Сучка

Джексон сучка. Джексон улыбается так развязно, что становится ясно: Джексон — дешевая сучка. Стайлз смотрит на парня щурясь, морщась, а потом и вовсе отворачивается. Не его это дело, куда сегодня направляется Джексон и чью постель он собирается греть этой ночью. После разрыва с Лидией так и повелось — Джексон улыбается всем в школе, на улице, а после, когда какая-то девчонка клюет на его умелые заигрывания, специально встречается с Лидией. Он будто бы хочет показать, что совершенно не страдает по поводу их разрыва. Дешевая, склизкая сучка-Джексон. Стайлз понимает это уже на следующий день. Понимает, что все это лишь фарс, и что Лидии совершенно не нужно переживать по этому поводу. А она и не переживает: улыбается, поправляет свои красивые локоны, желает удачи и на следующий день обсуждает размер Джексона с той самой девчонкой. Стайлз смеется, когда Лидия, обращаясь к нему и рассказывая что-то про Джексона, забавно морщит нос. Лидия не страдает, нет. Ей вообще нет никакого дела до своего бывшего, нет ни малейшего переживания. Зато страдает Стайлз. Он спихивает все это на несправедливость к Лидии и ее уже былым чувствам. Даже если ей уже все равно на то, как и с кем себя сейчас ведет Джексон, Стайлз считает, что она все равно не заслуживает этого. Его возмущает то, что делает Джексон. Он так и говорит Лидии. — Ну и что? — Лидия хлопает своими длинными, немного завитыми ресницами. — Стайлз, хватит уже. Он в прошлом, и сейчас все, что меня беспокоит, — это тесты. Пусть веселится. Стайлза «пусть веселится» не устраивает. Но он уважает мнение Лидии, и поэтому эту тему старается не затрагивать. Хотя так и подмывает сказать пару ласковых, когда Джексон прижимает к шкафчику какую-то девушку прямо на глазах у Лидии. Та умница, ведет себя как и подобает достойной леди — смеется, улыбается и на следующий день начинает общаться с очередной девицей своего бывшего так, будто они — закадычные друзья. А Стайлз молчит, он же, блять, тоже умница. Только кулаки сами по себе сжимаются и начинают зудеть. Он почти уверен, что почесать их можно только о челюсть Джексона. Грязная сучка Джексон. — Ты переживаешь даже больше Лидии, — говорит Джексон, когда они остаются в раздевалке одни. Везде пахнет потом и дезодорантами. Стайлз торопится быстрее напялить на себя футболку и свалить, но вопрос Джексона его останавливает. Приходится повернуться. — Ты о чем? — спрашивает он, выгибая бровь и кидая на лавочку свою сумку с учебниками. Разговор, кажется, будет долгим. — Думаешь, я не заметил, как ты смотришь на меня? Неужели завидуешь, а, Стилински? Джексон без футболки. Джексон стоит перед ним без футболки и с многочисленными царапинами на плечах, груди и шее. Джексон — дешевая, склизкая сучка с раздутым эго. Стайлз вздыхает и повторяет свои мысли, но только уже вслух. Но на удивление Джексон лишь смеется и тычет себя в грудь. — Хочешь так же? Стилински, Лидия мне уже не нужна, так почему же ты продолжаешь ненавидеть меня? — Джексон почти мастерски изображает на лице вселенскую тоску. — Смотри, я пошел ради тебя на такие жертвы, бросил ее, освободил для тебя место. Почему ты упускаешь свой шанс теперь? — Ты мудак, — говорит Стайлз. — Самый настоящий мудак. — Спасибо за комплимент. На следующий день Стайлз отводит Лидию в пустой класс. Джексон, что проходит мимо в этот момент удивленно поднимает брови, оттопыривает губу и уходит в совершенно противоположную сторону. Но Стайлз уже этого не видит, вместо этого он подходит к Лидии, кладет руки той на плечи и говорит. — Джексон мудак? Лидия поджимает губы, кивает, а потом прикасается своей рукой ко лбу Стилински. — У тебя температура? — спрашивает она. — Да вроде бы нет. Так почему ты вдруг стал таким одержимым Джексоном? Стайлз тоже поджимает губы и убирает руки в карманы. — Он мудак. — Это все знают, не удивил, — фыркает Лидия, копаясь в своей сумочке. Стайлзу на самом деле непонятно, почему его вообще заботит что там делает Джексон. Лидии он уже фиолетов и параллелен, так почему? — Вот у меня вопрос к тебе, Стилински. Что тебе от меня нужно-то? — А я без понятия, — честно говорит Стайлз, держа свою сумку. — Сам пытаюсь разобраться. Джексон оказывается удивленным таким откровением. Он хмурится, на его лбу показываются морщинки, а глаза начинают бегать. Стайлз сам уже удивляется тому, что только что сказал, но, как говорится, сказанное не вернуть. Поэтому приходится смириться и ждать ответной реакции. — Ты вроде умный парень, Стайлз, — говорит Джексон. Он пожимает плечами, а Стайлз зачем-то кивает. — Если тебе не нужна Лидия, то что тогда? Стайлз чешет затылок. Стайлз слишком умен и глуп одновременно, чтобы увидеть то, что Джексон увидел уже очень давно. Но Стайлз доверчивый, и когда Джексон подходит к нему, хватаясь двумя пальцами за его подбородок, он считает каждое слово, что произносит Джексон своим хриплым, насмешливым голосом абсолютной правдой. На удивление после этого разговора Стайлз перестает сжимать кулаки при виде Джексона, который снова с кем-то обжимается. Ибо знает, что сегодня они встречаются за школой. Знает, что после этой встречи будут извинения за то, что произошло в школе. Знает, что каждая царапина, по которой он, Стайлз, проводит языком — не продукт страсти какой-то очередной девчонки, а все лишь договоренность. Договоренность, по которой Джексона царапают для видимого эффекта, по которой девушки должны всего на день изображать из себя его собственность. По которой, конечно же, Стайлз должен был обратить на Джексона внимание. Лидия улыбается и подмигивает Джексону, когда видит их вместе. Стайлз замирает, а потом тоже улыбается. Ну, конечно, Лидия знает, кто бы сомневался. Джексон — сучка