А что если...

С густых вьющихся волос тонкой струей стекали капли весеннего дождя. Йона промокла до нитки, её одежда так и липла к телу, обволакивая его, словно сама вода. Её грудь тяжело вздымалась — пришлось бежать до дома, погода испортилась слишком внезапно. Хаку же повезло ещё меньше, поскольку свой пиджак он отдал ей. Не хотел, чтобы она простудилась, пусть дождь и не был холодным. Вода была повсюду, даже обувь хлюпала и оставляла следы на кафеле и ковре. Он потрепал волосы руками и быстрым шагом направился в ванную за полотенцем. Захотел, называется, прогуляться тёплым вечером. Ведь ничего не предвещало того ветра, который нагнал тяжелые свинцовые тучи. Сон украдкой глянул в окно. Хорошо хоть это просто ливень, без грома и молний. Он не знает как у Йоны, но у него такая погода вызывала воспоминания о том дне, когда она попала в больницу. Но ведь сейчас она с ним и так гораздо спокойнее — впредь он не допустит, чтобы с ней что-нибудь произошло. Может, на самом деле ему и стоило бы благодарить судьбу за такое, но он скорее бы разорвал её в клочья, если бы знал, что она себя представляет. И всё же — взглянув на девушку, он понял, что она не придает особого значения этому дождю. Или она просто настолько не хочет вспоминать, что спрятала это глубоко в себе. В любом случае, сейчас это не то, в чем стоит копаться, да и он очень этого не хотел. Самым большим его желанием было, чтобы поскорее закончилась столь неприятная ей процедура — развод. — Кажется, выключили свет, — Йона клацнула выключатель, но никакой реакции не последовало. — Черт! Согреться под душем не выйдет, — он разулся и поставил греться воду, — тогда марш переодеваться и кутаться в плед. Про запас Хак всегда дома имел много одеял и подушек. Были времена, когда здесь проходило много гулянок и ночевок. Да если к нему обращались с просьбой — он никогда не отказывал в приюте другу на пару-тройку ночей. И всё же, главной причиной было далеко не это. Дело в том, что она всегда любила подобные вещи, она говорит, что от меха так исходит чувство уюта. Йона и сама могла накупить такого «барахла» несчетное количество, а потом распихивать по всем шкафам и тумбочкам. Некоторые пледы из тех что есть у Сона именно она ему и подарила, потому что уже либо были такие, либо было некуда девать. А он всегда с радостью их принимал, хотя и у самого не так уж много места. Он легонько взмахнул накидкой, покрывая и её голову, заправляя ткань под ноги. Так должно быть теплее. Он принёс горячий чай и печенье. Хак знает, что она из тех людей, которые напитки просто так не пьют, только ради сладкого, именно поэтому он старался, чтобы в доме что-то подобное было всегда. Она покрутила в руках чашку, сделала небольшой глоток, улыбнулась уголками губ теплоте и поставила на место. Парень же в этот момент сам укутался в плед и плюхнулся на диван. Он посмотрел на неё и понял, что она чем-то обеспокоена. Её глаза были немного опечаленными, но отнюдь не грустными. Хотя взгляд и был направлен в неведомую ему точку, он был готов поспорить, что в её голове мысли быстро сменяли друг друга. Будто целый рой копошился в голове. И он не утихал. Пожалуй, она и сама сейчас не могла выудить из них ни одной стоящей фразы. А потом дождь усилился, прерывая гомон шумом капель, что ударялись об подоконники снаружи. Её руки слегка подрагивали, но это не от холода, от волнения, скорее всего. Он сразу же заметил это. Ведь когда ей становится не по себе — она не прячется, а наоборот — раскрывается. Что же касается тех моментов, когда ею овладевала прохлада — она сворачивалась в калачик до тех пор, пока не отогреться. Он решил подождать, пока она сама не захочет поговорить об этом. Её никогда надолго не хватало. Йона всю жизнь была слишком честным человеком, к тому же весьма открытым и эмоциональным. Для него — она как открытая книга, но со своими сюрпризами. И это одно из того что ему нравилось в ней. Даже сейчас ему было сложно сказать, что же она скрывает. — Эм, Хак, знаешь… я хотела раньше рассказать, но как-то не могла, — дрожь её пальцев постепенно исчезала. Она взяла чай и сделала ещё глоток, остановив свой взгляд на ней, — я разбила свой телефон. Это произошло за день до того как ты подарил мне этот. Просто я очень сильно разозлилась и не выдержала. А он запрокинул голову и заглянул на потолок. Она такая дурочка, думала, что он разозлиться из-за этого. Она выглядела такой виноватой, словно напакостивший и осознавший свою вину котёнок. Сон заметил, что она в последнее время стала все больше оправдываться перед ним, хотя раньше спокойно бы фыркнула и ушла, хлопнув дверью напоследок. А потом бы позвонила, как ни в чем не бывало, и продолжала бы улыбаться. Он не мог оставить её вот так просто, именно поэтому он легко потянул девушку, усаживая её спиной к себе. Она даже не сопротивлялась. Хак мягко и настойчиво обнял её, прижимаясь сильнее. И она смутилась и отвела взгляд в сторону, но вставать так и не собиралась. Тепло и уютно. Так гораздо лучше, нежели сидеть поодиночке, продрогшими, тщетно пытаясь согреться под пледами, которые и вовсе не способны на это. — Давай вот так немного посидим. Все в порядке не переживай. Он дышал размеренно и тихо. Каждый раз, делая вдох — в нос пробивались нотки малины. Не переспевшей, а такой, какую любила она — немного кислой, только сорванной, но в то же время очень сладкой и вкусной. Она всегда так пахла, он не знал — шампунь это или её природный аромат, но всегда чувствовал себя как дома, когда хоть на мгновение мог уловить его. Хотя сама она никогда не ассоциировалась с этими кустами, разве что только цветом волос, напоминающим его ягоду. Но она не «колючая», а наоборот — мягкая и приятная, стоило только коснуться её волос — сразу было понятно что она словно «плюшевая». Он вздохнул и положил голову ей на плечо. Хак искренне не думал, что когда-нибудь может разозлиться из-за чего-то подобного и почему она так решила. Тёплая, можно сказать родная. Он уже долго испытывал к ней эти чувства и даже сейчас они становились все сильнее. Однако он никогда не задавался вопросом, что же чувствует она. Он считал, что этого делать и не стоит. Его вполне устраивала и та близость, что была у них всегда. Она положила свою руку ему на голову и мягкими движениями погладила его волосы, зарываясь в них пальцами. Она не знала, тревожит ли его что-то, но знала, что Сон делает так всегда, когда успокаивает её. Хоть чаще это и была лёгкое мимолётное прикосновение или обычное поглаживание, словно ребенка, который сделал что-то очень рассудительная и нужно. Другими словами, он и хвалил её таким способом.

***

На удивление, погода быстро пришла в норму и даже облака расступились. Озаряя дома, луна была яркой и большой. Йона не зашторила окна, и свет звёзд проникал в её комнату, разгоняя мрак и холод. Особенно хорош сегодня был млечный путь. Эти созвездия тянулись вплоть до горизонта, словно дорога в неизвестность. Так похоже на жизнь. Сон сам не знал, сколько времени он уже так стоит и смотрит на неё. Но был готов поспорить, что этот вид навсегда останется отпечатком в его душе. Она выглядела словно маленькая девочка. Её волосы рассыпались по подушке разнообразными орнаментами. Только сейчас он заметил, что они стали немного длиннее обычного. Её веки, украшенные густыми чёрными ресницами, подрагивали во сне. А грудь равномерно вздымалась. Она была укрыта только частью одеяла, а остальную — словно бы обнимала. Он подошел ближе, присматриваясь к выражению её лица. Она была расслаблена, но улыбалась даже сейчас. Не так уж и много времени прошло с тех пор, как она, засыпая, плакала, но сегодня он был рад, что она стала намного спокойнее к этому относиться. Она пробормотала что-то сквозь сон и немного приоткрыла глаза. Он сделал вид, что как раз собирался уходить. Но она схватила его за руку, останавливая и не давая сделать ни шагу в сторону двери. Хак удивился и взглянул на неё. Она привстала, открывая глаза шире. На неё падала тень, и точное выражение её лица было сложно уловить. Но она все ещё не проснулась, это можно было сказать наверняка. — Останься. — Я не могу. Ты сонная и практически не понимаешь, что происходит, — он высвободил руку, уложил её снова в кровать и хорошенечко укутал в одеяло, — засыпай. Тебе нужно отдохнуть. Он наклонился и еле коснулся губами её лба. В этот раз ему бы не хватило обычного прикосновения. Она была слишком милая. Однако и остаться рядом с ней он не мог себе позволить. Это было бы через чур. Именно поэтому он и вернулся в свою кровать, которая на мгновение показалась ему необычайно холодной. Он посмотрел на свою руку, протягивая её вперёд, словно пытаясь чего-то коснуться. Он, наконец, понял, что сейчас он сможет достать до неё. Именно поэтому он решил впредь быть серьезнее.