми же тройками, выдает дурацкими воспоминаниями чужие длинные пальцы на бедрах, и невесомую дорожку поцелуев, дразняще, от ключиц, до резинки пижамных шортиков, таких, совсем не подходящих для двадцатилетнего мужика, с тоторо. И нежное, смешное немного, его это "малыш" - полушепотом, чтобы не услышал никто. Только отпечатался этот полушепот слишком отчетливо. Как будто он своим голосом мог выжечь свое "малыш" где-то так глубоко- глубоко, что нельзя больше сдерживать слезы. А вообще- то, просто нет сил. Силы есть, казаться добрым учтивым заботливым и вежливым лидером, а видеть противные тройки и вспоминать чужие родные губы на своих, это очень больно. Просто все это неважно, потому что после нежного "малыш" воспоминания говорят ему "прости". Но, что поделать, Чунмен будет прощать, пока есть тридцать три и десять троек в остатке. Пока запятая отделяет две цифры от десяти. Пока Чунмен не нашел ошибку в примере из пяти цифр и знака деления. Просто, Чунмен не умеет злиться. Просто пятьсот не делится на пятнадцать. Просто Чунмен существует. Просто, у Чунмена все хорошо с алгеброй. Не получится у Нас ничегошеньки. Пока есть тридцать три и десять троек в остатке.