Потомок Кровавой Графини

Анджела проснулась, когда любовница начала выбираться из теплых объятий. Вот уже пару недель она замечала бросаемые Дорко исподтишка взгляды, полные ненависти, так что в любой момент стоило ожидать предательства. Но Анджела так любила обнимать и ласкать это совершенное юное тело, пить ароматную кровь, которой ненависть лишь придавала изысканности, что ждала до последнего. И вот дождалась. Аккуратно освободившись из собственнических объятий, Дорко потихоньку выскользнула из спальни. Спустя десять минут по коридору раздались осторожные шаги, хлопнула входная дверь, и в квартире снова наступила тишина. И только оставшись в одиночестве, Анджела открыла глаза. Она чувствовала, что времени у неё осталось немного, если она не хочет закончить подобно своим предкам: в заточении или убитой. Анджела поднялась с ложа, где ещё несколько часов назад предавалась любовным играм. На белых простынях остался чуть розовый след, повторяющий очертание женского тела. Потянувшись, она начала одеваться. Это заняло не так много времени, все уже давно было готово к бегству, но Анджела просто не могла напоследок не повидаться с Дорко. В Америке все придется начинать с нуля: искать уютный уединенный дом, помощников, охотничьи угодья. Её знаменитой прародительнице было проще. Анджела взглянула на висящий в спальне портрет. Там была изображена графиня Надашди, более известная миру как Эржебет Батори, Кровавая Графиня. Она внимательно смотрела на своего потомка, словно предупреждая о грядущей беде. Анджела взглянула в зеркало, висящее рядом, и снова перевела взгляд на портрет. Она делала так неоднократно, стараясь найти подтверждение своему наследию. И сходство было видно невооруженным глазом: те же большие черные глаза, осветленные волосы, белое лицо с идеальной кожей. Но, помимо внешнего подобия, было и внутреннее родство — тяга к крови и врожденный садизм. Анджела всегда мечтала жить в то время, когда никто не считал всех этих крестьянок, когда никто не знал, что творилось за толстыми замковыми стенами. Сейчас все не так просто. Стены квартир настолько тонкие, что даже пройти по дому нельзя без того, чтобы не оповестить соседей о своих передвижениях. Вчера ей пришлось втихую перерезать горло трем проституткам, они даже не мучились. Никакого удовольствия, кроме как от самого факта охоты. Даже ванна из их крови получилась не такой действенной, словно в ней не хватало чего-то, приносимого только страхом или злостью. Любой сильной эмоцией. «Тебе, моя Графиня, было проще, а потому ты и попалась, ты не знала, что кто-то однажды узнает количество твоих жертв. Только мужчины имеют право убивать сотнями и тысячами, а женщине это не позволено, пусть даже такой сильной, как ты. Но я буду умнее. Я уеду на другой конец мира, спрячусь в большом городе, где мало кто знает своих соседей. Я буду охотиться и упиваться добытой кровью. Ты никогда этого не делала, за тебя это делали твои слуги. Ты многое потеряла. Но, возможно, я тоже найду себе кого-нибудь, кто будет полностью подвластен мне. Все это будет. Обязательно. Я стану лучше тебя, сильнее, опаснее. Не второй Эржебет Батори, но первой Анджелой Бутрос». Закончив свой внутренний разговор с Кровавой Графиней, Анджела подхватила собранный чемодан, сумочку и вышла из дома, чтобы отправиться в аэропорт и навсегда оставить Старый свет в прошлом. Впереди её ждала Америка — как обещали, страна неограниченных возможностей.