***
— Вот и все. Все будет хорошо, солнышко, спи, — приговаривал Сэм, укачивая на руках проснувшуюся Лу. Та перестала хныкать и закрыла глаза, пытаясь своими маленькими ручками обнять своего большого отца. Портер поймал себя на глупой улыбке, неконтролируемо расползающейся по его лицу каждый раз в такие моменты. Он аккуратно положил ребенка в её кроватку и сел на стул рядом, смотря в окно. Благодаря тому, что Амелия отделила свой Берег от остальных, таймфолл превратился в обычный дождь, радуга вернулась к норме, а в сутках вновь появилось темное время. Люди выбрались из убежищ и стали жить на поверхности, и Сэм не был тому исключением. Несмотря на свой уход с роли интернет-провайдера, он продолжал поддерживать связь с Дэдменом и Фрэджайл, порой даже отвечал на надоедливо-добродушные письма Хартмена. Правительство еще не знало о том, что Сэм достал Лу из капсулы, но в теории могло бы и простить ему это, учитывая все дерьмо, через которое Бриджес прошел ради них. На улице мирно падал снег, - сегодняшние следы, оставленные Сэмом, заметались, - а по его скромному однокомнатному дому разносились приглушенные напевы Low Roar. Наступил тот самый долгожданный этап умиротворенной жизни, о котором он мечтал. Мужчина беззвучно встал, чтобы пересесть на диван и сделать музыку чуть громче, как в дверь несмело постучали. — Кто это может быть? — прошептал он, подходя ко входу. Колеблясь несколько секунд и в нерешительности посмотрев на Лу, он поворачивает ключ и приоткрывает дверь. Снаружи стоял весь дрожащий молодой человек, по нос закутанный в шарф и опустивший голову. — ...Сэм, я, — он не успел договорить, как тот перебил его. — Хиггс! — на лице Бриджеса читалось заметное удивление. Он думал, что Монаган остался там, на берегу Амелии. Возможно, это вернувшиеся хиральные кошмары и ему мерещится? Сэм протянул руку и положил на плечо Хиггса. Тот был вполне себе реальным, так что ему не оставалось ничего, кроме как затащить того внутрь и закрыть дверь. Сэм оперся спиной о входной косяк и наблюдал со стороны. Монаган потерял свою связь с Амелией, следовательно, потерял и свои силы, и авторитет среди террористов, которых в последнее время становилось все меньше и меньше. Он продолжал неловко стоять с опущенной головой. Бриджес не любил начинать разборки первым, но раз тот пришел, значит ему было что-то нужно. Переборов подозрения, он встал перед своим бывшим врагом. — Если ты не хочешь меня видеть, я могу уйти, — он наконец поднял на Сэма глаза. На его лбу больше не было непонятных формул, брови все еще не отросли, поэтому выглядел тот немного неестественно. В ярких голубых глазах читались смятение и страх. Больше рефлекторно, Сэм обнял его. Благодаря его новым связям он понял, насколько важно порой поддержать человека морально. Хиггс сначала опешил, но затем обнял курьера в ответ. По его телу прошли мурашки от холода. Он приметил, что шарф завязан в узел на затылке, и аккуратно развязал его. — Я читал твой дневник, — заговорил Бриджес. В горле жгло, будто он не пил месяц, и слова давались с трудом, — Ты не виноват. Амелия использовала тебя. Монаган молчал. Постояв так еще немного, Сэм отпустил его. Хиггс больше не прятался и скромно осмотрелся по сторонам, опуская с подбородка развязанный предмет одежды. Теперь, когда его лицо было полностью открыто, Портер понял, насколько изнуренным тот выглядел. Тем не менее, он решил пока не спешить со своими вопросами. Заметив кроватку, бывший террорист спросил: — Это твой ББ? — Да, ее зовут Луиза, — Сэм отошел к обогревателю и включил его. Почему-то сейчас он точно знал, что Хиггс не станет вредить его малышке, да и вряд ли соберется рассказать о нарушении Сэмом правил Дай-Хардмену. Не в его положении. Портер устало сел на диван, как будто после очередного похода с тремястами килограммами на спине как в старые добрые времена, и похлопал рядом с собой. Бывший лидер террористов присел рядом. Здесь, под светом лампы, Бриджес заметил знакомый логотип на его штанах и надпись "Fragile Express". — Ты, наверно, хочешь узнать, что случилось. Тогда, после нашей с тобой небольшой битвы, - неожиданно Хиггс заговорил первым. Воспоминания об их последней встрече были не самыми приятными, поэтому никто не стал вдаваться в подробности, — Фрэдж дала мне выбор: самоубийство или бесконечные скитания по Берегу. Она дала мне пистолет, но я... Выстрелил в воздух. У меня не хватило духа. Он притих и Сэм сочувственно посмотрел на его профиль. — Она ушла. Кажется, я был там вечность... Наедине со своими мыслями. Я думал, и думал, и думал; ничего другого просто не было. В какой-то момент она возвратилась с новым предложением. Вернуться и работать на нее. Ну, а что я выбрал ты и сам видишь. Повисла тишина. С момента их противостояния на Берегу прошло полгода. Сэм прекрасно понимал, каково это. Он сам был заперт там в течение месяца реального времени, после которого он уже был готов застрелить себя. А Хиггс сидел там шесть. Шесть гребанных месяцев, один. Но, с другой стороны, он также и понимал выжидание Фрэджайл, которая натерпелась от Монагана гораздо больше, чем он. — Короче говоря, Сэм, — он вырвал того из раздумий, — Я пришел к тебе попросить прощения. Надеюсь, после всего случившегося между нами ты не захочешь убить меня прямо тут. Должно быть я помешал вам с Луизой, так что... Монаган уже встал и собирался, по-видимому, уходить, но Бриджес остановил его, схватив за запястье. Хиггс усмехнулся так, как делал это раньше. — Опять распускаешь руки, мистер гаптофобия? Сэм вновь не сдержал глупую улыбку. — Останься. И он остался. Оставшийся вечер они тихо разговаривали, пытаясь не разбудить Лу. Сэм рассказывал о своем прошлом; о Клиффе, Люси, о правде касательно Бриджет и Амелии, рассказывал обо всем случившемся в мире после остановки Выхода Смерти. Хиггс тоже рассказывал о прошлом, — хотя и они оба знали, что Сэм был в его убежище и читал его журнал, — делился мыслями, которые посещали его на Берегу. Пару раз они все же разбудили ребенка и вдвоем убаюкивали её. Кажется, она тоже не держала зла на прошлого народного злодея. Когда стемнело, Портер все же нашел в себе силы предложить заночевать у него. Хиггс, не без доли неприсущего ему смущения, согласился. Лежа на половине небольшой кровати и смотря на умиротворенно спящего Монагана, Сэм задумался, влюбился ли он сейчас или уже давно. Ответ был неутешительным. Да ты влип, Сэмюэл Портер Бриджес.***
— А кто это у нас такая взрослая? — пропел Дэдмен, поднимая на руки подошедшую к нему Луизу. Ей уже было полтора года. Сэм тоже последовал примеру дочери и поприветствовал приятеля. Доктор торжественно вручил девочке большого плюшевого криптобиота, который тут же был под радостные возгласы заключен в объятия. — Все как договаривались? — Сэм лишь кивнул в ответ. У Лу начали проявляться ДУМ способности, серьезно превышающие его собственные, поэтому было принято решение отнести ее к Хартмену. — Не забудь покормить её! И не смей оставлять её одну на 20 минут, пока Хартмен будет в отключке! И.. — Да-да, я помню, — перебил его тираду Дэдмен, — Не волнуйся, Сэм. Вечером я верну Луизу. Это было последним, что тот сказал перед тем, как испариться в облаке хиралиевой пыли. Бриджес вздохнул. В прошлый раз Лу переместила к себе игрушечную лопатку, оставленную на улице. Он понимал, что это нельзя игнорировать... Сегодня должен был придти Хиггс. Заметки из прошлого не врали: он был действительно хорошим курьером. Он продолжал работать на Фрэджайл, и порой Сэм даже составлял ему компанию, помогая донести что-то особо тяжелое или же просто прогуливаясь. Конечно, правительство не подозревало о его существовании, поскольку он прятался под именем Питера Энглерта. Возможно, настанет тот день, когда они узнают о его волшебном возвращении, но пока люди UCA должны смотреть только в безоблачное будущее, не обременяя себя страхами о кэмбэке психа-террориста. Теперь у Сэма был календарь и он знал, какое сегодня число. 25 декабря. Рождество. Он смотрел на заснеженный пейзаж за окном и почти уже задремал сидя, как за спиной раздался звук хирального прыжка. Без особой опаски Бриджес развернулся, уже готовый подкалывать Дэдмена, который наверняка телепортировался, забыв что-то. Но колкие слова покинули его, когда он все же повернулся. Перед ним был... Хиггс. Хиггс, в своей золотой маске и плаще, который телепортировался сам. Сэма пробил холодный пот. Он вскочил со стула, на котором сидел, и начал отходить назад. К нему вернулись силы? Он просто прикидывался, что любит Сэма, чтобы застать врасплох и уничтожить? Может, он уснул и это все кошмар? — Сэм, — хмуро произнес Монаган, его голос вновь искажен благодаря маске. Бриджес стал параноидально искать взглядом то, чем бы можно было отбиваться. Не найдя ничего, он просто с готовностью выставил вперед кулаки. — Ты чего, Сэмми? — Хиггс скинул капюшон. Никаких фанатических надписей на лбу. Он оттянул маску, показывая, что та держится не на его силе, как раньше, а на обычной черной резинке. Под плащом показывался рисунок нелепого рождественского свитера, — С первым апреля! — Какое блять первое апреля! — Сэм наигранно разозлился, на самом деле облегченно выдыхая, — Ты мне чуть сердечный приступ не устроил! — Да я так, нашел старое барахло в шкафу. Ты бы видел лицо Фрэдж, когда я к ней в таком прикиде зашел и попросил телепортнуть. Они рассмеялись. Тяжелый груз тревоги спал с плеч Бриджеса так же легко, как и упал на них. — Прости, если напугал, — Хиггс скинул с себя всю злодейскую мишуру и подошел ближе к Сэму, доставая из-за спины небольшую коробку, — С рождеством! Сэм медленно переводил взгляд с коробки на Монагана и обратно. — Если это очередная бомба, я клянусь... — Нет-нет-нет, на этот раз все хорошо, гарантирую. Кстати об этом, я же так и не спросил, что ты сделал с прошлым моим подарком, — да, сейчас возможно было не самое подходящее время узнавать то, могло вполне испортить всеобщее настроение праздника, но Сэм нехотя рассказал. Учитывая, что он тогда, уставший, как собака, был в горах, а единственное место для выброса подобных "сюрпризов жизни" находилось у арт-студии матери хиральной художницы, до которого Сэму пришлось пиздовать чуть ли не через весь центральный район на ограниченное время, через районы БТ без Лу, через снежную бурю и просто по бездорожью, воспоминание было не из приятных. Сэму-то что, переродится и переродится, а вот остальной Америке повезло бы куда меньше. После этого в доме повисла немного натянутая тишина. Хиггсу определенно было стыдно за свои прошлые деяния, но ничего уже не попишешь, да и Бриджес видел, что тот пытается стать лучше. Несмотря на молчание, Сэм наконец открыл коробку. Внутри он тут же приметил уродливый рождественский свитер — самая ужасная традиция, оставшаяся из прошлого — и брелок для своего рюкзака. Брелок представлял собой небольшую подвеску, состоящую из радуги и стоящей под ней троих маленьких человечков. Он улыбнулся и хотел уже поблагодарить Монагана, но тот, немного опешив, попросил найти что-то еще на дне. Внизу и правда было что-то. Достав это нечто на свет, Сэм убедился; да, это была та самая ветка омелы. Ну, может и не та самая, но как минимум омела. Он вопросительно посмотрел на Хиггса, ожидая, что тот точно так же полезет целоваться, как и в прошлый раз. Но он лишь пожал плечами. — Ожидаю вашего позволения, гаптофобный владыка. — Да боже, я же уже сказал, что у меня ее больше нет! Сэм сам притянул Монагана за шиворот свитера к себе и поцеловал. Он чувствовал ухмылку напротив; Хиггс не первый раз выводит Бриджеса из себя, играя на заезженных и крайне заебавших темах. Лу редко когда не бывает рядом, а Сэм конечно же не хочет заниматься подобным в ее присутствии, пусть даже она и считает Хиггса членом их семьи. Тот же, с нетерпением поджидающий каждую такую возможность, умело берет инициативу уже в свои руки, легонько надавливая на заросший подбородок Портера, и углубляет поцелуй, сплетая их языки. Для них обоих было характерно желание быть главным, поэтому их поцелуи всегда выходили мокрыми и возбуждающими, из-за частых столкновений зубами и общей нетерпеливостью, порой похожими на настоящую борьбу. На секунду оторвавшись друг от друга отдышаться, Сэм стягивает с партнера надоедливо мелькающий свитер, пока тот подталкивает его к кровати. Тот падает на спину, а Монаган игриво присаживается к нему на ноги, сразу же беря ладони партнера и кладя их на свои ягодицы. Он поглаживает полувставший член через ткань домашних брюк, вырывая тем самым из Сэма несколько сладких стонов. Бриджес же решает немного поменять позу, что даётся ему с трудом, но он принимает сидячее положение, опираясь спиной о стену, при этом продолжая держать Монагана на своих бедрах. Через несколько секунд, казавшихся вечностью, он всё-таки расстегнул чужую ширинку, и, чуть стянув боксеры, наконец высвободил чужой член и провел большим пальцем по головке, тем самым размазывая натуральную смазку. Хиггс стал медленно надрачивать ему, но перед тем, как Сэм уже хотел его просить остановиться, тот сам прекратил действие и полез за чем-то в карман. Через мгновение в руке он держал упаковку с презервативом и тюбик. — Все схвачено, — гордо ответил он на немой вопрос, отрывая край обертки и раскатывая презерватив по всей длине своего любовника. "Вот же предусмотрительный говнюк!" — мелькает мысль на краю его сознания. Монаган приподнялся на коленях, и Сэм стянул с него брюки вместе с нижним бельём до колен, дальше тот скинул их сам. Хиггс любил иметь больший контроль над ситуацией, поэтому предпочитал делать все прелюдии самостоятельно, а Бриджес и не имел ничего против. Он быстро выдавил лубрикант на свои пальцы и начал методично растягивать себя, иногда закусывая губы и болезненно морщась. Сэм поддерживает его за спину, а сам он кладет голову на плечо Бриджеса, поэтому, когда он порой сдержанно стонет прямо в ухо партнера, по всему телу Портера проходит будто разряд, а член в ответ нервно дергается. Не слишком церемонясь с растягиванием, Хиггс сначала направляет чужой орган на верное направление, а затем медленно насаживается, держась за плечи Сэма. Тот напряженно закрывает глаза, его веки подрагивают, пока он полностью не входит в Монагана. Бриджес ощущает горячую и невероятно приятную тесноту податливого тела и запрокидывает голову назад, чтобы не кончить прямо сейчас. Они оба тяжело дышат, пытаясь восстановить дыхание. — Внутри тебя... очень хорошо, — еле слышно шепчет Сэм. Хиггс молча принимает комплимент. На всеобщее удивление, именно молчаливый из них в повседневной жизни оказывается самым разговорчивым в постели. Сэм не торопит его, зная, что тот начнёт двигаться тогда, когда сам будет готов. В это время он наконец возвращает удовольствие и кладёт ладонь на напряжённый член Хиггса, который не получал должного внимания. Тот приглушенно постанывает, и Сэм готов поклясться, что он бы был готов слушать эти звуки вечно. Бриджес аккуратно водит вверх-вниз по стволу Монагана, и тот немного расслабляется и перестает крупно дрожать. Сэм возвращает руки на ягодицы и рефлекторно поддерживает их, когда улавливает медленное приподымание. С каждым толчком их темп ускоряется, оба мужчины без какого-либо смущения стонут, Хиггс выгибается в спине, получая от процесса настоящий кайф, и не падая от усталости только из-за энтузиазма и плеч Сэма, все ещё служащих надежной опорой. Понимая, что разрядка скоро его настигнет, Бриджес начинает надрачивать партнеру с подходящей скоростью. — Сэм, Сэм, Сэмми, — запинается тот, опуская лицо на один уровень с лицом Сэма, — Люблю тебя. Они кончают одновременно. Сэм помогает ему приподняться, и они вместе без сил заваливаются плашмя на кровать. Бриджес смотрит на запыхавшегося, но улыбающегося Хиггса и думает о том, что к черту умиротворенная жизнь, когда у него есть собственный экс-лидер террористов. — Я тоже тебя люблю. Это рождество они оба запомнят надолго.