Однажды на "Кинотавре"

Я смотрела на это сообщение. Определённо, мне было одновременно и страшно, и все равно. Это из-за меня. Это 100% из-за меня. Ко мне пришло осознание того, что этого могло не произойти, если бы мы спокойно поговорили, если бы не мои навыки устраивания истерик из ничего. Сев на кровать, я максимально сильно прижала ноги к себе, у меня кружилась голова. В этом доме мне стало тесно. Стены говорили, что еще хоть минуту, то они сомкнутся, убив все находящееся внутри. Сквозь пелену слез я обулась, наспех закрыла дверь и села на лавочку. Мне было ужасно плохо. В висках все было сжато, как бумага в мусорном ведре. Боюсь, даже Олеся не смогла бы понять, делиться с этим бесполезно. Мое присутствие в больнице не сделает ситуацию легче, поэтому туда я даже не рвалась. Закинув ноги на деревяшки, я легла лицом к пасмурному небу. В голове совсем не водились мысли, наступала неизбежная затяжная депрессия. Под этим мрачным куполом летали ласточки. Давно не видела их в таком количестве. Казалось, будто они символизировали конец моей счастливой жизни. Галдели и галдели, постоянно срываясь куда-то под крыши домов с бешеной скоростью, будто в следующий раз точно ударятся головой о бетонные стены. А еще стало душно. Наверно, Кирилл чувствует себя примерно так же, если он еще чувствует. Если он умрёт, я даже не знаю, что будет. Ничего не вернуть. Я так виновата. Одна за одной на меня начали падать капли. Я не шевелилась. Они обжигали своей прохладой, проникая под одежду, замораживая мое больное тело. Было уже все равно. Милош врал, что будет со мной, как только появится возможность. И мне казалось, что буду любить его всегда, даже если не увижу. Но я любила его ровно до того момента, как увидела вновь. Он меня убил. За углом кто-то быстро шёл, будто за ним шли трое в чёрных костюмах. Шаги приближались ко мне, но я не торопилась оборачиваться в ту сторону. Я тонула. Этот же человек начал яростно названивать в нашу дверь. Мое раздражение было максимальным. Если бы был пистолет, то курок бы был давно направлен на голову этого человека. Но я выдохнула и осторожно повернула голову. Я: Вы что-то хотели? Там стоял мужчина лет 40, с розами в коробке. Он трясся от дождя. М: Вы тут живете? Я: Да. М: Тут Вам цветы, распишитесь. Мое погружение было отложено. Я подошла к нему, на мокрой бумажке начертила свой автограф, тот с улыбкой вручил эту коробку и ушел так же быстро, как и появился. Ничего не оставалось, как подняться наверх и посмотреть, что внутри. Я поставила коробку на середину кухонного стола, переоделась и села напротив нее. Видела, что записка внутри, но была не готова увидеть отправителя, хотя знала, что это точно он. Только ему я говорила, что люблю белые розы, и что целлофановый пакет - не экологично, поэтому лучше коробка, потому что бумагу можно переработать. Но от этого мне не становилось легче. Я даже начала переживать за состояние Кирилла. Там все так же тарабанил дождь, и как только он стал тише, с глубоким выдохом я запустила руку между бутонов.