Последний Понеглиф - истории Робин. История Восьмая - Проклятье.

Сейчас уже и не вспомнить, что она почувствовала, когда поняла, что чертов Рио Понеглиф занес ее в другой мир. Нико Робин пришла сюда, чтобы потерять свое имя. Тут не было драгоценного моря — только земля и леса, полные гигантов. Раньше она сама могла создавать огромные тела до небес, и это считалось чудом, тут, среди убогих лачуг и каменных стен, в которых спали те же гиганты, это считалось проклятьем. Она подумала немного и решила поберечь силы — когда король пиратов призовет ее, она покинет этот мир. В каменных стенах не было ничего правильного и красивого, порок тут шел рука об руку с похотью, а красной нитью проходил страх — люди боялись чего-то, боялись гигантов, боялись смерти, боялись короля, правды тоже боялись. — Моя мечта узнать истинную историю… — подумала она, когда шла по пыльным улочкам. — А эти люди мечтают никогда не прикоснуться к ней. Какое разочарование… Когда стемнело, она сумела найти первый попавшийся трактирчик с пропитым хозяином и грязными столами. — Хочешь поработать у меня? — заинтересованно спросил он, забравшись к ней под юбку. — Я буду хорошо платить. — Благодарю, — она легко сломала ему запястье в двух местах. — С меня хватит обычной работы. Буду наливать пиво и протирать столы. — А? — старик страдал, глядя на распухшую руку, к которой она ловко приложила прохладную тряпку. — Как хоть зовут тебя? — Нико Робин, — легко ответила она. — Но это имя не создано для вашего трактира. Оно живет своей жизнью. А как бы вы назвали меня? Старик подумал немного, боль в его руке притихла — и теперь он мог разглядеть, в какой красивой последовательности она оставила ему свой перелом. — Карлой, — немного смутившись, сказал старик. — Красивое имя. Так мы хотели с женой назвать нашу дочь. Робин, конечно, под дочь сойти не смогла — была взрослой, высокой и стройной, но имя ей понравилось. — До того дня, когда позовет король пиратов, сойдет… — подумалось ей. Так и повелось. *** В старом трактире ее полюбили — всем нравилась новая официантка — смелая, шумная и скора на расправу… Ничего из этого не было свойственно ей настоящей — и она захотела попробовать это тут и сейчас. Побыть немного Нами, чуть-чуть Усоппом, и побыть Луффи — все то, что она хотела, но никогда не делала раньше. Ее команда все равно бы простила. А еще она была ослепительно красива для серых стен — и это тоже не осталось незамеченным. — Два пива на соседний стол, — гордо кричала она, почти бросая поднос. — Жареная колбаса с печи, кому? — поднимала она блюдо высоко — и миллионы мужских рук тянулись к ней. — Драки в трактире запрещены! — ловко разгоняла она толпу, когда они начинали драться из-за нее или из-за выпивки. Она смеялась, легко играючи решала свои проблемы, улыбалась, а время шло, и никто не торопился ее вернуть. — Возможно, завтра, — уговаривала она себя. — Или послезавтра?.. Прошел год, за ним другой. Робин-Карла подходила к стене, чтобы попросить прощения за то, что она не совершала, молилась всем богам сразу, а по ночам подходила к стене и смотрела на гигантов — жалела их. И ждала, ждала, ждала. — Никуда не ходишь, сидишь дома постоянно, — ругал ее старик-трактирщик. — Доченька, да посмотри хоть на кого-нибудь из своих поклонников… Они же души в тебе не чают. Сходи на танцы, развейся… Она слушала его, а потом водила взглядом вокруг — одни люди, томимые страхом, ничего нового, никого нового — теснота и скука. А потом заметила молодого и высокого в очках и подошла к нему сама — он свое пиво не пил, любовался ее осанкой и мял платок. — Я Гриша Йегер, — скромно представился он. — Я врач. — Карла, — по привычке вырвалось у нее. — Я протираю столы и наливаю напитки. — Всегда о таком мечтал, — признался он. — А я мечтаю о море, — сказала она и пожалела — Гриша Йегер посмотрел на нее странным взглядом, он мог означать и любовь, и ненависть, а потом нагнулся к ней и пробормотал. — Я всегда знал, что море существует, — честно признался он. — Огромные озера, полные соленой воды. И ледники. И пустыни из песка. И… — И тропические леса, и озерные страны, и горы, и все-все… — с жалостью к себе и к нему сказала она. — Но мы этого уже не увидим, наверное. Только стены и страх. Он внимательно посмотрел на нее и кивнул — так, словно они всю жизнь друг друга знали. — Ты пришла из счастливого мира, Карла… А я хочу создать его для других. Из трактира вечером они ушли вместе — она хотела попробовать нарисовать его — а в обмен получила искренний рассказ об украденной истории, о людях рода Марэ, об азиатах, о столетней войне. Это было не хуже Рио Понеглифа, не меньше, чем самая страшная из тайн, это было что-то новое — и она полюбила это всей душой. Король Пиратов вполне мог забыть ее — ее мир теперь тут, Гриша Йегер тоже меняет мир, но по-своему, а рядом с ним ей спокойно и хорошо. — Я любил только одну женщину, — честно сказал он. — Она была проклята. — Я тоже проклята, — призналась она ему, когда он пришел просить ее руки. — Но, быть может, ты сможешь простить меня за это? Карлу-Робин надели в белое платье — впервые в ее истории — в волосы вплели цветы, редкие для серых стен, и она стала светлым лучом в жизни этого места. Больше она ничего не боялась — жила одной своей жизнью, и до безумия боялась потерять то, что обрела теперь. Мир, который поселился внутри нее. Младенческий. *** Голос Луффи она услышала обычным ранним утром — просто почувствовала, что время пришло. Встала и подошла к окну — за окном поднимались огромные тени. Проклятье начало действовать. — Cient Fleur… — прошептала она. Так называлась эта сила, но эту тайну Грише еще только предстоит разгадать. Он еще спал, когда она уходила — она не стала с ним прощаться. Счастливые девять лет, которые она прожила в доме на окраине серых стен, останутся в ее памяти — волосы отросли, а мечта по-прежнему живет внутри нее — узнать истину, разгадать правду. Она осторожно оделась, но прежде чем выйти прошла в комнату, где спали ее дети — родной и приемная. Мирные. Счастливые. Она, конечно, больше никогда не окажется в этом мире — но у сына по-прежнему ее глаза, а проклятье все еще дремлет внутри него. Когда Рио Понеглиф позвал ее, окраины стен уже пали под натиском титанов. Карла уходила в новый мир, чтобы потерять свое имя там. — Робин, — звал ее король. — С возвращением.