Мерлин с самого начала понял, что такую королевскую задницу, как Артур, всегда будут преследовать опасности. Не только из-за своего предназначения, но и просто потому, что это Артур. Для него всегда королевство было на первом месте. Он не думал о себе, когда сражался с врагами или пересекал чуть ли не все королевство для того, чтобы спасти друга или подданного… Для Артура долг превыше всего. И, в отличие от своего отца, юный Пендрагон не делил людей по социальному статусу — он защищал ценой своей жизни каждого рыцаря, каждого слугу, каждого жителя своего королевства. Что бы там Утер ни говорил про неготовность сына быть королём или про его неправильное правление Камелотом, Мерлин всегда считал Артура идеальным королём. Таким, каким и должен быть Король Былого и Грядущего, который когда-нибудь объединит земли Альбиона в одно государство и прославится на долгие века после своей смерти.
Артур станет легендой. Юный маг сделает всё, чтобы так оно и было.
Но сейчас — тот редкий случай, когда его король уехал в поход без него, – Эмрис не находил себе места. Он считал, что не должен быть здесь, когда Артур рискует своей жизнью, попадает под удары, ранится, старается изо всех сил… Мерлин так привык быть рядом с ним в самые нужные моменты, наблюдать за ним — внимательно, чтобы не упустить момент, когда Артуру понадобится помощь, о которой он сознательно не попросил бы так просто… Те доли секунды, когда лезвие чужого меча сверкает над головой короля или за его спиной, угрожая смертельно ранить. И только благодаря своей магии Эмрис спасал Пендрагона не десятки, не сотни раз. И сейчас его магия, будто отдельное живое создание внутри него, билась о рёбра, сбивала дыхание, заставляла своего хозяина нервно метаться по своей комнате, мозоля глаза Гаюсу, или по всему замку, вызывая несколько сочувствующие понимающие взгляды его обитателей.
И вот король возвращается. Рыцари, коих он взял с собой, вернулись не в полном составе — некоторые встретили в этом походе свой конец. И зная тех, кого король посвящал в рыцари, Мерлин не сомневался, что многие из погибших просто закрыли короля собой и защитили ценой собственных жизней. По спине слуги пробегает неприятный холодок, когда он думает, что на месте любого из не вернувшихся мог быть его король. Долой такие мысли.
Юный волшебник смешался с толпой рыцарей и придворных, выбегая с ними во двор крепости, встречая своего короля. На лицах каждого из них светилось облегчение и радость. Артур выглядел уставшим, наверняка без ранений не обошлось — он сидел на лошади слегка осунувшийся, с устало опущенными плечами и усталой легкой улыбкой. Мерлин подошел к Пендрагону вместе с придворным лекарем. Следующей же подбегает к нему служанка по имени Гвен… По этим двоим сразу было видно, что они неравнодушны друг к другу. Девушка крепко обняла короля за шею, вкладывая в эти объятия все свои переживания и тревоги, показывая, насколько сильно она волновалась. И Мерлин улыбнулся уголками губ, наблюдая за тем, как Артур расслабляется от этих объятий — будто чувствует, что всё пережитое позади и теперь ни ему, ни его людям ничего не угрожает. И, о чёрт, как же Мерлину хочется стать на эту минуту Гвиневрой. Иметь возможность стиснуть этого идиота в объятиях, бессмысленно и под влиянием момента обещать себе больше никогда не пускать его никуда одного… Чародей одергивает себя и отводит взгляд от пары, начиная разговаривать с Гаюсом, принимать поручения насчет того, какие из настоек нужно дать королю. Что угодно, лишь бы больше не выпадать из реальности таким способом.
А король обнимает служанку в ответ. И глаза его
закрываются, после чего он, казалось бы, расслабляется еще сильнее…
***
Королевского слугу в самом деле начинает раздражать то, что его господин так и норовится влипать в неприятности в одиночку. Спасибо господи, хоть Гавейн и остальные были рядом с ним — уже немного спокойнее. Ланселота Артур оставил с Мерлином, потому что тот, как обычно, подставился под удар и пострадал, и его срочно нужно было доставить к Гаюсу. Юный чародей не мог смириться с тем, что он не мог сейчас ничем помочь и только обременял бы своего короля, задерживал и отвлекал своим непотешным состоянием. Мерлин много раз старался прийти в себя, подняться на ноги, забраться на лошадь и побежать к Артуру, чтобы быть рядом, а не отдыхать, пока он сам был в опасности. Но Ланселоту удавать удерживать его, не только в силу своего обаяния и таланта убеждать, но и в силу состояния Мерлина, которое отнюдь не способствовало хотя бы тому, чтобы подняться на ноги самостоятельно…
И из-за этого двое людей продвигались домой крайне медленно. Вот уже и Артур с другими рыцарями нагнали их. Мерлину было значительно лучше, ведь прошла пара дней — а до крепости они так и не добрались, к слову. И поэтому маг немного оторопел, увидев всех своих друзей знатно потрепанными и уставшими. Среди них в глаза сразу бросился особенно уставший и несколько потерянный Артур, тяжело перебирающий ногами по сухой земле…
И маг не смог противиться — то ли собственным чувствам, то ли магии, что снова пробивала его грудную клетку изнутри в порыве страха и волнения, — и подбежал на все еще немного слабых ногах к своему королю, обхватывая его шею худыми руками, изо всех сил прижимая к себе и прижимаясь своей щекой к прохладной щеке Артура. Сердце бешено колотилось в груди, зубы больно впиваются в нижнюю губу в попытке заглужить глухие беззвучные всхлипы. Что бы Мерлин делал, если бы Артур не вернулся? Он бы, как и обещал, сделал бы из него легенду, и бесконечно бы сожалел, что не оказался рядом в последние мгновения жизни короля, которого готов был защитить любой ценой… Но Пендрагон здесь — с ним, в его объятиях, так непозволительно близко, — и это успокаивало, дарило уверенность в том, что король жив… Он теплый, он дышит — Эмрис ощущает его дыхание чуть выше своего шейного платка, когда король немного устало опускает голову, утыкаясь в плечо своему слуге. И Мерлину спокойно, ведь его король жив и теперь в безопасности.
Юный маг смог ощутить, как сильные руки короля обнимают его в ответ — и это ощущение стоило того, чтобы забыться и кинуться в эти объятия, забыв обо всём, позволительно это или нет… Но слуга не мог видеть, как Артур расплывался в улыбке и лишь слегка опустил веки,
не закрывая глаз, расслабляясь как никогда и выравнивая дыхание, глубоко вдыхая до боли знакомый запах земли, трав и дыма от костров.
The end
