***
— Ваша задача уничтожить всех. Не жалейте никого. Это война. Мы уничтожим их. Все ради… — зевок, фиолетовая макушка немного запрокинулась, дальше парень уже не слушал. Смысла не было. И так все ясно. Дезертирство — смерть. Неподчинение приказам — смерть. Спор с командующим — смерть. А «благие» цели, покрывающие ужасные вещи, кучу смертей и уничтожение целых государств, его никогда не вдохновляли, да и чему тут вдохновляться. Оправдания войны нет и не может быть. Не будь у него цели и сам бы пристрелялся, только бы не быть частью всего этого, но… Он не мог умереть, а раз сбежать не вышло, придется прорываться другим путем. Тяжелый вздох. Цель. Парень закрыл глаза и мысленно нарисовал знакомый образ, слегка мутный, но все такой же милый, счастливый и родной. Она улыбалась. Она будет улыбаться. Он сделает для этого все, он уже сделал для этого все, он защитил ее. Ее тут нет, она в безопасности. Он даже билет ей купил, рискуя быть раскрытым и, как итог, мертвым. Но не раскрыли, а она уже далеко. Все подхватили бодрый крик. Кажется, вступительная речь закончилась. Карие глаза вновь открылись и холодно осмотрели всех. Строй двинулся. Пора.***
Девушка вздрогнула и открыла глаза, тут же сжавшись от боли, и, свернувшись в клубочек, отползла глубже в пещеру. Холодно, больно, все тело ломит, а голова невыносимо раскалывается и кружится. Ощущение будто вот вот стошнит. Девушка огляделась и запоздало вздрогнула, поняв, что в этой пещере мог находится зверь и так уверенно ползти сюда, а потом терять сознание не стоило. Более того, кажется, тут недавно и был зверь, всмотревшись в буру шерсть, сделала вывод рыжеволосая. Значит берлога. Наверное, медведя разбудил взрыв поезда, крики, стрельба и прочее. Девушка повела плечами, вспоминая весь этот ужас. Что вообще произошло? Кто на них напал? Почему? Что случилось? Почему ее просили бежать? Если он знал все это, то… Может… Девушка сглотнула. Война. Нет! Не может быть! Нету причин! Нету… Новый взрыв. Дрожь прошла по всему телу. Быстрые движения. Девушка забилась в угол пещеры. Новый выстрел. Из глаз против воли покатились слезы. За что? Почему? Зачем? Предсмертный крик и взрыв. За что? Она давно не позволяла себя рыдать, давно перестала впадать в истерики, давно стала сильной, давно изменилась, но сейчас… Сейчас она больше не могла держаться. Все. Тихие всхлипы и вздрагивающая спина. Почему? Почему все сложилось именно так? Она просто хотела узнать как он, просто сменила билет и поехала к нему, просто… Почему?***
Все происходило будто не в реальности. Вот они взорвали поезд, вот первые крики, смерти, первый дезертир, простреленный командиром на месте, первый убитый человек, первая молящая о пощаде мать, закрывающая ребенка собой. Парень не понимал ничего, он действовал будто на автомате, будто в иллюзии. Руки медленно покрывались чужой кровью, как минимум морально, физически на него не упало еще ни капли. Но он этого не понимал, не осознавал. Цель. Ему надо выжить, надо вернуться к ней, надо выдержать, только она и заставляла его двигаться вперед, беспощадно сея хаос. Вот уже вся какофония криков замолкла, только изредка, вскрик тут же перекрываемый выстрелом. — Эй, ты, ты и ты идите, осмотрите лес, туда могли еще сбежать, подлецы! — рыкнули сбоку. Фиолетововолосый ничего не ответил, просто медленно пошел по хрустящему красному снегу. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Сбоку послышалось странное шуршание. Кареглазый оглянулся и медленно приблизился к источнику. Камни и дыра. Новый всхлип. Такой знакомый… В душе что-то закололо. Знакомо. Послышался хруст снега. — Тш, — сам не понял, как сказал парень, голос в пещере замолк. К парню быстро приблизился хмурящийся мужчина. — Никого не видел? — еще сильнее хмурясь спросил тот. В ответ отрицательное покачивание головы. И тут из недр пещеры послышался всхлип. Хмурый мужчина удивленно глянул в ту сторону, а потом на фиолетововолосого. Парень только повел плечами, делая не менее удивленное лицо, в душе проклиная человека внутри, который не смог немного помолчать. Что теперь делать, он совершенно не понимал, хотя… Зачем ему вообще что-то делать… Просто уйдет и все. — А там кто? — точно это выход. — Не знаю, иди, проверь, — мотнул головой парень и развернулся, уже собираясь уйти. Это уже не его проблемы. Он пытался. А его эгоистично закрытая душа не была готова жертвовать всем ради этого несчастного человека. Да, потом будет больно, да потом он себя возненавидит, да… Но пока… Он должен выжить. Быстрые шаги от пещеры. Почему-то слышать очередной крик и выстрел, не хотелось, не этот не сейчас. Ходьба от пещеры замедлилась. Парень остановился. Он точно все делает правильно? Нет. Но точно ли потом он сможет с этим жить? Даже если все это ради цели… Почему он не протестовал, почему… Сзади раздался вскрик. Нет. Это неправильно. За такое она его не простит, как и он сам себя. Разворот и бег обратно. Он может спасти хоть этого человека, хоть одного. Это не закроет то, что он натворил за эти тридцать минут, но… Влетая в пещеру и чуть ли кувырком не падая вниз, парень только и успел закончить мысль и так же мысленно матернувшись, застыть, осматриваясь. Опоздал? Поздно? Не… И тут он заметил корчащееся на земле тело «товарища», которому кто-то очень метко зарядил по достоинству. Этот кто-то сейчас тяжело дыша стоял в углу, невидимый обзору, но, вроде, эта девушка, сильно она его. — Ты так и будешь смотреть?! — рыкнул «товарищ», — Помочь не хочешь?! Пристрели эту дрянь! — парень совладал с удивлением и задавил насмешку. — Как скажешь, — резкое движение и выстрел. Мужчина на полу вздрогнул, замер и опал. — Дрянь пристрелена. — хмыкнул фиолетововолосый. — Миледи, вы в порядке? Девушка в углу замолкла, все еще неверяще смотря на человека перед собой. Не может быть. Это галлюцинация. Этого не может быть, ее похоже все же убили. В отличии от парня, он его видела. Видела… И знала… Знала… И… — Не может быть, — тихий, сорванный истерикой голос едва разрезал тишину, — кареглазый нахмурился. Голос… Знакомый… Нет! Это просто кажется! Кажется! Парень резко двинулся в сторону сжавшейся фигуры, но та, отшатнувшись от резкого движения, не удержала равновесия и упала. Сдавленный скулеж и прижатая к себе нога. Кареглазый, не думая, подскочил к ней. Знакомые черты были проигнорированы, сейчас его волновала только травма девушки. Осмотрел. Перелом, как это хрупкое существо вообще смогло до сюда дойти, дать отпор солдату, да еще и устоять, стало для кареглазого загадкой, которую в шутливой форме, скрывая за ней боль и волнения, он хотел спросить у девушки, но стоило ему поднять голову и столкнуться с зеленеватыми, неверящими глазами, как он сам застыл с открытым ртом. Все шпильки и мысли моментально улетучились. Голова опустела. Она… Что… — Что ты тут делаешь?! — вскрикнул парень отшатываясь от знакомой. Его пробил озноб. А если бы он не вернулся, а если бы… Следующая секунда и рыжеволосая оказалась в крепких объятьях, вздрагивающего парня. Руки дрожали. Что он натворил… Все то забвение схлынуло в раз. Он… Он… Как он мог… Чувствуя состояние любимого, девушка молча провела рукой по фиолетовой шевелюре. Нога оказалась в весьма неудобном положение, но это можно потерпеть, а потом… Рыжеволосая все еще ничего не понимала, но… Стало спокойней и теплее. Вот бы этот сон был вечным, а это объятье никогда не прекращалось. — Милый, это правда ты? — неуверенно спросила девушка. Руки сжали ее сильнее, отвечая, — Что случилось, почему? — а теперь хватка слегка ослабла. Выдох. — Почему ты не уехала, я же просил, — надрывно прошептал парень. Отвечать на вопросы любимой не хотелось, а особенно признаваться в том, что он натворил. — А почему ты пропал на месяц, а потом появился и, написав всего одну фразу, купил билет в противоположную от себя сторону?! — возмутилась зеленоглазая. Парень прикрыл глаза. Все было ужасно, но этот голос… Такой приятный, такой родной. Успокаивал. — Война, дорогая, началась война, — тихо ответил он, — И мы, хех, по разные ограды, — девушка вздрогнула, кареглазый почувствовав это сжал ее сильнее, боясь, что та сбежит, уйдет, утечет сквозь пальцы. — Поэтому я и хотел тебя отправить подальше, а объяснить ничего не успел, меня бы убили, узнай, что я общаюсь и помогаю врагу, прости, родная, прости, я так виноват, я такое натворил, я… — всхлип, он не хотел показывать слабость, но держаться уже не мог. Она понимающе отвечает на объятья, гладит, ничего больше не спрашивает, ждет. Она понимает. Только она. — Я так хотел тебя спасти. Так хотел снова увидеть, что… — Не говори, я поняла, — тихий ответ и новые объятья.***
Метель началась, но для одинокой фигуры бредущей против стихии, это было только плюсом, так их не найдут, кау минимум не так быстро. Парень уверенно шел вперед, изредка поправляя капюшон и тело на спине. Куда они идут? Не важно. Они сами не знают. Главное подальше отсюда, главное к помощи и не важно чьей. Оба понимали, что любая встреча может стать роковой, оба вздрагивали от каждого звука, от каждого хруста. Сколько они уже идут? Много. Куда? Они не знают. Вперед. Только вперед. Потом они со всем разберутся, потом допросят друг друга и узнают все, потом, а пока главное идти. Сбоку раздался выстрел. Парень застыл. Нет! Нет! Только не они! Нет! Обратно идти? А смысл, они и там. И кто это они? Это свои или чужие? А есть ли разница? В такой пурге они, не разбираясь, пристрелят и его и дрожащую на спине девушку. Что же делать? Новый выстрел. Резкое движение и вот беглецы сидят за деревом, один переводит взгляд и вслушивается, вторая старается не так громко щелкать зубами. Нога невыносимо болит. Все тело ломит. Ее лихорадит и одновременно жутко холодно. Хорошо хоть парень еще не заметил. Хорошо… Новый выстрел уже ближе. Кареглазый хмурится. Что делать? Крик. Знакомые мольбы о спасении. Можно попробовать сбежать, пока стреляют этих несчастных. Быстрый взгляд на тяжело дышащую девушку и душу пронзила боль. Он заметил. Все. Уже давно. Ей нужна помощь. И чем скорее тем лучше. Значит придется рисковать. Быстро подхватив на руки лихорадившую девушку, парень вскакивает на ноги и, закрыв глаза, вслушивается. Новый крик и стрельба. Пора. Фигура срывается с места и мчится сквозь буран вперед. Быстрее. Быстрее. Мысленно вопит он. Главное успеть. Пробежать. Не столкнуться. Не упасть. Не… Кареглазый тормозит и прислоняться к дереву, переводя дыхание. Смог? Сбежал? Успел? Выстрелов не слышно. Он вновь аккуратно опускает на снег девушку, поправляет слипшиеся от засохшей крови волосы и крепко обнимает, она молча и устало отвечает. — Милая, ты как? — в ответ кивок. Сейчас ей трудно даже говорить, — Я тебя люблю, солнышко, мы выберемся, — вновь кивок. Парень убедившись, что со спутницей все плохо, но та, вроде, в сознании и еще понимает его, аккуратно выглядывает из-за дерева. Вроде никого. Отлично. Сбоку что-то блеснуло. Раздался выстрел. И парень молча упал. Просто упал. Девушка непонимающе посмотрела на любимого. Что такое? Почему он… Снег медленно покрывался кровью, а обычно задорный взгляд был стеклянным, в голове зияла дыра от пули. Попали. Девушка подползла к трупу. Неверяще дотронулась до фиолетовой макушки. Как… Что… Он же только пару секунд назад сказал, что любит ее, что они выживут, что все будет хорошо, а она даже не ответила… Она должна была ответить, она должна была остановить, она… Он… Крик перебил завывания метели. Пронзительный, душераздирающий крик, переходящий в хрип. Девушка подтянула к себе мертвое тело любимого, крепко сжимая и продолжая кричать, а потом рыдать. — Нет! Нет! Пожалуйста! Нет! Вернись! Нет! Нет! — начала повторять девушка, покачиваясь в обнимку с мертвой любовью. — Нет! Почему… Почему… Почему именно тебя! Лучше бы… Выстрел. Девушка замолкла. Клокот крови в горле. Неверящее прикосновение к груди, и распускающаяся роза смерти. Бах. Второе тело медленно опускается подле первого. Рыжеволосая невидяще шарит рукой по мокрому от крови снегу, тихо пытаясь кого-то позвать. Рука упирается в другую, безвольно лежащую. «Нашла» — одними губами шепчет девушка и улыбается, крепко сжимая чужую руку. Секунда и хватка становится слабее, а потом и вовсе расслабляется, как и все тело. А улыбка все еще остается на застывшем холодном лице, засыпанном снегом. Буря продолжает бушевать, медленно пожирая в себе тела погибших. Кто из них кто, уже никому и никогда не узнать. Где и как умер каждый. Их больше не найдут. Их больше не побеспокоят. Им больше не навредят. Метель бережно укрыла всех страдальцев, даруя им покой. Вечный. Войне никогда нет оправдания, а ее жертвам спасения. Война — это не красивые картинки в буклетах. Это кровь. Это смерть. Это страдания. Это разрушенные семья. Это… Это страх. Никто не должен забывать это.