Красные фонари

      — И чтоб я тебя больше не видела! — взвизгнула Марита и швырнула в меня в спешке оставленным мною башмаком, но не попала: я вовремя отскочил.       — Да пошла ты! — я поднял из лужи свой сапог и наскоро натянул его на грязную ногу. — Сам пойду! Знаешь, сколько таких шлюшек, как ты, у Рейны?       — Ты, скотина, к Рейне пойдёшь? — она перевесилась через каменное ограждение балкончика, так что я даже испугался, что она упадёт.       — Да!       — Пойдёшь — утоплюсь! — прокричала Марита, и серые маленькие глазки её сверкнули в темноте.       Из домов высунулись соседские головы, с интересом наблюдая за очередной нашей ссорой. Я напоследок бросил взбешённый взгляд на Мариту, развернулся и пошёл прочь.       — Топись!       — А ну вернись! — она, кажется, была в гневе, но я уже не собирался отступать. — Вернись, Дамиан!       Я развернулся, посмотрел на её чуть успокоившееся личико, милое и красивое. Я жил у неё вот уже пять лет, но никогда не воспринимал её всерьёз. Она меня — да, я её — нет. Наглый оскал показался на моём лице, и я сплюнул, с вызовом глядя на Мариту.       — Скотина! — задребезжал её голос.       — Брату своему это будешь говорить! — крикнул через спину я.       — Только посмей уйти, и, клянусь, я..!       — Да утопись ты уже!       Глиняный горшок разбился у самых моих ног, чёрная земля и георгины рассыпались по дороге, и я пнул их. Марита топнула тоненькой, худенькой ножкой и крикнула дрожавшим от слёз голосом:       — Дамиан, вернись, прошу тебя! Давай поговорим…       — С папашей своим поговори.       Такое случалось очень часто. Марита вечно была недовольна тем, что я пропиваю деньги её отца, но она даже не знала, что большую их часть я проигрываю. Думаю, если бы знала, то уходить к Рейне мне приходилось бы чаще. В квартале красных фонарей девушки были податливыми и услужливыми, это мне нравилось. Марита же была не такой, но я всё равно оставался с ней, а она, кажется, ждала, что я на ней женюсь.       В городе все меня знали: я был не только ублюдком, как говаривала моя покойная матушка, но и сыном графа, так что и власть, и деньги, да и вообще всё у меня было. Но одно дело растрачивать свои, а другое — чужие без ущерба себе. Не думаю, что Марита до этого додумалась своим крошечным женским мозгом, поэтому я пользовался такой возможностью.       У доков всегда жутко воняло, но все приходили туда не для того, чтобы наслаждаться чудесным запахом: именно там, среди грязи и крыс, находился мой приют на то время, пока Марита успокаивалась и забывала, из-за чего мы вообще ссорились, а я тем временем забывал её. На входе стоял громила с крупным двухвостым карликовым змеелиском под боком — то были Серхио и Псина, которая при виде меня озлобленно зарычала. Мы друг друга стали недолюбливать с тех пор, как я пнул её в каналы с моста у самого Дома Желаний.       Я пихнул Серхио мелкий мешок с парой монет, и он очень любезно пропустил меня внутрь, хотя Псина всё ещё скалилась и шипела, как настоящая змея, а не выродок змеелиск, походивший не то на собаку, не то на безногую ящерицу.       — Будешь на меня рычать, — проговорил я надменно, останавливаясь у двери и глядя на Псину, — я тебя уже не в каналы отправлю, а на скотобойню.       Змеелиск еле слышно заскулил, как собака, и спрятался за ногу хозяина, а я наконец вошёл внутрь моего родного и милого сердцу приюта.       Внутри ничего и никогда не менялось, что мне особенно нравилось: здесь мне всегда улыбались и всегда были рады. Огромная красная зала приветствовала меня, где от опиума и благовоний становилось дурно, где в горшках стояли деревца ярко-красного гибискуса, где в полутьме, окружённый тускло горящими свечами и красными фонарями, я чувствовал себя на своём месте.       Ко мне быстро и как-то даже слишком легко подскочила Рейна, толстобокая управительница Дома Желаний, казавшаяся крайне обаятельной.       — Здравствуй, Дамиан! — улыбнулась она и обняла меня, как будто я был ей сыном. — Снова не заладилось с Маритой?       — Взбесилась и выгнала меня, всё как обычно. Кто сегодня свободен?       — Сразу к делу, мальчик мой? — промурлыкала Рейна и, подхватив меня под локоть, повела вглубь моего приюта. — Сегодня получше, чем обычно: Сусана и Палома остались свободными на пару вечерков: взяли отпуск и сказали, что подождут тебя. Я могу их позвать, если хочешь, конечно.       С узорных кушеток на меня изредка поглядывали местные девицы, отвлекаясь от клиентов. Они были в масках, но я мог точно сказать, кто из них Адора, а кто Хуана. Девушки улыбались и изредка облизывали шаловливыми язычками пухлые губы. Парочке из них я даже подмигнул.       — Кроме них некому больше, что ли?       — Обижаешь, радость моя, — её голос был глубоким и чуть звенящим. — Альту сегодня никто не взял.       — Кто ещё? — мне не слишком нравилась Альта, потому что её рост мешал мне забывать Мариту.       — Малышка Жоззи. Она весь день готовилась к приходу одного господина, но он так и не явился.       — Чужой девки мне не надо, — буркнул я, гордо поднимая голову, хотя отказался от Жозефины не из-за собственной брезгливости, а из-за того, что эта девушка любила без умолку болтать и теребить меня по поводу и без.       — Франциска и Кристина устраивают вечер вдвоём. Две по цене одной, — сладостно зазвенел её голос, как мелкий церковный колокольчик.       Я остановился посреди лестницы и, чуть подумав, продолжил путь.       — Нет, двоих не надо.       — У меня есть новая девочка, — заговорщически шепнула мне на ухо Рейна.       — Да, — почти не раздумывая сказал я. — Да, беру: хочу чего-нибудь новенького.       — О, тебе у нас скучно, Дамиан? — она очень наигранно обиделась, скрещивая большие руки на заплывшей жиром груди.       — Показывай уже.       Рейна повела меня по лестнице на самый последний этаж, в её кабинет. Я знал дорогу наизусть, но всё равно шёл, как в первый раз. Вне главного зала и там, где никто не ходил, всё было серым и тёмным, без окон, мебели и даже гибискусов, и только на стенах висели картины красивых голых женщин. У одной даже ноги были раздвинуты широко, так что мне пришлось немного задержаться, чтобы рассмотреть повнимательнее художественный замысел.       — Только осторожнее, — вдруг зазвенел голос Рейны, — она немного… странная. Ещё никак не привыкнет.       — А сколько она уже проработала?       — У неё ещё не было клиентов.       Я остановился и уставился на женщину с недоверием.       — О нет, Рейна, только не говори мне, что она ни черта не умеет.       — Хорошо, мне придётся молчать, — невозмутимо сказала она и потянулась было к ручке двери, но я вовремя схватил её крупную руку.       — Пожалуйста, скажи, что она хоть «порченая».       — Дамиан, ты же знаешь, что я не могу слишком много молчать. А ты вынуждаешь меня! — Рейна совершенно невинно развела руками, как будто не она предложила мне этот новый живой товар.       — Скажи уже нормально!       — Она совершенно целомудренна! — неожиданно восторженно воскликнула женщина.       — Тогда что она здесь делает?       — Мальчик мой, я похожа на человека, который ведёт житие девочек из моего Дома? Спроси у неё сам… Если купишь её на ночь, конечно, — Рейна расплылась в приятной улыбке и усмехнулась.       Я фыркнул и быстро открыл дверь в кабинет управляющей Домом Желаний. На стуле сидела девушка, молодая, белолицая, худенькая, приемлемого для меня роста и в целом ничего ужасного или прекрасного из себя не представлявшая. Она несколько раз испуганно моргнула, глядя на меня, как на крупного змеелиска, который бы с радостью плюнул в Рейну кислотой за ещё не порченый товар. Готов спорить, я был бы самым красивым среди них.       — Это Инес, — женщина нежно улыбнулась, рукой указывая на это белое пятно, у которого даже имя было. — Инес, это Дамиан.       Я тихонько рассмеялся, и большие жёлтые глаза девушки широко распахнулись. Она вскочила на ноги, белое платьице шелохнулось как-то слишком яростно.       — Вы! — она зло посмотрела на меня и оба глаза её вспыхнули ярким жгучим пламенем.       — Тише-тише, девочка моя, — улыбнулась ей Рейна, и девушка успокоилась немного.       — Я покупаю её, — губы мои скривились, и показался хищный оскал.       — Хорошо! Сначала деньги.       Я бросил небрежно на стол припасённый мешочек. В Доме Желаний всегда так было: сначала платишь за вход, потом за всё остальное. Я схватил за руку моё драгоценное белое пятно и потянул прочь из кабинета управительницы. Она шла нехотя, но не сопротивлялась, а я продолжал её тащить через весь Дом к моей любимой комнате: я договорился с Рейной, чтобы там никогда никого не было.       Только мы дошли до комнаты, я быстро затолкал девицу внутрь и жадно поцеловал её шею, руки мои касались её ровной спины. Я попытался бросить её на кровать, желая поскорее расправиться со всем этим, но белое пятно не позволило сделать этого. Она глядела на меня чрезмерно возвышенно и казалась даже более гордой, чем я сам.       — Ты что себе позволяешь, девка?       — Моё имя Инес, — её жёлтые глаза загорелись, — а не девка.       Мой издевательский смех не произвёл на неё никакого впечатления.       — И-и-инес, — протянул я, жадно глядя на неё, и легонько коснулся пальцами её подбородка. — Ты же знаешь, кто я, да? Знаешь, что я могу сделать с тобой за такую дерзость?       — Лучше бы не знала.       Я усмехнулся и отошёл к круглому столику, залитому светом красных фонарей. На нём стояла бутылка с вином. Налив себе бокал, я сел напротив моего белого пятна и уставился на него.       — У тебя ко мне претензии, Инес? — сказал я с издёвкой в голосе и начал медленно вращать вино в бокале.       — Только у глупца не будет претензий к Вам.       — Что я тебе сделал?       — Мне — ничего. А голодные люди тонут в грязи, пока их жрут такие же голодные крысы. А Вы ничего не делаете, чтобы им помочь.       Эта наивная глупость меня рассмешила. Я наблюдал с интересом за этой девицей, но она не дрогнула и не постыдилась, как я хотел. Она вообще, казалось, стала выглядеть ещё более гордо.       — И что с того? — немного успокоившись, спросил я. — Милая моя Инес, чего ты ожидаешь от меня? Что я снизойду, принесу им, не знаю, зерна, хлеба? Что я должен сделать с твоей претензией?       — В самом деле, чего я ожидала от такого человека, как Вы? — я ухмыльнулся и чуть приподнял бровь, требуя продолжить мысль. — Самовлюблённого и жестокого кретина.       — О, погоди-ка, а кто ты у нас тогда? Строишь из себя такую честную, но посмотри, Инес, куда тебя это завело! Ко мне, Инес. Как же ты тут оказалась, благородный мой цветочек?       — Не Ваше дело, — её ровная горделивая осанка начинала меня нервировать; это белое пятно меня вообще раздражало, так что я уже подумывал о том, чтобы вернуться к Марите немного раньше положенного: пускай порадуется. — В отличие от Вас, я предпочту пожертвовать собственными благами во имя чужого счастья.       — Это моя проблема, Инес?       — Да, Ваша, — она помолчала пару секунд, затем жёлтые глаза её вспыхнули. — Вас вообще ничего не исправит. Таким и будете всю жизнь.       Я вглядывался в смутно проявившиеся в красном освещении черты лица этого белого пятна и думал, смеяться мне над сказанным или выгнать наглую девицу из Дома Желаний, а потом и из города. Но всё же решил дать ей один шанс, будто соглашаясь признать себя глупцом, который повёлся на милое личико.       — Подойди, — повелительно сказал я, и она медленно, с опаской, но всё ещё гордо приблизилась ко мне. — Встань на колени и дай руки, — она сделала, как я сказал, и мои пальцы коснулись её подбородка, поднимая голову и заставляя смотреть мне в лицо. — А теперь слушай меня внимательно, Инес. Ты уже не на городских улицах, откуда ты, видимо, пришла сюда, а в Доме Желаний. В моём Доме моих Желаний. Ещё одна мелкая дерзость, и я сделаю с тобой кое-что очень нехорошее. Ты меня поняла?       Она молчала. Она не шевелилась. Она вообще, казалось, не хотела никак давать мне понять, что услышала всё и поняла.       Я чувствовал, что она начала меня раздражать особенно сильно. Мои руки вцепились ей в волосы, и я поднёс её лицо совсем близко к моему. В жёлтых глазах пылала истинная неприязнь.       — Поняла, нет?       Девица нахмурилась и со всей силы ударила меня слабой ладошкой по щеке. Я, усмехнувшись нервно, встал и поволок её за волосы на улицу, уже зная, что собираюсь сделать. Она очень слабо сопротивлялась: ей попросту не хватало сил. Посетители, распутные девицы, Рейна — все смотрели на нас с небольшим страхом в шальных глазах. Но, я знал, они давно уже привыкли к таким неприятностям.       Я вышел с этим белым пятном на улицу и бросил девицу в каналы, затем спрыгнул вслед за ней: высота была небольшой. Змеелиск заскулил, вновь прячась за своего хозяина. Я наступил на грудь девушке, не позволяя ей подниматься со дна грязных каналов. Она поначалу пыталась вырваться, но сил у неё не было: сказался голод, думаю. Спустя несколько минут я наконец вылез из грязной воды, мокрые сапоги неприятно хлюпали, когда я шёл к готовому наброситься на меня громиле и его двухвостому карликовому выродку. Я сунул небрежно несколько монет в грудь Серхио, и тот подхватил их, как только я убрал руку. Деньги всё и всегда решали, всё можно было купить: власть, прощение, женщин, святость. Всё, что угодно. И я никогда не сомневался в этом. Сплюнул и пошёл прочь.       Спустя некоторое время я стоял на пороге знакомого дома и стучал кулаком по двери. Она открылась, и серые глазки засверкали при виде меня. Марита бросилась мне на шею и горячо поцеловала.       — Дамиан, я думала, ты не вернёшься! — её визгливый голос всегда мне не нравился, но возвращаться к Марите я любил во многом потому, что она очень мило извинялась. — Прости, прости меня, пожалуйста! Я так виновата перед тобой! Миленький мой, родной, — она покрывала моё лицо поцелуями, так что я даже поморщился и поспешил отстраниться от неё. — Пойдём, у меня для тебя кое-что есть.       Я последовал за Маритой, хотя прекрасно знал, что завтра или, в лучшем случае, послезавтра мы снова поссоримся и я снова пойду в Дом Желаний, чтобы среди грязи, благовоний и опиума снова забыть Мариту.