***
Ранними гостями оказались двое в доспехах с пламенным гербом. Говоря откровенно, на разговор со стражей иерарха Юлиан настроен не был. От резкого пробуждения тянуло в висках, а холодный утренний ветер неприятно обдавал голые щиколотки, не прикрытые халатом. — Чем обязан столь раннему визиту? Кажется, я не просил об охране, — без тени дружелюбия процедил чародей. — Юлиан Леттенхоф из Туссента? — спросил один из стражников. В тоне его расположения было ничуть не больше. — Именно, — кивнул он, — если это не всё, этикет требует пригласить вас в дом. Не сказал бы, что горю желанием, и всё же. Он сделал шаг в сторону, позволяя незваным гостям войти. Успел уловить их взгляды, рассматривающие интерьер жилища со смесью любопытства и неприязни. Подобный визит и не мог иметь другой окрас. Отношения между чародеями и Детьми Огня с натяжкой можно было назвать всего-то взаимонеприязненными. Юлиан прекрасно помнил, как смотрели на него придворные поборники веры в дни его визита к иерарху. Помнил он злобные мысли, читал которые лишь от скуки, смеха ради. Однако в мыслях стражников он не нашёл ничего примечательного. Прямые и серые, как старческие пряди. Тоска. Двое остановились в проходе, юноша же, скользнув меж ними, по-хозяйски опустился в кресло, закидывая ногу на ногу. Сесть не предложил. — Думаю, мне стоит повторить вопрос, — бросил он равнодушно, — чем обязан? — Вам приказано покинуть Новиград до заката третьего дня, — механически отчеканил стражник. Взгляд его был устремлён на юношу, но в то же время будто бы сквозь него. Губы чародея тронула насмешливая ухмылка. — На каком основании? И, что более интересно, приказано кем? — Иерархом Хеммельфартом. — Иерархом Хеммельфартом, господин, — поправил Юлиан надменно, — я имею представление о невежестве новиградских моралистов, однако не стоит забывать, к кому вы обращаетесь. В мыслях второго, до сей поры молчаливого, мелькнула вспышка — праведный гнев, облаченный в сумбур подавляемых мыслей: «да кто он… да как он…». Ухмылка на лице чародея стала ярче. — Иерархом Хеммельфартом, господин, — повторил стражник после недолгого промедления, словно что-то мешало ему открыть рот, — имеется распоряжение относительно всех чародеев, приближенных к Совету. — Раз уж на то пошло, всезнающему иерарху наверняка известно, что я не состою и никогда не состоял в Совете, — без особого интереса возразил Юлиан. — Всезнающему иерерху известно, что ваша деятельность на протяжении многих лет контролировалась Советом и отвечала исключительно его интересам, — непроницаемо отозвался тот. «Конечно, ему это известно, безмозглый ты кретин, потому что я ему об этом сказал» — вспыхнул про себя чародей, однако ответил лишь коротким безразличным кивком. Ему не было дела до того, что его выдворяют из Новиграда — чего ради, если вещи и без того уже собраны? Разве что осадок неприятный останется, ведь всегда приятнее приходить и уходить исключительно по воле собственного желания. — Ко всеобщей радости, ваши требования совпали с моими планами. Мне больше нечего делать в Новиграде. Я покину его в ближайшие несколько часов. Во взгляде иераршего молодчика мелькнуло удивление. Это позабавило юношу. Безусловно, они ожидали сопротивления. Пожалуй, в этом и кроется причина того, что оповещать чародеев ходят по двое, когда с донесением информации вполне сносно справляется один рот. Эта мысль делала ситуацию ещё более комичной: эти полудурки всерьёз считают, будто, случись что, двоих хватит? — Помимо прочего, иерарх счёл нужным проинформировать чародеев о том, что использование порталов в черте города с этого дня запрещено, — последовательно изложил стражник, явно переполняемый гордостью от своей ограничительной миссии, — осуществление телепортации возможно не менее, чем за двадцать миль от пограничных постов. Даже не думая скрывать эмоции, Юлиан разразился звонким смехом. Давно ему не приходилось слышать таких абсурдных новостей. — Надо же, мне даже стало любопытно, каким образом вы собираетесь контролировать исполнение этого распоряжения и, даже больше, какая мера пресечения назначена нарушителям, — переведя дух, он вновь взглянул на стражников, явно не разделяющих его веселья, — не переживайте, учту. Если более никаких распоряжений от Его Святейшества не последовало, не смею вас более задерживать. Выход там. Он кивнул на коридор, через который некоторое время ранее гости зашли. А затем замер в холодном, красноречивом ожидании. В глазах единственного говорящего из стражников читалась внутренняя борьба. Чародей наблюдал за ней с известной долей упоения. — Всего самого доброго, господин, и да хранит вас Вечный Огонь, — пробормотал, наконец, тот, отвесив кривой поклон. Второй с ещё большей неохотой повторил за ним. — Хранит, хранит, уж не сомневайтесь, — небрежно протянул юноша, закатывая глаза, — исчезните уже. Не говоря более ни слова, двое спешно покинули дом. По ту сторону коридора послышался скрип открывшейся двери, и чародей небрежно махнул рукой — раздался оглушительный хлопок. Громогласные ругательства, служившие ответом, удостоверили — захлопнувшаяся дверь неплохо дала под зад второму, чьё непоколебимое безмолвие здорово подбешивало. Юлиан усмехнулся, поднявшись из кресла только для того, чтобы налить себе вина, а затем вернуться обратно. Он был раздражен. По-настоящему раздражен. Местные порядки всегда были невыносимы, особенно в первое время, на контрасте со свежими вызимскими воспоминаниями. В столице Темерии отношение к адептам Ордена было лишь немногим менее почтительным, чем к самому королю. Редкие пешие прогулки по городу только подтверждали это: завидев придворного чародея, встречные горожане кланялись охотно и низко и, минуя их, Юлиан спиной чувствовал провожающие его восхищенные взгляды. Безусловно, это поглаживало немереное самолюбие. Но в Новиграде всё было совсем иначе. И с каждым днём ситуация всё ухудшалась. Поводов для серьёзного беспокойства пока что не было. В конце концов, какая разница, что творится в одном, пусть и большом, городе, когда влияние Капитула распространено на весь остальной континент? Настанет момент, и безумие иерарха ему же выйдет боком. Недобро усмехнувшись, Юлиан сделал глоток. Вовремя он всё-таки решил убраться из этой дыры.***
Чародей покинул город через южный пост. Начался его путь беспроблемно, он даже успел отправить Кейре письмо. О том, что покидает Новиград, предпочёл умолчать. Опять же, из соображений остаточной осторожности. Узелок за спиной был лёгок — практичными бытовыми заклинаниями он увеличил объём настолько, что без труда поместился весь гардероб, рабочая атрибутика и самое нужное из библиотеки, а затем уменьшил размер и вес содержимого до практически неощутимого. В руках осталась только лютня — инструмент эльфийской работы, да и к тому же фамильный артефакт, был слишком хрупкой и ценной ношей. Благотворила ему и погода: утренний ветер стих, а тучи рассеялись, высвободив солнце — пусть и нё согревающее, но хотя бы заметно ободряющее пейзаж. Юлиан шёл в обход к западу от темерской границы. Год назад Фольтест проиграл иерарху кусок прибрежной земли от Оксенфурта до Велена в территориальном споре, начатом ещё в бытность чародея при дворе. Тогдашнее злорадство обернулось теперь практической выгодой: он мог идти вдоль границы, держась дороги, ведущей в Брокилон. Гражданам Темерии запрещалось находиться на изъятой земле, так что риск быть обнаруженным сводился к нулю. Чем дальше от города, тем красивее становилась природа. Прибрежные местности и городская черта обрамляли целый пласт девственной земли, ещё не искалеченной жестокой рукой новиградской промышленности. Равнина, застеленная высокой травой и самой разной дикой растительностью, радовала глаз. Несколько раз юноша останавливался, чтобы собрать ингредиенты для эликсиров: вороний глаз, лепестки чемерицы и другую полезную мелочь. Торопиться не хотелось, да и блаженный пейзаж к спешке совсем не располагал. И что же в этот славный момент могло пойти не так? — Какого чёрта? — воскликнул он, опираясь на правую ногу и приподнимая левую. Высокий сапог из крокодильей кожи был распорот от танкетки до середины голенища. Только теперь, осмотревшись, чародей обнаружил спрятанный между высокими и густыми зарослями травы металлический штык с заострённым концом. — Твою мать… — протянул он яростно, отходя на пару шагов и опускаясь на одно колено, — ну почему всегда я? Эти сапоги стоили ему весьма внушительных денег: кожа обошлась в четыреста оренов, чуть меньше — работа лучшего сапожника Вызимы. Глядя на то, во что превратилась дорогая обувь, чародей не жалел ругательств. Распоротая кожа сползла по голени, а танкетка отслоилась. Захваченный злостью на себя и абстрактного виновника этой беды, он не обратил никакого внимания на приближающийся топот конских копыт. — Какому кретину понадобился херов штык посреди луга? — зашёлся юноша воплем, выворачивая ногу так, чтобы добить себя полноценно открывшимся видом испорченного сапога. — Кретину, занятому охотой на инсектоидов, — раздалось за его спиной, — нога цела? Чародей обернулся порывисто. Кольцо. Он не надел кольцо с двимеритом. Осталось в кармане. Тем временем, ловко соскочив с лошади, к нему направлялся ведьмак собственной персоной. — Какого чёрта ты здесь забыл? — выпалил Лютик. — Просто еду своей дорогой, — отозвался Геральт невозмутимо, — попутно оказываю помощь нуждающимся виршеплётам. — Я выгляжу как нуждающийся? — возмутился тот, злобно глядя на ведьмака снизу вверх. — Говоря откровенно, да, — коротко ответил тот, опускаясь рядом с ним, — поранился? Показывай. Чародей упрямо прижал ногу в изорванном сапоге к груди, язвя: — С каких это пор ведьмаки бегают по континенту в поисках раненых, аки сёстры милосердия? — Основная цель ведьмаков — убийство монстров, но учитывая, что монстров на континенте становится всё меньше, а идиотов и недоразумений — всё больше, наши функции за последние годы несколько расширились, — терпеливо разъяснил беловолосый, — не берусь утверждать, что ты идиот, однако полагаю, что произошло недоразумение. Ты напоролся на штык, приготовленный для инсектоида. Обычно такие штыки смазывают ядом быстрого действия. У меня есть три-четыре минуты, чтобы тебе помочь. Давай ногу. Чародей нахмурился. Эта встреча была столь же неожиданной, сколько раздражающей. Он снова выставил себя полным идиотом и снова по воле одного лишь случая. Судьба смеялась над ним, не иначе. — Я не поранился, — предпринял он последнюю попытку, — острие задело только обувь, нога цела. — Малейшего повреждения эпителия хватит, чтобы яд проник в кровь. Не торгуйся и дай сюда свою чёртову ногу, — с нажимом отчеканил Геральт, которому, очевидно, не нравилось повторять одно и то же по нескольку раз. Лютик сдался. Нехотя, словно делая одолжение, он протянул ведьмаку левую ногу. Одним движением тот снял распоротый сапог и склонил голову, внимательно разглядывая кожу от пятки до икроножной мышцы. — Есть порез, но не новый. День-два, — поделился он наблюдениями, — достаточно глубокий. Где ты так умудрился? Грязно выругавшись про себя, чародей в сотый раз проклял тот день, когда потянулся за ним в катакомбы. Конечно, порез, оставленный некромантом, никуда не исчез, хоть уже и начал затягиваться. А по интонациям Белого Волка один чёрт нельзя было определить, спрашивает он интереса ради или же с сомнением. — Нелепый случай, — увернулся Лютик, отмахиваясь, — не думал, что ты так мной интересуешься. Как там, жить буду? — Да, и впрямь повезло, — кивнул ведьмак, — но обуваться так, собираясь в дорогу — верх глупости. Крокодилья кожа годится разве что в путь от дома в корчму и обратно. Практичность явно не входит в список твоих сильных сторон, бард. — Ни везение, ни практичность не пригодились бы мне, если бы ведьмаки не расставляли свои идиотские ловушки где ни попадя, — огрызнулся чародей, вновь подтягивая ногу к груди. — В борьбе с инсектоидами ведьмаки используют исключительно силовые методы, — возразил Геральт спокойно, — это дело рук браконьеров. Паршивое дело. — И мне до этого паршивого дела абсолютно нет дела, — фыркнул юноша, оглядывая испорченную обувь с раздражением и досадой, — ты хоть знаешь, сколько это стоило? — Не берусь считать чужие деньги, — отозвался Геральт, будто бы невзначай отсылая его к некогда озвученному упрёку. «Да уж, память и проницательность явно входят в список твоих сильных сторон» — подумал чародей в тон ведьмаку. Однако промолчал. Стоило подумать. Они снова столкнулись, на этот раз в обстоятельствах, абсолютно от него не зависящих. Так или иначе, ему, судя по всему, и впрямь нужна была помощь. И он её получил. — Раз уж мы вновь чудесным образом пересеклись, — как бы вдогонку его мыслям озвучил Геральт, — куда направляешься? — В Велен, — выдал Лютик первое, что пришло ему в голову. Ведьмак усмехнулся, поднимаясь на ноги. — Нам по пути. Я еду туда же, — он подошёл к мирно жующей траву кобылке, — ну, поехали. Проклятье. Проклятье. Проклятье. Сдался ему этот Велен? «Сказал бы про Керак или чёртов Цидардис — спровадил бы его да телепортировался до Цинтры» — подумал Лютик, изображая на лице улыбку, граничащую с отчаянием. — Мне самому тебя на лошадь усадить? Отказываться от помощи на босу ногу в его положении — полнейший абсурд. Каким-то образом Лютик вновь оказался в тупике, дорога из которого была только одна — в седло за спиной ведьмака. — Ну, раз уж по пути — поехали.