Больше никогда

К книге «Первый эйдос» Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Мир разлетается в безумный калейдоскоп осколков, все предметы видны фрагментарно. Мельчайшими и постоянно дробящимися деталями, которые невозможно забыть. Конечно, всё это - лишь жалкий заменитель полётов, но всё же очень радостный. И таким можно поделиться с каждым жаждущим счастья и света. Главное - остаться ребёнком. Не инфантилом, который не понимает смысл окружающего мира и грузит всех своими проблемами, а радостным и способным испытывать счастье. Взрослым для счастья необходимы дорогие шмотки, кучи денег в банках, горы золота в сейфах. Ребёнок же может радоваться единому мгновению, единой пушинке, севшей на нос. Даже после укуса мавки - низшего существа, отравляющего и кровь, и жизнь, - у Дафны сохранилась способность испытывать настоящее счастье. Не тот дорогой заменитель, который придумали себе вечно спешащие куда-то люди, а настоящее. Любое мгновение без мучений и кошмаров казалось теперь невероятным и чудесным. Однако всё не так безоблачно. Даже если иногда в просветы между тучами показывается солнце, то это слишком кратковременно. И снова через пару секунд наползут тьма и беспросветность реальности. Из мешковины появятся флейты, на шее у Мефа – дарх. Признаться, Дафну чуть окончательно не добило убийство Ареем златокрылых. Не то чтобы она питала какие-то особенные иллюзии, но всё равно это было маленьким крахом надежд. Бывшая хранительница наивно полагала, что именно Арей поможет вернуть ей дар. Причём не темный, а светлый. С какой такой радости образовались такие больные фантазии и какое-то болезненное притяжение к барону мрака? Просто изначально ощущались симпатии не только со стороны Мефа, но и остальных обитателей резиденции мрака. Но во-первых, крылья она надела всё же Мефу, пусть это и была жизненная необходимость. Во-вторых, Дафна - хранитель Мефа. И в-третьих, можно представить себе некую лестницу во мрак. На верхней ступени стоит у нас Мошкин. Там только дружеские симпатии и взаимопомощь по мере возможности. Далее Меф. Его-то, собственно, и надо спасать. Ещё глубже - Чимоданов. И на самой нижней ступени стоит Арей. Если раньше Дафна стояла на ровной площадке и помогала подниматься по лестнице, то укус мавки стал своеобразным пинком. Благодаря «пинку» Дафна пролетела множество ступеней, падая всё ниже и ниже, и в результате оказалась где-то между Чимодановым и Ареем. Теперь ей слишком далеко до Мефа, хотя он и спускается по лестнице благодаря дарху, цепляться же за Чимоданова как-то нецелесообразно, остаётся Арей. И, хотя остатки светлой сущности продолжают настаивать на том, что Арей – мрак и убийца, тело и разум аккуратно тянутся к нему. Остаётся только верить, что раньше, чем она спустится к Арею, появится светлый ангелочек и заберёт её в Эдем. Арей стоял у окна. Сквозь огромное количество преград видел мысли. Оставалось только удивляться, какую огромную и многоэтажную иерархию выстроила себе светлая. Намеренно окружила себя выдуманным миром с реальными персонажами и теперь мучается. Слишком много себе напридумывала. По ночам то кричит, то стонет. Её комната на втором этаже прямо над кабинетом барона мрака. Остаётся только предполагать, что такое ей снится, что повергает её по ночам в такое сладострастие. Можно сдёрнуть её с небес на землю, а можно сразу – прямо в Ад. Благо, средства есть. Но нужно ли? Собственная сентиментальность нашёптывает о жалости к светлой, напоминает моменты из собственного бытия в Эдеме, о всей мучительности падения вниз. А мрак вокруг продолжает говорить об прививке от добра. Выслушав доводы обеих сторон разума стража мрака, можно стать шизофреником, а можно принять какую-либо сторону. И Арей принимает первую. Наилучший выход из ситуации – оградить светлую от всех контактов с собой, поспособствовать скорейшему возвращению в Эдем. Иначе однажды тонкий поводок связи Дафны со светом может оборваться, и тогда она полетит вниз. Сначала по лестнице, разделяющей её комнату и кабинет Арея, а потом… А потом через канцелярию горбунка в тронный зал за дархом. К книге «Ожерелье дриады» - Услуга за услугу. - Дафна недоумевающее смотрела на Арея. Какая такая услуга? Когда? А главное, снова появлялись жалость к Арею и сочувствие. Такое уже было. Дежавю. А главное, снова опасность и снова мрак в крови. В прошлый раз из-за укуса мавки. Теперь из-за меча Мефа. - О чем вы? - О том, что я оказывал непосредственную помощь при выковыривании тебя с Дмитровки. Без волшебного пинка твой хранитель плохо чухался и мало думал о спасении души подопечной. Теперь мне необходимо твоё содействие в одном вопросе. – Казалось бы, вот он – затравленный мраком Арей, скрывающийся в метро. Да ещё и с дочерью. А тут такие неожиданные требовательные нотки в голосе. Да и новоявленные факты тоже несколько шокируют. Но всё равно нельзя соглашаться, не узнав суть проблемы. Поэтому приходится говорить стерильным медицинским голосом: - Я вас слушаю, – подчёркнуто холодно. Словно её нисколько не задели навеянные воспоминания. Не заставили мысленно покраснеть сны. И, конечно, возникшие душевные терзания светлой не были оставлены без внимания. Арей определённо о чём-то догадывался. И при всём своём благородстве собирался использовать эти сведения против неё. Если понадобится. - На днях будут транспортировать эйдосы. По моим сведениям, среди них будет эйдос моей жены. – Голос Арея несколько изменился. – Мне нужна подстраховка. Ты со своей бронебойной дудочкой вполне подходишь... - Значит, вы хотите, чтобы я… - По метро прокатывается внезапный порыв холодного ветра. - Не перебивай, – как всегда негромко, но угрожающе. Бывший бог войны не терпит неуважения к своей персоне. – Кроме подстраховки, от тебя требуется отнести её эйдос в Эдем. Со своей стороны обещаю полную неприкосновенность и защиту. По крайней мере, на время боя. Что ответить? А разве за этим стоит вопрос? Сражаться стоит даже ради одной души. Нечасто барон мрака предлагает отправить душу не к себе в дарх, а в Эдем. Какие для этого причины? Думается, что его жена достаточно страдала при жизни, так пусть хоть после смерти ей будет спокойно. - Да, я согласна. К книге «Ожерелье дриады». Встреча была назначена на 20:30 возле метро. Из-за этого Дафне пришлось телепортировать. А кроме того, врать. Хотя что уж теперь беспокоиться за перья, когда тьма бушует в крови? К тому же обещания надо выполнять. На улицах, как ни странно, было безлюдно. В темноте вечера начинали мерцать фонари. Изредка на крышах мелькали хитрые рожи коммисионеров: пластилиновые гадики раскладывали кошмары младенцам. Думаете, это не выгодно? Это, конечно, зря вы так. Если ребёнку снится плохой сон - он не спит. Если ребёнок хочет спать, но не может - он плачет. Если плачет ребёнок – мать не может уснуть. Вы даже себе представить не можете, сколько молодых мамочек готовы душу продать, лишь бы ребёнок заткнулся. В переходе темно и тихо. Подозрительно тихо для такого города, как Москва. Ни одного прохожего, даже бродячих собак нет. Обычно они крутятся в подземках, поджидая какую-нибудь скудную добычу, появляющуюся на горизонте ступеней. Зачастую это зазевавшиеся граждане, уставшие на работе, или дети, мечтающие о чём-то своём, далёком от мира сего. Точно в момент окончания внутреннего монолога Дафну весьма грубо схватили за руку и затащили в сомнительного вида тесное помещение. При благонадёжной попытке заорать закрыли рот ладонью. Где-то с третьей попытки вырваться и смыться куда подальше до Дафны дошло, что это и есть Арей. На попытку заговорить Арей только закатил глаза, тем не менее продолжая наблюдать за противоположной стеной в разрезы на металлической двери. Материализованный меч прислонён к обшарпанной стене с похабными надписями. К слову сказать, тем удивительны были надписи, что они были написаны в трансформаторной будке. Каким образом туда проник сам писатель, как туда должны были попасть читатели – неизвестно. А ещё интересно, как автор надписей ушёл. По идее, его должно было убить током, но тел в каморке, кроме их собственных, не наблюдалось. Мистика… А ещё фантастично то, что обо всём этом думала Дафна. Это были её собственные мысли, такие вот мелочные и незначительные. Протекающие точно в описанных выражениях. Наконец после всех этих размышлений Дафна додумалась взглянуть на противоположную стену истинным зрением. Там обнаружился круг для прямой телепортации в Тартар. А в переход уже спускались две мрачные личности. Совсем мало для охраны такого важного мероприятия, как транспортировка эйдосов. Оба стража – долговязые и худые, лица иссушены тартарианским ветром. Причём лица абсолютно одинаковые. Дафну тронули за плечо и указали на стража, который был чуть дальше от круга. Пока Дафна доставала флейту и начинала играть маголодию, другой страж уже жил раздельной жизнью с головой. Просто молниеносное убийство. Хотя радоваться, пожалуй, не стоило. Из мерцающего круга посреди перехода уже показалось пятеро стражей. Обычные канцеляристы, заждавшиеся поставщиков. Зато вполне способные на подлость. Хотя все тёмные способны на подлость. Пока Дафна расправлялась с первым стражем ввинчивающей маголодией, Арея уже окружили. Не сказать и не обидеть, но даже если четырёх стражей он убьёт мгновенно, то пятый всё равно успеет нанести удар. В настоящий момент так называемый пятый уже занёс меч. Осталось… А ничего не осталось. Пустота и ясность. Сквозь вакуум проступают искорки мыслей. И ноты. Единственным звуком можно размазать нападающих по стенке, и остаётся только надеяться, что Арей в этот момент обернётся и поймёт. Остаётся только прошептать: «Вы выдержите». К книге «Ожерелье дриады» - Совсем народ обнаглел, средь бела дня уже бухие. Если раньше бабульки сидели только на лавочках у подъездов, то теперь они обретались уже в центре города, ворчливо подкарауливая не только зазевавшихся пьянчужек, но и вполне благонадёжных граждан. Хотя назвать Арея благонадёжным - дохлое дело. Впрочем, как и пьяным. Да и с достоверностью «белого дня» можно было поспорить, ибо был уже поздний вечер. В общем, бабулька оказалась не сколько ворчливой, сколько склонной к вранью и гиперболизации. Арей с трудом двигался. Алая ткань камзола на левом плече была разодрана, из просвета вместо крови выглядывала свежая повязка. Рядом шла Дафна, подпирая Арея плечом, так как тот кренился на правую сторону. Там у него висела жутковатая холщовая сума, непрерывно шевелящаяся. Там вели бессмысленную борьбу за жизнь поверженные дархи. Их не стали разрезать и просматривать на месте, чтобы не потерять ни одной драгоценной песчинки вечности. Кроме того, там лежало около тридцати контейнеров из-под плёнки, наполненных эйдосами. Мрак ведь не изменяет своим привычкам, хотя изменить начальника Русского отдела мрака – вполне в его стиле. Настал поздний вечер. На улицах зажглись фонари и вокруг них уже собирались бабочки и ночная мошкара. По дороге изредка проезжали автомобили, сверкая поворотниками и фарами. Но тишина в городе так и не наступила. Москва ворочалась в сумерках, сигналила припозднившимися автомобилями и подпевала музыкой из кафе и элитных ресторанов. Изредка в этой какофонии можно было различить колокольный звон, неизвестно как затесавшийся сюда. Они направлялись к центру города, в одно из заброшенных зданий, также вечно затянутых строительной сеткой, как и Большая Дмитровка 13 когда-то. Посредине стены располагалась старая резная дверь, неизвестно как схоронившаяся от загребущих ручек охотников за стариной. Ступени к ней были истёрты в крошку, на них произрастала трава и кое-где лишайники. Адрес указал Арей, сейчас с трудом поднимающийся по ступеням. Весь путь от подземки до дома он отмахивался от помощи Дафны, припоминая недавний «помогающий» манёвр, во время которого его чуть не размазало по стеночке тонким слоем. Также Арей от души язвил над попытками заштопать его «дудочкой», по обыкновению предлагая братскую помощь Лигулу в целях лечения сколиоза. Оказавшись внутри антикварного дома, Арей, ковыляя, нашёл старую газету и, расстелив на бетонном полу, когда-то вымощенном паркетом, высвободил эйдосы из дархов и круглых пластмассовых коробочек. Частицы вечности голубоватыми звёздочками засветились в темноте комнаты. С противоположной стороны газеты на бетонный пол села Дафна, расслабленно вытянув ноги в смешных кедах с разноцветными черепушками, и попыталась дотянуться до носочков ладонями. Арей наблюдал, с какой грацией, пусть и неосознанной, девчонка проделывает это. Пожалуй, ей стоило бы быть осторожнее в темной комнате рядом со стражем мрака. Но, несмотря на внешнюю расслабленность, Дафна прекрасно ориентировалась в ситуации. Сразу же, со свойственной стражам света прямолинейностью, последовал вопрос: - Сколько мне причитается? Арей только ухмыльнулся и насмешливо вскинул бровь. - А на что ты рассчитываешь? - На одну третью. Наверное. – Дафна смутилась. Она ожидала, что цену придётся называть не ей. Арей беззвучно рассмеялся, в глазах зажглись синие бесовские искорки и какое-то понятное только стражам мрака чувство жажды. Жажды эйдосов, мельчайших песчинок, дарующих вечность и власть. Не поздоровится тому, кто станет на пути между стражем мрака и его добычей. - Нет. На немного детском лице Дафны появляется строгое выражение: светлые брови нахмурены, губы сжаты в тонкую полоску, глаза приобретают оттенок предгрозового неба. Стальные нотки в голосе звучат несколько самоуверенно и даже как-то не слишком по-светлому, нагло. - Им там будет плохо. Такая упёртость. Но вообще остаётся навязчивое ощущение битвы между слоном и моськой. Понимая тщетность убеждения, Дафна решила, видимо, спасти сколько может эйдосов и просто убежать. И если Арей такой жмот (к слову, не только по мнению Дафны, но и по одному из авторитетных заявлений Варвары), то пусть сам разбирается с эйдосом своей жены. Ладони бессильно загребают голубой песок, хотя запястья уже стиснуты железной хваткой барона мрака. Начинается безумное танго. *** - Отпустите. – Откуда у светлого стража такое змеиное шипение в голосе? Наверное, его издаёт и усиливает та змея, что сейчас медленно циркулирует по крови. Арей в ярости. Какой же это свет? Подло пытающийся урвать добычу. Глаза застилает пелена. Светлая (скорее уж бывшая светлая) изворачивается в цепких руках стража мрака. Взгляд падает на ладонь с прилипшими частичками вечности. Одновременно. Каждый видит то, что хочет видеть, но мрак притягивает мрак. На тонкой бледной коже виден шрам, магнитом притягивающий Арея. Тонкий рукав рубашки с треском разрывается, перламутровые пуговицы на манжетах разлетаются в разные стороны, сияя и переливаясь в голубоватом блеске эйдосов. Взгляд скользит по венам, по бледной руке с тонкими запястьями. Испорченный свет. Всё такой же совершенный, но уже греховный и всё такой же притягательный. Чувства обострены и разбережены. Пусть весь мир катится в Тартар. Истинно только то, что здесь и сейчас. И ничего более. Таким был мир для стража мрака. Страх. Боль. Загнана в угол. Спасения нет. В жизни нет момента опаснее. Увидеть дарх стража открытым – это словно попасть в клетку голодного льва. Страж - даже настроенный дружелюбно - может зарубить вас только потому, что вы вошли к нему в момент, когда он прячет в дарх очередной эйдос или, точно Скупой Рыцарь, обозревает свои сокровища. Для неё, пусть в этих эйдосах есть её доля, всё может обернуться гораздо хуже. Но проклятая змея добирается до разума и соблазнительно шепчет о непротивлении злу, о том, что не произойдёт катастрофы, если к её личному мраку прибавится ещё чуть-чуть, ещё капля. Но хрупкая чаша весов может покачнуться от этой капли и ухнуть в бездну. Изумрудная змея противостоит, шепчет о воспоминаниях и снах. Будь прокляты эти сны, посланные мраком много лет назад в предрассветный час и до сих пор не забытые. Пусть катится всё в Тартар. К книге «Огненные врата» «Здравствуй, светлая. Я не был уверен, захочешь ли ты прикоснуться к книге мрака, уже виденной тобой у Мефа, но всё же написал тебе небольшое послание. Несмотря на то, что в этом слове слишком много «и» для стража мрака (надеюсь, со своим талантом к идеализации ты не забыла, кто я такой), извини. За что, ты и сама знаешь. Оставляю тебе адрес. По нему ты можешь забрать своё барахло (к примеру, плащ, я не считаю его своим, поскольку кровь на нём твоя, но оставь я его в резиденции, он вызвал бы ненужные вопросы и подозрения). Также можешь забрать там свою долю эйдосов. Эйдос своей жены я поместил в Варварин медальон. Надеюсь, что ты приглядишь за ними обоими, а не доверишь этому пройдохе Корнелию и с чистой совестью забудешь. Отдавать сразу тебе эйдосы я не стал, так как тогда ты почувствовала бы себя проституткой (я угадал?). Что ты чувствовала, не получив своей доли сразу, меня не волнует. Запомни, все условия сделки обговариваются сразу, и больше никогда не принимай поспешных решений. Никаких пожеланий и прочего писать не буду. Сама сообразишь. Привет синьору помидору. Пожалуй, можешь тоже передать ему мои извинения (знаешь ведь за что), хотя оставим эти пошлые моменты. Арей.» Теперь Дафна стояла у окна и старательно выпиливала кухонным ножом страницу из книги Хамелеонов. На столе стояла кастрюля с недоеденной гречкой. Эссиорх с Мефом стояли на улице. Завтра, а может быть уже сегодня, она улетит в Эдем. Дафна надеялась, что грифон у ворот пропустит одну-единственную страницу из книги мрака. Тридцать первую страницу, с немного растянувшейся тринадцатой строчкой сверху. Эйдосы и алый плащ уже лежали на своём месте в чемодане.