Невозможно

Кира никогда не любила девушек. Не то чтобы она была гомофобкой, но полюбить девушку все же было для нее несколько... далёким, если так вообще можно было выразиться. Но когда в поле ее зрения появляется копна спутанных, коротких волос, дикий оскал и совершенно бесстыдные глаза, она теряется. Кира Юкимура была из тех, кто строго придерживался правил, никогда не нарываясь на неприятности. Ее воспитывали в строгой, классической семье, где мать устанавливала законы, а им с отцом приходилось слушаться, и Кира, волей или не волей, переняла много от такого расклада дел. В школе была отличницей, дома — прилежной и помогающей во всем дочерью, и даже парень у нее появился только в 16 лет, с разрешения родителей и их строжайшим запретом на что-то большее, чем обычные поцелуи. Но не сложилось. И теперь, когда Малия — о боже — Малия, все время опаздывающая на урок; Малия, лезущая первая в драку; Малия, подмигивающая ей каждый раз, когда они встречаются взглядами, отбивает место в сознании Киры, занимая там чуть ли не центральную позицию. Девушка вдруг понимает, что это вообще ненормально. Сначала она сваливает это на гнев. Да это и неудивительно: как такая, как она, может спокойно относится к такой, как Малия? Но после очередной драки все становится на свои места, когда Кира бежит прямиком к Малии и предлагает той свою помощь. Нет, это определенно не гнев, но именно он накатывает на нее волнами, когда Малия, развязно улыбнувшись и сплюнув кровь, самостоятельно поднимается и бредет куда-то в сторону. Возмущение? Тоже нет, хотя Кира часто ловит себя на этой мысли, стоит только Малии снова попросить у нее домашку по биологии или по каким-то другим дисциплинам. Кира не знает, что она чувствует по отношению к этой девушке, но ей это уже не нравится. Как она может вообще так много думать о какой-то хулиганке? Думать о Малии — это как ежедневный, еженедельный, в конце концов, ежемесячный ритуал, прервать который Кира просто не в состоянии. Она не знает почему, но все действия девушки теперь расцениваются ею как нечто такое обыденное, нечто такое нормальное, нечто привычное, что ли. Это странно, непонятно для Киры и совершенно не подчиняющееся ее логике. Но ей это начинает нравиться, несмотря на то, что в начале такой интерес ей, мягко говоря, казался неприемлемым. Но они начинают общаться, общаться тесно, и все страхи, все чувства неправильности куда-то исчезают. Они сменяются теплотой, когда Малия показывается на горизонте, мягкостью, когда улыбка на лице Малии такая яркая, что при виде нее тоже невольно улыбаешься. Кира думает, что это невозможно, невозможно чувствовать такую привязанность к той, чьи моральные устои совсем не такие, к каким привыкла Кира. Но реальность оказывается куда более изощренной: Кира не может больше представить и дня без этой шебутной волчицы на горизонте. Да это даже не волчица — койот, намного более слабее волка, но почему-то Кира не прекращает восхищаться этим. Она не прекращает восхищаться Малией. Кира не знает, когда точно, но восхищение перерастает в нечто большее, она ловит каждое движение Малии, каждое ее слово, и начинает в буквальном смысле дышать ею. В какой-то момент Кира застывает. Смотря на то, как Малия смеется вместе с другими из стаи, она вдруг неожиданно для себя понимает. Она влюбилась в Малию.