***
Во сне Дин прекрасно помнит Каса. Каждая деталь кристально ясна: глаза, улыбка, то, как Кас морщит нос, когда думает. Во снах Дина он настолько реален и близок, насколько это возможно. Хуже снов только беспокойство, когда он бодрствует. Долгие месяцы после их прощания, возможно, и были до отказа набиты одним кризисом за другим — плацдарм Захарии, Майкл отщипывает целые куски страны, Люцифер выскакивает, как давно потерянный родственник, которого никто не ждет. Однако подо всем этим есть в мозгу Дина место, которое постоянно транслирует вопрос о зануде, которого он бросил на произвол судьбы. Кас в порядке? Удалось ли ему найти сестру? Добрался ли он вообще до нужной части страны? Даже после того, как Сэм нашел Дина и подтвердил все вышесказанное, сколько же еще неизвестного и непонятного. Сэм, конечно, не виноват, но это просто бесит. В конце концов, то, что Кас добрался до своей сестры, не означает, будто путешествие прошло гладко. Республиканские знания Каса в основном абстрактны и пестрят пробелами; бог свидетель, Дин засек его за две секунды при первой встрече, так каковы шансы, что никто другой этого не сделал? Каковы шансы, что Анна и Кас благополучно скрываются, если они умудрились наткнуться на Сэма? Достаточно того, что Дин приобрел репутацию «мерзкого существа» — по словам Бобби, — когда кто-то упоминает при нем Каса. Но стало лучше. Сэм рассказал, как встретил Каса, и это помогло получить от него письмо. Худшие сценарии, затаившиеся в глубине его сознания, можно и опустить, но ведь поводов для беспокойства все равно хватает. Например: неужели Кас все еще злится на него? Неужели думает, что чувства Дина были притворством, или что он спал с ним исключительно с целью заставить его покинуть Дом? Часть злости Каса на Дина исчезла, когда они попрощались, но лишь потому, что Кас все еще был потрясен откровениями с Майклом и умирал от стыда за них, будто все, что делал его сраный кузен, было его виной. Хочет ли Кас разорвать их брачную связь? Письмо ясно дает понять, что он считает это возможным; Дин хочет этого, и он, коли так, не против, но чего хочет сам Кас? Ночь, когда Дин приложил к руке горящую флягу, была глупой пьяной ошибкой, но хуже всего был весь следующий день, когда он с ужасом ждал ответки Каса. То, что тот этого не сделал — ведь знак того, что он не хочет нарушать связь, верно? Или после прошлой неудачной попытки с вилкой он из вежливости ждет, когда можно будет сделать это нормально, лично, со жрецом? С таким количеством вопросов не удивительно, что сны Дина о Касе такие яркие и реальные. Они приходят не каждую ночь, но достаточно часто, чтобы Дин разрывался между благодарностью и раздражением. Во сне он помнит, каково прижимать к себе Каса, помнит мягкость и уют постели в медовый месяц в Доме Джошуа. Во сне он не всегда идиот, и Кас улыбается ему гораздо чаще, хотя иногда ему снится всякая безумная фигня, например, как Кас берет его кататься на динозавре и расстраивается, когда Дин жалуется, что седла для него слишком большие. Эти сны могут быть настолько реалистичными, что иногда Дин просыпается дезориентированным и раздраженным. И дело не только в утреннем стояке, а в том, что Каса нет рядом.***
Учитывая все вышесказанное, а также дурдом на прошлой неделе с наплывом беженцев в поместье Тернер, вполне понятно, что Дин не всегда самый приятный человек, когда просыпается. Понятно также, что его настроение становится еще хуже, когда он просыпается и сталкивается с призрачным изображением Каса, стоящего прямо перед носом и наблюдающего за ним глазами, которые только во сне бывают такими яркими, а его рот сжат в вечном беспокойстве. — Блин, — отстраненно говорит Дин. — Уходи, Кас. Гораздо приятнее, когда во сне Кас смеется. Дин много раз заставлял его смеяться по-настоящему, но точное воспоминание об этом звуке исчезло, вероятно, потому, что психика слишком сильно зацепилась за все дурное в их последние совместные дни — как Кас отпрянул от него, отгородившись стеной недоверия, словно Дин как и все остальные использовал его для чего-то. Дин чувствует, что медленно погружается обратно в сон, и на этот раз рад этому, ведь он почти уверен, что едва открыл глаза после бессонной ночи. И явно не слишком бодр. Чьи-то руки хватают его за плечи. — Ну же, Дин! — Угм!- вскрикивает Дин, резко открывая глаза. Чарли смотрит ему прямо в лицо, хотя тут же отскакивает на пару шагов в безопасное место — правильно, ведь он уже поднял кулаки и готов к бою. Дин расслабляется и проводит рукой по лицу. — Черт побери, Чарли. — Ты на меня ругаешься? Тогда что, блин, ты сказал Касу? Дин щурится на нее сквозь пальцы. — Что? — Кас, — говорит Чарли. — Кастиэль. Он вообще с тобой разговаривал? — Кто со мной разговаривал? Губы Чарли сжимаются. — До этого дня я ни разу не встречалась с этим парнем, и ты меня спрашиваешь, кто это? В мозгу Дина практически раздается щелчок — щелк-щелк, когда до него, наконец, доходит, и все встает на свои места. Тогда Дина бросает сначала в жар, а затем в холод. Его голос словно доносится откуда-то издалека: — Кас здесь? — Что? — удивляется Чарли. — Разве ты его не видел? Дин резко садится и тут же падает со скамейки. Он размахивает руками, игнорируя боль в левом колене, и хватает Чарли за руку, когда она поднимает его на ноги. — Где? Где? — В столовой. Погоди, обуйся! — Я не... — разочарованно рычит Дин и разворачивается, чтобы взять свои ботинки. Каждая секунда борьбы с задниками кажется вечностью, мозг услужливо возвращает его в яркое воспоминание об Илчестере — как он стоял там, словно идиот, пока Кас уезжал в украденной машине, оставив Дина гадать, не совершил ли он еще одну долбаную ошибку. Дин заталкивает шнурки под язычок и бросается бежать, а Чарли что-то кричит ему в спину. Вниз по коридору, затем по лестнице, снова по коридору — он движется так быстро, что в какой-то момент натыкается на стену и вынужден проскользить по ней, размахивая руками. Но тут же восстанавливает равновесие и бежит дальше. Дин понимает, что стискивает зубы, и заставляет себя остановиться. Все это время, еще до того, как Сэм пришел к нему, он почти не надеялся, ведь в этом сумасшедшем мире может случиться, что угодно, даже без Майкла и Люцифера, играющих в «Счастливую Семью» по всему Континенту. Он уверил себя, что просто узнать, что с Касом все в порядке — уже счастье. Здорово было бы снова увидеть его, но это скорее бонус. И еще больший, если он сможет поговорить с ним, хотя бы немного — честно говоря, даже на расстоянии было бы прекрасно, например, по телефону, поскольку Дину не нужно было видеть его лицо. Дин просто хочет знать, все ли с ним в порядке, в безопасности ли он, счастлив ли с Анной. Все остальное — лишнее, как, скажем, Дин, получивший шанс объяснить, что, может, он и лжец, но никогда не лгал о своих чувствах к Касу, а еще он серьезно сожалел, что не был лучшим мужем или даже достойным другом. Это все, чего хочет Дин. Слишком многого, но это так. И вообще замечательно, если выпадет возможность спросить, простил ли его Кас хотя бы немного. И значат ли что-то слова Сэма о том, что Кас слушает записи его передач. И правда ли, что тот не против разрыва их брачной связи. Если Кас уйдет... ладно. С Дином все будет в порядке. Некого обвинять, кроме себя самого, а с этим он разберется. — К черту все это, — шипит Дин себе под нос. Подошвы ботинок Дина визжат, когда он тормозит в столовой, ища глазами не примелькавшееся тут лицо. Он дико оглядывается — вон Бобби, вон Бенни, — а вот... да, он здесь. Кас, ссутулившись, стоит у стола, в глазах паника, он застыл, словно собирался уходить. Он выглядит чертовски неловко, но в то же время так охрененно великолепен, что Дин не может дышать и едва замечает, как сносит стул, когда приближается к столу Каса. Все сны были ложными. Они казались реальными, но все равно были неправильными, вроде черно-белых копий полноцветного видения реальности. Есть тысяча и одна вещь, которую Дин хотел бы сказать Касу, если когда-нибудь снова увидит его; большинство из них запоминающиеся, некоторые — содержательные. — Привет, — говорит Дин. Кас вздрагивает. — Привет. Да, колени Дина немного слабеют от этого голоса, ладно, неважно. — Значит, ты действительно здесь. — Да. — Нет, я имею в виду, по-настоящему, а не только в моих... — Кас начинает выглядеть смущенным, поэтому Дин меняет тему: — Зачем пришел? Ладно, может, это звучит немного агрессивно. Кас тут же встает на дыбы: — А как ты думаешь? Дин не думает, только надеется. — Кас, я не собираюсь гадать. Глаза Каса бегают по сторонам. Дин не знает, через что прошел Кас, чтобы добраться сюда, но его страхи очевидны в языке тела, он пытается быть маленьким и незаметным в чужом, потенциально опасном месте. На секунду Дин сожалеет — не стоило просить его приехать, пускай и косвенно, но с другой стороны, он ни за что не скомпрометировал бы безопасность Каса, выследив его. И кроме того, одно желание Дина уже исполнилось — Кас здесь. — Я пришел ради тебя, — тихо говорит Кас. — Я скучаю по тебе. У Дина перехватывает дыхание. Он вертит эти слова у себя в голове, пытаясь понять, есть ли в них какой-то другой смысл, но нет. Только один. Но Кас прижимает эту долбаную кофейную кружку к груди, словно какой-то долбаный щит. — Дай мне кофе, — говорит Дин. Кас хмурится. — Нет, это мой. Купи себе. — Я не собираюсь его пить, просто дай мне... — тут возникает странный момент, когда они борются за кружку, и руки Дина немного дрожат, но это важно. Дин выигрывает и получает кружку, которую ставит на стол, избавляясь от препятствия. Затем обхватывает лицо Каса ладонями и смотрит, как его глаза расширяются от шока — правда? — когда Дин целует его. Губы у Каса податливые, но мягкие и теплые, как помнит Дин. Он целует его — один раз крепко, а затем правый уголок губ, левый, линию носа, щеку — и все это время бормочет какую-то ерунду. Кас, кажется, напрягается от неожиданности, но Дин ловит его за руки, и тогда тот целует его в ответ — немного неуклюже и очень похоже для того, кто давно не практиковался. — Ах ты сукин сын, — выдыхает Дин прямо в губы Касу. Кас сжимает в кулак его рубашку на спине. Дин прижимает его к себе и кладет ладонь на затылок, пока Кас дышит им. Путь к этому моменту был долгим. Отсутствие Каса причиняло боль, но теперь Дин понимает — эта боль была очищающей. За долгие месяцы напряженных размышлений и сосредоточения на важной работе — проклятые королевские слюнтяи! — приоритеты Дина сократились до основ. Как только отброшена вся та срань с притворством, все, что осталось — это желание Дина и мужество, чтобы воплотить его в жизнь. Они у всех на виду, знакомые Дина смотрят, и ему все равно. — Ладно, — Дин отстраняется, положив ладони по обе стороны от лица Каса, чтобы как следует его изучить. Да, это Кас, который все еще выглядит немного потрясенным, но он весь на взводе, и это определенно отражает чувства Дина. Рыжие волосы в новинку, но все остальное так знакомо и прекрасно, что Дину кажется, он мог бы просто смотреть на него весь день, хотя это не очень продуктивно. Дин бросает взгляд на стол. — Ты все еще хочешь допить свой кофе? — О... Да, я... не хочу переводить продукты. Дин выдвигает стул для Каса, и как только он садится, берет ближайший стул, чтобы оставаться рядом. Кас пьет осторожно, хотя его взгляд постоянно мечется между кофе и Дином, возможно, он смущен. Дину бы переживать, но он не может — наслаждается изучением линии горла Каса, прижатыми к краю кружки губами, тонкими руками, держащими кружку. — Я очень скучал по тебе, — говорит Дин. — Ну, то есть вообще. Плечи Каса слегка напрягаются. Он делает еще один глоток, а потом говорит: — Хм. Спасибо. — Не за что. Хорошо выглядишь. Щеки Каса розовеют. — Ты тоже выглядишь... хорошо. — Спасибо. Я максимально старался хранить свою красу для тебя. Кас ставит свою уже пустую кружку и пристально смотрит на Дина. — Что ж. Я почти забыл, что ты можешь быть таким. — Ты имеешь в виду, потрясающим? — Пока я принимаю это слово, — Кас тихо смеется. Он все еще нервничает, но ради Дина явно пытается расслабиться, что чертовски унизительно. — Давай я все тут тебе покажу? Если ты не... я не знаю, занят ли ты... — Это ты тут очень занят, — говорит Кас, нахмурившись. — Чувак, — Дин берет свободную руку Каса и нежно сжимает. — Сегодня мне больше ничего не нужно и не хочется делать.