На работе ни-ни..

Когда я смотрю на эту тощую задницу, меня одолевают странные желания. Вот вроде подхожу ближе. Смотрю. Очень внимательно смотрю. Обтянутая тканью узких брюк она кажется такой плоской, костлявой, но, почему-то, по своему привлекательной. Я обвожу её контур руками, не касаясь, стараясь не выдать себя и объект интереса. Но как не понять, что именно меня интересует, если я стою почти вплотную и делаю странные пассы руками вокруг бедер? Да-да-да, я знаю, что мы зареклись на работе. Слишком мало времени, слишком много глаз и ушей. Уолтер пытается отстранить меня спиной, а я не успеваю, или не пытаюсь, убрать ладони, в которые ложатся поджарые полукружия. Бедные, утянутые половинки. Я знаю какие они без этой ткани. И мы оба знаем как нам нравится то, чем мы сейчас заняты. Но на работе ни-ни. Мы дали обещание друг другу и камере в новом кабинете Уолтера. Охранница смотрит нас вместо бразильского сериала. Пытается выловить моменты, когда мы касаемся друг друга. Случайно и не случайно. А потом хитро смотрит на нас прищуривая свои глазки. Сейчас я стою спиной к всевидящему Оку и нагло мацаю упакованный зад ученого. Он сильнее упирается лопатками мне в грудь, пытаясь освободить бедра от моих пальцев. Я подчиняюсь и он замирает, тихонько оглядывается. В глазах читается: "ты серьёзно остановился?!". Каков наглец, а? На мою приподнятую бровь он отворачивается, сопит словно обделенный и обиженный кролик. Это так мило, что я не выдерживаю запуская руки под ткань. Не хочу его разочаровывать. Пояс на резинке? Гениально. Его кожа обжигает пальцы. Я вдыхаю аромат его шампуня и сминаю эти подушечки антистресс. Знаю, что часть начинки иного содержания, потому что мы проснулись раньше будильника. И от этого хочется выть. До конца рабочего дня 6 часов.