that's so good

Чонгук всегда мечтал, чтобы его соулмейтом был Чимин. Ну, или Сокджин-хен, как вариант. Но взрослый, крутой, красивый, с классной задницей, Пак был на первом месте. Но это не сказка. Сокджин-хен часто говорил о том, как сложно найти своего, родного, такого, что и отпускать нельзя. Но ему проще, он же нашел своего соула, счастливчик эдакий. А Чону ещё потеть и потеть. Чонгук обещал себе, что, если что-то пойдет не так с этой судьбой, он обязательно заполучит себе хена, ну, если тот не против. И вообще здесь слишком много «если». Хотя, должно быть больше слез, самых соленых на всем белом свете. Чонгук никогда, наверное, так не плакал и не будет уже так плакать. Просто упасть на дорогу, наблюдая, как его дорогоценный Чимин-и бесцеремонно целует чужого парня. Как будто мир поломался и все, сердце треснуло. Намджун-хен сказал, что это довольно-таки опасно, ведь, если какие-то там связки в сердце порвутся — он может умереть. А что остаётся? Хосок плакал навзрыд. Пока Чонгук гладил его по голове. Вот так плакала мама, когда малыш Гук-и резал себя по ночам, чтобы по-скорее найти своего соулмейта, она винила себя, ведь сама рассказывала сыну о об этом всем. Чонгук хотел забыть это все, забыть о тупом Пак Чимине, как о страшном сне. Но это была ложь, навязанная семьёй и друзьями. Он не хотел расставаться с хеном, быть, хотя бы, его другом. Нет, Чон понимал, как будет сложно смотреть на то, как Чимин с тем парнем целуются, обнимаются, но его первая любовь будет с ним рядом, болтать о глупости и так же обнимать. Хосок думал иначе. Ему легче послать бывшего друга, пусть его имя все жжет на запястьях, он никогда не скажет об этом брату. Чон просто хотел оградить Гук-и от этого чудовища. И все. И сделал. Они, с Намджуном, обговорили все и просто-напросто увезли ребенка в Пусан. Там и море, и отдых, и расслабление. Это помогало, Чонгуком с каждым днём всё веселел и веселел. Он встречался с парнями и девушками, уже не думая о том, что скажет ему Чимин, насчёт этого. Чон Чонгук наконец-то просто жил, для себя, для семьи. Да даже Хосок уже был рад остаться в Пусане, ему нравился Намджун и, кажется, Киму он нравился. Брат даже кольца для них купил. Но их обоих волновало, что любые отношения Чонгука не длились больше месяца. Но он улыбался, веселился, а значит, все в порядке. Пока не произошло оно. Чонгук с своей новой семейкой, состоящей из брата, Намджуна и Югема, сидели и пили коктейли в кафе мистера Мина. Когда Гук-и кто-то дёрнул за плечо. — Чонгук? — охнул он, — это правда ты, парень! — парень обнял Чона, почти повиснув на нем, — а ты красавчиком стал, — кажется, Чонгук сейчас расплачется, — это мой муж, Тэхен, — он указывает на мужчину рядом, он выглядит правда приятно, милый такой и мальчика в руках хорошенького держит, махают оба ладонями, — а это наш сыночек — Субин-и, — и хихикает так же, как и хихикал всегда. Чонгук смеётся, обнимает старого-доброго Чимина и Хосок правда хочет его послать, но брат — счастлив, весело знакомит всех троих с Намджуном, который вообще-то был его врачём, с Югемом, который, вроде бы, его новый парень. Они все так счастливы, что Хосок не может не сжать ладонь Кима в своей. И всё-таки, как хорошо, что они в Пусан приехали. Как хорошо, что его брат больше не плачет. Пока.