Рис и кимчи

      Хосок стоит перед закрытой дверью из своей небольшой комнатушки в гошивоне и не понимает, чем он не угодил управляющему этого места. Он делает разумный вывод — тот просто мудак.       Он только сегодня заехал, поэтому дико устал, и думать о том, почему управляющий у него оказался такой неприветливый, совсем не хочется.       Мин Юнги — а именно так тот представился — лишь лениво спросил его имя, даже не ответив на приветствие Хосока, а затем молча проводил нового постояльца к его комнате и сухо сообщил «рис и кимчи на кухне бесплатные», а затем захлопнул дверь прямо у парня перед носом.       Хосок уверен, что этот тот тип людей, которые ненавидят все вокруг, включая свою работу, и будут придираться ко всем по поводу и без. Он выдыхает с измученным стоном и просто падает на кровать. Благо, хоть она широкая, и чистое белье приятно пахнет.       Изо дня в день отношения с управляющим лучше не становятся. Но на самом деле это не играет особой роли в жизни Хосока, он просыпается каждое утро, быстро собирается и убегает на пары в университет. Он в целом выбрал этот гошивон только из-за близости к универу и наличия одноместных комнат.       Вообще утро — это то, что дается Хосоку с огромным трудом, он встать с постели-то не может нормально, что уже говорить о каком-либо завтраке, а тут еще каждое утро недовольная рожа управляющего, сидящего за своим столом в вестибюле. Что он вообще там забыл? Каждое гребаное утро, честное слово…       Но он все равно старается быть приветливым, каждый день говорит «доброе утро», прощается, когда уходит и здоровается, когда возвращается. Юнги на это реагирует достаточно холодно, что зачастую портит и так отсутствующее с утра настроение.       Однако жизнь в этом гошивоне — не только знакомство с неприветливым Юнги. Его соседом за стенкой оказывается достаточно позитивный парень, первокурсник того же университета, и с ним достаточно быстро удается сдружиться.       К тому же, владелец у этого места, в отличие от управляющего, оказывается очень и очень дружелюбным человеком. Они знакомятся лишь спустя полторы недели жизни здесь, потому что тот уезжал куда-то, однако разговаривать с ним Хосоку понравилось. Не понравилось только одно — просьба обращаться по всем вопросам к Юнги.       Нет, это было вполне логично, только вот просить о чем-то человека, который даже здоровается с тобой без особого желания (если кивок вообще можно считать за приветствие), не то чтобы хотелось.       Но одним утром, уже спустя целый месяц самостоятельной жизни в гошивоне, что-то идет не так, как всегда.       — Доброе утро, — чисто по привычке произносит Хосок, собираясь уходить на пары. Ответа не ждет, даже не смотрит в сторону Юнги, тот все равно наверняка как обычно кивнул, но вдруг слышит в ответ:       — Рис и кимчи, — говорит он, — они бесплатные, ты помнишь?       Хосок стоит с одной кроссовкой в руках, и второй на ноге, и смотрит на Юнги. Ничего не понимает. За весь месяц они перекинулись от силы парой фраз раз, и то, кажется, оба раза Хосок уточнял, идет ли на улице дождь, на что тот отвечал «да» и больше ничего.       — Эээ, да? Я помню? — неуверенно отвечает он. На самом деле, ему совершенно все равно на этот рис с кимчи, потому что он вообще крайне редко бывает на их общей кухне, ему вполне хватает электрического чайника и холодильника в своей комнатушке.       В тот день Хосок не может никак понять, к чему вообще был этот вопрос от Юнги. После ответа парня, тот лишь кинул «тогда хорошо», и вернулся к своей работе.       Но вскоре он забывает про этот случай, потому что дальше все идет как обычно. Юнги все такой же неприветливый, учеба трудная, а утра ужасные. Спасает лишь позитивный сосед, будто с шилом в одном месте. Они иногда зависают друг у друга, просто чтобы было не так уныло учиться.       Чонгук учится в том же университете, и в начале, кажется, надеется, что старший поможет ему со всем тем, что уже проходил, только вот факультеты абсолютно разные. Тем не менее, Хосок делится всеми конспектами по предметам, которые у них пересекаются, а на первом курсе у многих факультетов есть общие дисциплины.       — Хё-ё-ён, — тянет Чонгук, сидя прямо на полу за импровизированным столом из табуретки, — я проголодался. Го поедим?       — Кххх, — то ли кряхтит, то ли шипит старший, отрываясь от тетради и потягиваясь на стуле, — еще было бы что поесть. У меня ничего нет.       — Так на кухне всегда есть халявная еда?       — Ты про рис и кимчи? Кто-то здесь реально их ест?       Чонгук буквально подпрыгивает с пола, роняя табуретку с конспектами, чем сильно пугает Хосока. Тот резко оборачивается и смотрит на младшего примерно таким же ошарашенным взглядом, каким тот уставился на него.       — Ты че, ни разу не ел? Они тут охуенные!       Хосок не понимает, почему сидит на кухне их гошивона и впяливает в миску с рисом и кимчи. Чонгук сидит рядом и довольный уплетает тот же самый набор за обе щеки. Парень выдыхает и берет палочки в руки. Что может быть такого особенного в обычном рисе с кимчи, к тому же бесплатном в и так дешевом гошивоне?       «Только то, что он на халяву» — делает он умозаключение в своей голове, но все же принимается за еду. Поесть реально не помешает, а идти куда-то или заказывать доставку — это уже слишком.       И… рис с кимчи, к настоящему удивлению, и правда оказываются вкусными. Не шедевр ресторанного дела, но Хосок оценивает это даже выше стандарта. Ну, либо он сильно занизил стандарты для еды в таком месте.       Можно сказать, познав истину съедобности халявного риса и не менее халявного кимчи, Хосок завтракает ими каждое утро. Это намного удобнее, чем перекусывать сэндвичами на ходу, покупая их в ближайшем комбини, к тому же экономит немало денег.       Правда, теперь каждое утро, выходя с кухни, он сталкивается с их управляющим. Один раз он краем глаза подглядел, и увидел, что тот тоже завтракает тем же набором. Ну, почему нет? Даже таким неприветливым людям нужно питаться (хотя парню иногда кажется, что Юнги питается ненавистью ко всему живому).       Да и в целом ему до управляющего нет никакого дела, пусть себе работает. Пока не наезжает и не мешает жить — Хосок будет и дальше здороваться с ним каждое утро.       Но вот, наконец, семестр закрыт, все экзамены и зачеты сданы, и парень, в конце концов, может расслабиться. Они с одногруппниками собираются в день последнего экзамена и идут всей огромной компанией отмечать это событие. Боулинг, бар, караоке — студенты гуляют на широкую ногу, позабыв обо всех проблемах, связанных с учебой.       Хосок возвращается в гошивон только к пяти утра. Он не встречает Юнги на его привычном месте, и отчасти даже радуется этому. Мало ли, как он относится к возвращениям под утро… Но зато слышит какой-то шум на кухне. Неужели кому-то не спится?       Парень аккуратно заглядывает за угол, чтобы посмотреть, кто копошится на кухне, и тихо ахает, видя там управляющего. Он старательно перемывает рис в кастрюльке рисоварки. Один раз, второй. Кажется, он скоро вымоет этот рис до кристальной белизны…       Когда Юнги достает кастрюльку из раковины и разворачивается к рисоварке, Хосок резко прячется за угол и чуть ли не впечатывается спиной к стене. Сердце бешено стучит из-за страха быть замеченным. Но он не понимает, зачем вообще прячется.       Но… понимаете? Он считал Юнги таким угрюмым, ненавидящим свою работу и всех постояльцев, а тут… стоило тому обернуться, Хосок впервые за все время жизни здесь, увидел улыбку на его губах. Легкую такую, непринужденную.       Он стоит так несколько секунд, затаив дыхание, потому что столик с рисоваркой находится слишком близко к углу, за которым он прячется. Хосок решает про себя: надо валить, но колени еще немного дрожат. Он переводит дыхание и уже делает шаг в сторону коридора, как его до ужаса пугает писк рисоварки.       «Боже, просто дай мне отсюда уйти…» — он прислоняется к стене и четко слышит стук сердца в своей голове. Но сквозь него также улавливает, что Юнги отошел от рисоварки и… о боже, начинает что-то тихо напевать.       Хосок не верит своим ушам, и любопытство пересиливает страх. Он вновь очень и очень аккуратно выглядывает из-за угла и смотрит на спину в мягком полосатом свитере, который явно тому великоват. Юнги слегка качает бедрами в такт своей мелодии, когда заглядывает в холодильник и достает оттуда мисочку с кимчи.       Как только дверца холодильника закрывается, Хосок вновь резко прячется за угол и пытается переварить все, что только что увидел.       Итак: их управляющий, угрюмый и неприветливый человек, которого боится половина постояльцев (а вторая попросту игнорирует), в пять утра занимается тем, что варит рис, пританцовывая под какую-то песню, которую сам же и напевает.       Хосоку кажется, что у него не то, что мозг перегрелся — ощущение, что он попросту взорвался. Еще хуже становится от мысли, что такое поведение Юнги выглядит… ну… милым?       Ну знаете таких персонажей, которые в начале рассказа все их себя крутые и холодные, а потом вдруг оказывается, что они жутко умиляются с котиков и сюсюкают с ними, как мамочки с маленькими детьми. Вот такое же ощущение.       Хосок отчаянно пытается вспомнить, как называют таких людей. «Гяп-моэ, кажется?..»       Когда он вновь слышит шаги в свою сторону, то без раздумий вылетает в коридор настолько бесшумно, что любой ассасин бы позавидовал.       Но теперь ему очень и очень сложно не думать об увиденной сцене каждый раз, когда он здоровается с Юнги.       — Доброе утро, — говорит он не так, как раньше — безучастно, а с какой-то теплотой. Потому что перед глазами стоит картина мягкого, теплого Юнги, готовящего рис на весь гошивон по утрам.       Юнги, кажется, изменения замечает сразу. Потому что не кивает как обычно и отмахивается, а смотрит так удивленно, а после отводит взгляд.       — Мгм, — затем выдает он тихо и уже чуть более привычно кивает.       А Хосок смотрит на это, и теряется окончательно. Теперь даже такая реакция кажется ему донельзя милой. Почему он раньше не замечал этого?       С каждым днем он все чаще здоровается с Юнги, пытается как-то с ним заговорить, и видит, как тот теряется и не находит слов, смущается, когда Хосок смеется, и даже надувает недовольно щеки, когда Хоби как-то его подкалывает.       — Хён, ты не боишься проснуться с топором в голове? — спрашивает как-то Чонгук, когда они сидят в его комнате за какой-то компьютерной игрой.       — В смысле? — с непониманием переспрашивает Хосок, не отрывая взгляда от экрана.       — Ты вечно цепляешься к Юнги-ши, — уточняет тот, — я видел, в последний раз у него был такой взгляд, будто он собирается в тебе дырку им просверлить.       — Он милый, ты так не думаешь? — с легким смехом произносит Хо, а затем с силой стучит по клавиатуре, чтобы пройти уровень.       Чонгук рядом давится, и Хосок оборачивается на него только когда понимает, что друг уже совсем не следит за игрой.       — Милый? Этот ходячий комок раздраженности?       — Ну да? — Хосок ставит в игре паузу и пожимает плечами. — Он так забавно на все реагирует.       — Нуу, — младший задумывается на пару секунд, — смотреть, как он надувается, когда ты ржешь, реально прикольно. Но бля, ты уверен, что он тебе как-нибудь ночью череп за такое не пробьет?       — Да боже, этот котеночек и мухи не обидит, — уверяет Хоби младшего, хотя понятия не имеет, с чего это взял. — Ну максимум трехэтажным матом покроет…       Чонгук смеется, что заставляет Хоби тоже улыбнуться.       На следующий день, когда Хосок лениво выползает из своей комнаты и тащится на кухню, чтобы позавтракать, он видит Юнги в конце коридора, который явно собирается куда-то уходить. Парень тут же срывается с места и быстро преодолевает весь коридор.       — Юнги-ши! — кричит он, заставляя бедного управляющего подпрыгнуть на месте и уставиться на него, как на сумасшедшего. — Доброе утро. Уходишь?       — А… да, — немного потупив отвечает он, отводя взгляд. Хосок замечает слегка покрасневшие уши и не может сдержать улыбку. — Рис.       — Рис?       — Да. Ну в смысле… он кончился. Надо купить.       — Давай я с тобой! — ни секунды не раздумывая, восклицает Хосок и бежит обратно в комнату, чтобы переодеться из спортивок в нормальную одежду.       Во время похода в магазин они оба молчат, но парень все же краем глаза наблюдает на Юнги. Замечает, что тот немного смущенно улыбается чему-то своему, а затем отводит взгляд. От этого в животе у Хосока расцветает целая поляна цветов, на которую слетаются бабочки, пчелы, еще какая-то живность, и он не может понять, как все это способно уместиться у него под кожей.       В какой-то момент Хосок чувствует, как мизинец Юнги ударяется о его собственный, и смотрит на их руки, а потом на парня. Тот смотрит в сторону, но руку не убирает. Хо аккуратно берет его за мизинец и чувствует, что тот отвечает на жест положительно.       Ему очень хочется смеется, потому что это поведение со стороны Юнги такое до чертиков милое. Чуть погодя они идут уже просто держась за руки, переплетая пальцы, и никто ничего об этом не говорит. Это происходит само собой, и даже когда они расцепляют их в магазине, обратно с двумя мешками риса идут все так же, переплетая пальцы и не проронив ни слова.       Юнги благодарит Хосока за помощь, когда они возвращаются в гошивон, но не смотрит тому в глаза. И все равно у него на лице виднеется легкая улыбка и румянец.       Хосок возвращается к себе в комнату, так и не спросив Юнги о том, что это было. Да он и сам не задумывается, что произошло.       — Мне кажется, или наш управляющий втюрился в тебя по полной? — слова Чонгука заставляют Хосока громко рассмеяться.       — С чего бы? — отсмеявшись, наконец отвечает он.       — Да ты единственный, с кем он здоровается! — аргументирует свое предположение младший, но Хосока такие доводы не сильно убеждают.       — Может, потому что я здороваюсь с ним каждый день с тех пор, как въехал?       — Чувак, я отвечаю, — продолжает настаивать парень, — уверен, если ты сейчас пойдешь и впечатаешь его в стену, он только рад будет!       — Да ну бред, — отмахивается Хосок, все с тем же смешком.       — Ты хоть видел, как он на тебя смотрит? — Чонгук недовольно скрещивает руки на груди. Кажется, он не сомневается в своих словах.       — Как?       — Влюбленно, хён! Ему только сердечек в глазах не хватает, чесслово…       Оу.       Да не, быть не может.       — Не, Гуки, серьезно, тебе кажется.       — Не веришь? — Чонгук как-то хищно улыбается. — Иди проверь. Вот прям сейчас. Давай!       — Да чего ты прикопался-то? — не понимает он.       — А тебе че, не интересно?       Ну… на самом, Хосок соврет, если скажет, что это ему совсем не интересно. И чем больше он об этом думает, тем больше понимает, что хотел бы посмотреть на реакцию управляющего на подобную провокацию.       Он сам не понимает, как соглашается, и они с Чонгуком крадутся (непонятно, зачем, когда вокруг и так ни души) к комнате Юнги. Младший прячется за углом коридора и подстрекает Хосока постучаться. Тот вообще не понимает, что собрался делать, поэтому стоит перед дверью долгих несколько секунд, не решаясь сделать что-либо.       Как вдруг дверь открывается и на пороге оказывается Юнги. Они встречаются взглядами и еще секунд двадцать молча пялятся друг на друга.       — Эм? Ты хотел что-то спросить? — наконец выдает Юнги, заставляя Хосока встрепенуться.       — А, да, спросить, — повторяет он, продолжая просто катастрофически тупить. Даже не представляет, что делать дальше. — Можно тебя поцеловать?       Где-то в конце коридора слышится тихое «ой придуууурок».       — Эээ… что?       — Ну… поцеловать? Можно?       — Что сделать?       — Поцеловать?       — Кого?       — Тебя?       — Меня?       — Да?       — Да?       — …что?       Хосок смотрит на Юнги, пытаясь переварить их очень сложный диалог, и думает, правильно ли он все понял. Да? Это вопрос? Или разрешение? Или что вообще? Еще немного, и у него из ушей точно пойдет пар…       — Что? — интересуется Юнги, скрещивая руки на груди.       — Что ты сказал?       — Да?       НУ ПОЧЕМУ ТАК СЛОЖНО       — Это разрешение? — аккуратно пытается уточнить он.       — А на что похоже?       ПОЧЕМУ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ОТВЕТИТЬ       — Я хочу тебя поцеловать, — вдруг выдает Хосок.       Как вообще все к этому пришло? Они с Чонгуком же просто хотели посмотреть на реакцию Юнги, и Хосоку достаточно было сделать что-то неоднозначное, а дальше просто наблюдать за последствиями.       — Так вперед.       — Можно?       — О боже, — стонет Юнги, закатывая глаза.       Он тянет руки к шее Хосока и, обхватывая её, сам приближается к лицу парня. Аккуратно касается мягкими губами его губ, так воздушно, немного по-детски, но этого достаточно, чтобы в животе Хоби взрывались салюты, а в голове играл победный марш. Он немного нерешительно обнимает Юнги за талию и чувствует губами, как тот улыбается. Они целуются еще пару мимолетных секунд, после которых Юнги отстраняется и с кошачьей улыбкой смотрит на парня, слегка наклонив голову.       — Так я тебе нравлюсь?       — А ты думаешь, я перед всеми постояльцами бедрами виляю и с каждым за ручки по магазинам хожу?       — …что?       — О боже, — Юнги вновь закатывает глаза, но тихо хихикает. Хосок ничего не понимает, но это поведение его ничуточки не оскорбляет. Он не выпускает управляющего из объятий, которые внезапно кажутся ему такими правильными между ними. Тот, к слову, тоже руки с его шеи не убирает. — Может, хочешь немного риса с кимчи? Я сварю. Как тем утром…       Оу.       Ооооу.       Кто бы мог подумать, что обычные рис и кимчи могут вот так просто перевернуть чью-то жизнь…