После того, как Хината вместе с Кагеямой и остальными одногодками окончил школу Карасуно и покинул клуб, он совершенно точно знал, чем будет заниматься усерднее всего на свете. Поступив в университет Токио на факультет менеджера, он первым делом заинтересовался клубами, которые там присутствовали. Конечно же, он сразу вступил в волейбольный клуб. Из знакомых на его факультете не было никого, поэтому приходилось адаптироваться, но вскоре он привык к новым ребятам и даже нашел с ними какую-то связь. Но, несмотря на это, по ребятам из Карасуно, Некома и других команд он сильно скучал.
Вечер в одном из кафе города Токио около дома Хинаты был спланирован совершенно спонтанно. После сообщения "привет" от незнакомого номера на лице рыжеволосого застыл шок. Он довольно давно поменял свой телефон на другой, на котором уже не было номеров его старых друзей, однако Кенма, видимо, остался с тем же телефонным номером со времен старшей школы. Хината, сразу вдохновившись, предложил ему как-нибудь встретиться и погулять вдвоем, вспомнить прошлое и поведать друг другу о настоящем, однако Кенма сразу намекнул, что будет небольшой сюрприз.
Ничего себе небольшой.
По причине этого сюрприза Хинате пришлось договариваться с персоналом, чтобы им дали стол для большего количества людей.
— Спасибо вам, простите, пожалуйста, за неудобства, — Хината был красным, как помидор, и сжимал вспотевшие руки в кулаки от неловкости. Официант лишь понимающе кивнул, сказал, до скольки они могут сидеть за большим столом, пока не придут следующие клиенты, и ушел с улыбкой на лице.
Затем Хината повернулся к ребятам и присмотрелся к ним. Асахи почти не изменился: все такой же улыбчивый и милый. Нишиноя, сидящий рядом с ним, всячески поднимал ребятам настроение и не давал никому заскучать. Кенма от неожиданного столкновения взглядами с Хинатой неловко помахал ему рукой и вернулся к играм на Нинтендо. Танака разговаривал по душам с Ямамото, отдаваясь воспоминаниям со времен старшей школы. Чуть дальше от них сидел все такой же хмурый Кагеяма, что глядел в одну точку и не мог поверить этой встрече. Казалось бы, он с такой радостью сжал телефон в руках, когда узнал об этом вечере в ресторане, но сейчас он надел маску равнодушия, чтобы не выплеснуть слишком много эмоций. Почти с таким же настроением рядом с ним сидел Цукишима, даже не пытаясь съязвить кому-либо из присутствующих. Он даже не замечал на себе пристального взгляда Куроо, что сидел прямо напротив. Ну, или делал вид, что не замечал.
Черноволосый время от времени заводил волосы назад, не отрывая взгляда от очкастого. Только при его появлении в сердце Куроо очень больно защемило от воспоминаний о старшей школе — самом лучшем времени в его жизни.
Времени, когда он мог наслаждаться жизнью сполна.
Сам Цукишима иногда бросал взгляд на телефон, чтобы взглянуть на время, затем на часы на стене, а после — на наручные. Он считал секунду за секундой, беспокоился о том, что время идёт слишком медленно, а Тетсуро все равно на него смотрит, не скрывая ухмылки. А ведь Цукишима не забыл, совсем нет. Он тоже все помнит. Пускай и пытался оборвать с ним любые связи, блокировал все телефонные звонки, в которых слышал голос Куроо, менял электронный адрес — все безуспешно.
Его бросает в жар от одной мысли о том, как черноволосый любил звонить ему после тренировок, разговаривать обо всем, что вздумается, и даже умудряться провоцировать румянец на щеках, который Кею был несвойственен. Непонятно, каким образом, но Куроо что-то менял в нем своим присутствием, заставлял чувствовать себя уязвимым, поддаваться чувствам, а не анализу. Цукишиме было с ним непривычно, но проводить с ним время, пускай и через Интернет, ему нравилось.
Тренировочные матчи — это те матчи, которые Куроо и Цукишима ждали тогда больше всего, ведь именно во время них они встречались лично, касались друг друга и украдкой перекидывались взглядами, чтобы ребята их не заметили. А затем, когда оставались одни где-то в подсобке или кладовой их общежития, они уже не были теми соперниками по площадке, что учились друг у друга. Они были чем-то большим, так сказать.
Цукишима помнит, как сердце у него чуть не выпрыгивало из груди, когда он чувствовал сильные руки Куроо, обвивающие его талию, буквально все его тело обхватывающие и берущие под свой контроль. Губы Тетсуро, что одним своим прикосновением к неприкрытой коже разжигали в Цукки убийственный пожар, до сих пор вызывают у последнего неконтролируемый поток мурашек от одной мысли об этой близости. Именно поэтому он боится взглянуть на своего искусителя спустя четыре года после их последней встречи. Ему стыдно поднять глаза и даже сказать «привет»: сегодня он особо немногословен. Куроо на это лишь усмехается: довольно предсказуемый ход от Кея — игнорирование происходящего. Хоть и самый бесячий для бывшего капитана Некома, но довольно эффективный способ. На время.
— Рассказывайте, как вы поживаете вообще? — Хината, наполненный искренней радостью, начал разговор с таким радостным тоном, что аж сам удивился. Давно он не испытывал такого потока положительных эмоций. — Что у вас поменялось?
— Ну... — Адзумане сразу неловко почесал затылок, улыбаясь, — в принципе, ничего особого, кроме места учебы. Я поступил на психолога. Честно, не особо легкая работа, да и волейбольный клуб там особо не активен. Я, в основном, дружу с ребятами из баскетбольного. Классные, кстати.
— А я, — начал сразу Нишиноя, — вступил в профессиональный клуб по волейболу. Через месяц будут соревнования в нашей префектуре, я нереально рад, но взволнован! Асахи, вот почему ты к нам не присоединился?
— Думаешь, я выдержу эту нагрузку? — длинноволосый слабо улыбнулся, но в его глазах можно было разглядеть сожаление. — Я бы с радостью, но я смогу играть?
— Асахи, я тебе что говорил? Я не прощу тебе, если ты так быстро сдашься. К тому же, у тебя нет никаких причин для переживаний, за твоей спиной на защите мяча стою я! Правда, Танака?
— Ещё как, — тот засмеялся, — так что не трусь. Я-то с Ноей играю, роль диагонального выполняю, а ты куда делся? Предатель.
От шуточного тона Рюноске все мигом улыбнулись, даже Кенма на секунду оторвался от игры и издал смешок. Вот только Цукишима все так же сидел с отстранённым выражением лица.
— Танака-сан, но все же, я на тебя обижен. Киеко-сан...
— Да-да, я знаю. У тебя тоже появится та самая, которая будет... любить тебя даже с твоими сто пятьдесят восемь, Ноя-сан.
— Ошибаешься, Рю, — Нишиноя довольно заулыбался, — я сто шестьдесят. С половиной.
— Офигеть! — Хината искренне удивился до такой степени, что даже чуть не вскрикнул, однако тут же поймал на себе взгляд Кагеямы, так и говорящего без слов «придурок». — Кстати, ты теперь реально король площадки? Я все слышал.
— Гений-связующий. Вхожу в топ-3 лучших связующих Японии. Больше скажу: я на первом месте.
— Ты всегда был так самоуверен? Я уже и подзабыл, — не выдержав долгого молчания, вставил Цукишима. — Тебе повезло, что Ушиджима бросил волейбол.
— Даже будь он в волейболе сейчас, — с полной уверенностью сказал Хината, — наш король площадки так легко бы ему своё первое место не отдал. Так ведь?
— Господи, и ты такой же наивный остался, — фыркнул светловолосый, откидываясь на спинку стула. — Никакого прогресса.
— А вот что сделал
ты за это время, Цукки? — решил внезапно задать вопрос Куроо, скрещивая руки и продолжая ухмыляться.
— Учитель математики в старшей школе Карасуно, пока что практика. Благодаря мне дети начали хотя бы альфу и омегу с бетой различать, понимать, что это такое, именно с точки зрения математики. А то начитались этого омегаверса.
Куроо приподнял бровь, не понимая, о чем речь.
— Лучше не лезть, если не хочешь погрязнуть в этом с головой, — настороженно сказал Кенма.
— Согласен, — добавил Кагеяма.
— А чего добился ты, Куроо-сан? — Цукишима откинулся на спинку стула, перекинул ногу на ногу и скрестил руки, направив взгляд прямо на парня.
Поначалу Тецуро даже удивился. Он почувствовал, как от пронизывающих глаз медового цвета, направленных на него, внутри что-то сжимается. Руки, находящиеся под столом, начинают теребить ткань штанов. Направив в свои пальцы все напряжение, он натянул на лицо гордую улыбку и ответил:
— Тренер волейбольного клуба старшей школы Некома.
На секунду Кей усмехнулся. Кенма оторвал взгляд от игры, чувствуя нависающее напряжение.
— Ребят, не ссорьтесь, — с грустью в голосе произнес Хината. — Мы разве тут собрались ради того, чтобы спорить друг с другом?
— Мне кажется, или иногда ты позволяешь себе слишком много? — Цукишима произнёс это, даже не поворачиваясь к Хинате. Именно поэтому не сразу понятно, кому был адресован данный вопрос: коротышке или же боли-в-заднице-Куроо-сану.
— Ребят, давайте отвлечемся от темы, — Нишиноя поспешил остановить ненужный конфликт. — Ямамото, что ты можешь рассказать? Что нового?
Дальше Цукишима не слушал. Он углубился в свои мысли, не воспринимая никакие внешние раздражители. Даже, когда Танака и Ямамото горячо о чем-то спорили и затем оглушительно хохотали, Кей оставался равнодушным и даже не улыбался.
Сейчас все то, что происходит в реальном мире, совсем неважно, потому что он осознает вещь, которую не хочет принимать. Он скучал по Куроо. Он хочет думать о том, как он хотел бы коснуться его щеки, прижаться к груди и закрыть глаза, доверяясь ощущениям; откидывать шею назад, чувствуя горячее дыхание на оголенной коже. Но он старается отгородить себя от мыслей о Тетсуро, считая это лишь увлечением молодости. Сейчас ему одновременно стыдно и приятно бросать на парня секундный взгляд, пытаться разглядеть каждую родинку на его лице, каждую ресницу, каждое подергивание губ в ухмылке.
И вот, он сталкивается с ним взглядом.
— Асахи-сан, а ты пробовал когда-нибудь сделать себе другую прическу? Не знаю, подстричься? Я думаю, тебе бы пошло!
Голос Хинаты на фоне хоть как-то отвлекает от Куроо, который, вновь улыбнувшись Кею, продолжает на него смотреть и не даёт ни секунды покоя, но полностью от накатывающего смущения не спасает. Тем более, весь этот посторонний шум совсем теряется в неизвестности, когда Цукки чувствует прикосновение к своей ноге.
Во взгляде черноволосого словно написано «давай, попробуй мне возразить тут при всех». И он, подобно дьяволу, водит носком по ноге вверх, к бедру, пытается пробудить те ощущения, которые они оба получали, не стесняясь друг друга. Но в этот раз присутствует большая стеснительность, что очень им мешает, и Куроо хочет ее уничтожить.
— Я считаю, что Ямамото вообще не изменился, — Танака хлопнул товарища по плечу так сильно, что тот застонал от боли, но затем они оба посмеялись.
В ушах Цукишимы звучали фразы, вырванные из контекста, и какой-то издали появляющийся звон, не дающий спокойно думать. А Куроо ведь все видит и, черт возьми, даже не пытается прекратить, наоборот, пытается подняться еще выше, терзает взглядом и не перестает улыбаться.
— Я бы согласился с твоим мнением, но… Цукишима-сан, ты куда? — Хината хотел было броситься за парнем, что внезапно встал и вышел, но Кагеяма заставил его остановиться.
— Дай ему разобраться во всем самому, придурок.
Хината, встав со стула, подошел к Тобио, по пути начиная оскорблять его в ответ, провоцировать Кагеяму и этими действиями обратил внимание всех присутствующих на себя и своего бывшего товарища. Воспользовавшись этим, Куроо незаметно вышел из-за стола, направляясь в ту же сторону, что и очкастый.
***
Billie Eilish "No Time To Die"
Цукишима стоял напротив зеркала в туалете, пытался восстановить дыхание, успокоиться и забыться. Однако воспоминания, щемящие в самой глубине души, не спешили уходить: они из раза в раз все сильнее причиняли ему боль. Стыд усиливался, а осознание того, что это было не совсем временное увлечение, застряло где-то в мозгу, расходясь оттуда по всему телу дрожью.
Слышны чужие шаги снаружи, затем скрип открывающейся двери и дыхание, за которым следует смешок.
— Ты думал, я отстану? — Куроо подошел к Кею сзади, чуть наклонившись над его телом.
Светловолосый увидел их лица, находящиеся рядом, в отражении зеркала, и от этого становилось еще больнее.
— Уходи.
— С чего бы?
— Уйди по-хорошему.
Цукишима не собирается разъяснять парню причину такого паршивого настроения. По его мнению, тот и сам все прекрасно понимает.
— Скажи мне честно, ты еще долго будешь пытаться избегать меня? — Куроо силой повернул парня к себе, схватил его за плечи и начал трясти. — Я пытался позвонить на твой номер, я тебе писал на почту… Почему ты не отвечал?
— А тебе не приходила в голову мысль, что я мог поменять свой телефонный номер и адрес электронной почты? Ты не мог додуматься до того, что наши дороги разошлись?
— Из-за того, что мы окончили школу и не участвуем в матчах?
— У нас больше не было повода поддерживать друг с другом связь, — Цукишима поднял на него взгляд. — Тебе не кажется, что то, что ты сейчас делаешь, бессмысленно?
— Цукки, мне тебя хорошенько ударить или ты совсем головой долбанулся?
Тетсуро так сильно разозлился, что ударил кулаком по зеркалу, на котором пошли трещины. На костяшках появились капли крови, что тонкими струйками начали стекать вниз, по пальцам.
— Я констатирую факты, Куроо-сан, — и пускай Цукишима пытается убедить себя в том, что они друг другу не нужны, в глубине сердца он вновь хочет к нему прижаться, но считает это чувство неправильным. — Общие интересы? Общие друзья? Где это все? Исчезло. Так какой смысл?
— Ясно, словами делать это бессмысленно.
Черноволосый взял парня за плечи еще сильнее, потащил за собой к стене и прижал. Затем, приблизившись так, что между их губами осталась буквально пара жалких сантиметров, он начал медленно и четко говорить хриплым от злости голосом:
— Я не позволю тебе ограничивать себя из-за старых убеждений, что застряли у тебя в голове. Я же тебя насквозь вижу, и ты прекрасно понимаешь, что это так.
Большим пальцем он провел по губе, чуть нажал на нее, заставив стать чуть алее, затем грациозным движением скользнул к щеке, опускаясь по скуле к шее, и сжал ее пальцами, ведь прекрасно знает, что его Цукки не удержится и хотя бы судорожно выдохнет. И он не ошибся — Кей чуть зажмурился и прикусил губу, ощущая легкий недостаток кислорода.
— Я чувствую твое сердцебиение, Кей, — свободной рукой Тетсуро скользнул под ткань белой рубашки, очерчивая живот непонятными узорами и легкими царапинами. — Оно ускоряется.
Цукки, словно застеснявшаяся школьница, краснеет, опускает взгляд, прикусывая губы, и недовольно цокает от того, что его слабые места на протяжении четырех лет все еще остались прежними. Желание приблизиться к Куроо растет, но глубокий стыд и страх проявить инициативу блокируют возможность получить удовольствие.
Куроо больше ехидно не улыбается, он наслаждается выражением лица светловолосого, чувствует, как тот пытается мысленно отдалиться, но не сопротивляется одновременно, внутри мешается в чувствах и не может сделать выбор. Именно поэтому он решает ему помочь, коснувшись его губ страстным движением.
И тогда Цукишима размякает окончательно.
Он мигом обхватил руками тело парня, скользя ими по животу, груди, плечам, шее. Он стремится потрогать его всего, возместить весь тот недостаток кислорода на протяжении долгого расставания. У него будто открылось второе дыхание: на душе сразу стало теплее, легче и радостнее, а по щекам пошли непрошеные слезы, которые Куроо быстро вытирает и сразу кладет руку на затылок, прижимая к себе. Цукишима иногда отстраняется, чтобы вдохнуть воздух, а затем еще сильнее прижимается, дает понять, что им друг друга реально не хватало. Коктейль чувств реально получился взрывным: некое отчаяние и одновременно какое-то освобождение от груза; страсть и нежность в одном касании; боль и облегчение.
— Я не думаю, что данное место подходит нам для… — начал было Кей охрипшим голосом, но Куроо его остановил, тут же крепко обняв.
— Да, не сейчас. Я очень сильно скучал.
Цукишима прижался головой к плечу Тетсуро. Он наконец чувствует ту защиту и тепло, которых так не хватало на протяжении долгого времени. И пускай он пытался забыть об этом, заблокировать все номера, с которых с ним пытался связаться черноволосый, он не смог. Пускай он притворялся перед всеми обычным равнодушным Цукишимой Кеем, он скрывал внутри себя тот шрам на сердце, причиной и одновременно лекарством которого является Куроо Тетсуро.
— Я по тебе тоже.
В одном кафе города Токио рядом с домом Хинаты прошла встреча друзей, которые ещё не потеряли друг с другом связь. Хината и Кенма рады воссоединению, но даже не подозревают, что помогли потерявшимся сердцам вновь обрести друг друга.
