ай дид ит агэйн/ya sdelal eto opyat'

Ну, типа, у Санеми мозг весь утыкан хуями — фигурально, но всё равно не удобно — Санеми думает шестьдесят секунд в минуту «нахуй-нахуй-нахуй», но, почему-то, Камадо Танджиро всё никак не идёт. Можно сказать — не ловится. Не клюёт. Дорогой дневник. Дорогой Камадо Танджиро. Нахуй вас, идите, пожалуйста, нахуй. Санеми суёт указательный палец в прорезь для пуговицы, хочет снять жилетку, но застывает в коридоре секунд на — он не считает, делать ему, что ли нечего. Раздватричетырепятьшестьсемьвосемьдевять. Это как снимать джинсы полтора часа, прокрастинируя. Этим он, кстати, тоже занимается. Типа. А как ещё функционировать, когда вся башка в расписании обязательных к выполнению ритуалов ебучих, чтобы мир не свалился под ноги? Ну, и в тупом пиздюке, и речитативом посыла пиздюка на детородный? Дорогой дневник. Какой сегодня день недели. Обсессия ебаная. Депрессия в ноль лет — мем смешной, ситуация страшная — Санеми стоит у двери и втыкает ключ не тем концом. Серьёзно. Просто блядь. Серьёзно. Сука. Нет. Нет. Нахуй всё и всех. Нахуй прогрессирующую деменцию в двадцать один и захламлённый Камадо мозг. Нахуй. Пожалуйста. Тупые менталочки, сдохните. Санеми ведёт пальцем по кромке чашки, потом смахивает её со стола — без агрессии. Просто так надо. Иначе вселенная схлопнется. Ну, наверное. Если за десять секунд не убрать осколки — точно. Раздватричетырепятьшестьсемьвосемьдевять Дорогой дневник Ведение тебя должно дисциплиПОШЁЛ НАХУЙ. Санеми бы плакал, но ему нечем, он обезвожен нахуй — в кружке был чай, делать новый не хватит сил, а если пить из-под крана — схватишь стафилококк. Или вселенная схлопнется. Или Танджиро, не дай гспд, никогда не нахуй на пойдёт. — Ты с ума сходишь. — И чё. — К врачу лучше сходи. –… Санеми глотает — горько, горько, горько, здоровья молодым, здоровья почившим, прэсс ф ту пэй рэспект, боже, какая же каша у него в голове, пздц, ладно, бывало и хуже, проехали, поехали. Дальше. Прогрессирующий лавхейт на фоне прогрессирующей шизы. Шиза — это общее название, Санеми не ебёт, что с ним творится, просто иногда он моет плинтуса два раза в день, и не моется даже два раза в неделю. Он царапает ебало и жрёт щёки изнутри, так, легонько, «кусь» типа — а через две минуты вся пасть в крови. Иногда ему хочется плакать, чаще всего ему не хочется ничего. И Камадо нахуй послать. Санеми просто ждёт, когда Танджиро станет его единственной обсессией — потому что остальные изрядно так заебали. Но, нет. Он достаёт тетрадку и пишет Дорогой дневник Опять. Опять. По накатанной. Так надо. Иначе Вселенная схлопнется. Все как мухи сдохнут. Понимаешь, Санеми, понимаешь? Весь мир на твоих плечах. Если ты сейчас не помоешь руки — пиздец миру. «Нахуя я это делаю?». Он стоит в коридоре и не помнит, как завязывать шнурки. Типа. Серьёзно. Это страшно. Что это? Санеми просто ждёт, когда Танджиро станет его единственной обсессией. Думать о человеке двадцать четыре на семь легче, чем думать о том, что если сейчас не надавишь на корень языка и не поблюёшь — случится зомби-апокалипсис. Серьёзно. Серьёзно, блядь Дорогие менталочки, идите нахуй, дорогой Танджиро, иди туда же. Чтоб думать о тебе было легче, милый. Двадцать четыре на семь. Десять раз. Чтоб вселенная Не схлопнулась.