чуткая душа.

аня. птичка, запертая на первом этаже клетки, не ходившая в настоящую школу уже по сути два года; горящий лучик солнца на обоях-самоклейке в комнате и постеров «готов» над спинкой кровати — это эмо, арсений иванович, — постоянно поправляет его аня. она такой еще ребенок — млеет арсений иванович. чуть-чуть взбалмошная, беспокойная и резкая, всегда слушает музыку громко на компьютере — слышно даже на лестничном пролете сверху; всегда забывает поливать цветы в дедушкиной комнате и пьет чай только с одной ложкой сахара. арсений иванович ее совсем хорошо знает — извучил все, что она делает.       по середине разбора темы она обязательно его остановит, заглянет ему в глаза — у нее под ресницами комочками остается тушь и черные разводы от карандаша (арсению ивановичу думается, что она плакала, пока он не пришел), улыбка тоненькой ниткой протянется по бледному лицу — ее хочется взять собой на черное море вместе со своей мамой, чтобы перестала наконец-то болеть, вдохнула чистого воздуха и летом купалась в море; они будут играть в волейбол или в настольный теннис — арсений иванович по нелепому будет проигрывать, потому что не знает как правильно подавать и отбивать тоже, а на закате он купит ей мороженое, от которого будет потом горло колоть, как репейник. носова протыкает ручкой обложку от учебника — закручивает локоны на своем указательном пальце и пишет дату с ошибкой. арсений иванович думает, что это как никогда может охарактеризовать аню — она живет чем-то прошедшим. может, даже не она это прошла, и это было вообще не при ее годах жизни, но аня не от мира сего. не такая, как ее сверстники. более осознанный взгляд — более чуткая душа. у арсения ивановича же костюмы цвета пыли, дома висит на стене ковер узорчатый и телевизор в маминой комнате. арсений иванович всегда перед выходом смотрит прогноз погоды и берет бутерброды с собой в контейнере. взгляд более менее современный — какой-то хоть и наклоненный, смотрит на аню со снисхождением и сочувствием, когда она садится на табуретку в шарфе — чего в шарфе, ань? — заболела опять, бабушка сказала одеть, — аня пытается оттянуть его от своей шеи, чтобы не так жарко было и не так плотно прилегал, но выходит не особо удачливо, — сердится и стукает кулаком по столу, — рассказывает про свою непутевую бабушку и что это она придумала ее болезнь в своем воображении. что на самом деле она здоровая и в школу может — и без шапки, и без куртки — все выкашляет и пересилит. — надеть, аня, — улыбается арсений иванович. галстук съехал вниз и она роется в стопке тетрадок. безразличный взгляд на учебник и игривый — на учителя. этот контраст виден четко, как линия горизонта. как линия жизни на руке, тоже, может быть. — ну это вы тут все знаете, — подпирает щеку рукой и смахивает челку со лба — температура опять поднялась, занятия придется сократить. — тема: «аммиак» — афродизиак, — хрипло посмеивается. — да, в наше время так тоже шутили, — показывает, какие номера нужно будет сделать, но аня даже не следит за его пальцем. ее интересует другое. — а в наше время, это в какое, арсений иванович? до нашей эры, или после? — на кухне свистит чайник, аня кашляет — сильно, разводит таблетки в чае (совсем, уже, кстати, не сладком), дурачится, арсений иванович почему-то ловит себя на мысли, что ему все это нравится. почему-то. — после, после, ань, решай, тут чуть-чуть осталось, — ане совершенно неинтересен этот предмет — химия. аня неугомонная даже когда болеет — вертится на табуретке и постоянно напевает что-то свое любимое. постукивает по столу карандашом и стирает неприличные надписи. возможно, у ани талант совсем в другом, и арсений не ругается. совсем. — вам дарили когда-нибудь валентинки? — аня наклоняется чуть больше положенного субординацией; аня нагинается и ее моральные рамки растягиваются. на самом деле она не всегда такая. наверно, это показатель воспитания ее бабушки, — нет, как человек она хороший, просто слишком много перед аней закрытого. возможно, и к жизни она вовсе не готова с таким подходом ее опекунов. — за окном люди — и между ними химия. такой скучный предмет. — нет, — арсений иванович пытается не смотреть в ответ. наверно, это будет проигрышем. поддавками, в которые, он тоже не умеет играть. — а хотите? я могу вам подарить, — тянется за листочком в клеточку, вырезает неаккуратное сердце, — это тоже символично, — пишет от кого и кому. аня.       за окном солнце — аня от него щурится и хочет завесить наконец шторы, но арсений иванович останавливает. зачем-то и почему-то. — держите, — аня раскрашивает обычными карандашами и вручает: с улыбкой на лице, с горящими щеками и лбом — температура на улице +2, и у ани чуть больше — 37.6 — спасибо, носова, но любовь — это что-то большее, чем просто кусок бумажки, — и ане понравится это изречение. — ну если для вас мои чувства — просто кусок бумажки, то пусть. — чувства, носова? — чувства, арсений иванович. — арсений иванович ей не поверит тогда — валентинка будет лежать в кармане серого пиджака, и отыщется нарисованное сердце только на каком-то из уроков после. после, спустя какое-то время. наша эра, седьмой урок у девятых классов. у таких же молодых, как аня.

***

      после всех — идти к ней: на лестничной площадке как всегда слышна музыка, и дверь она открывает ни сразу — будто просто рассматривает его через запотевший глазок, как незнакомца. — ты в шарфе опять? — голые пятки на грязной тряпке, свист на кухне и комочки от туши под глазами. аня. все еще ребенок, которому нужна помощь. — я болею, арсений иванович, че ж вы хотите, — распахивает дверь, — вами болею, конечно же, — и улыбнется так остро, что станет страшно за нее. кажется, до прихода арсения ивановича, она опять плакала.