***
В итоге, после четырёх часов боя из трёхста республиканских истребителей, принявших участие в сражении, осталось чуть меньше семидесяти, а два «Венатора» были уничтожены. От флота КНС осталось только два повреждённых крейсера и две-три сотни истребителей из почти двух с третью тысяч. И да, Асока была права — на орбите планеты была непролазная свалка из обломков самых разных размеров. После посадки в ангар флагмана Асока заснула прямо в истребителе, несмотря на все попытки R-2 помешать этому. Астромеханик, поняв, что будить Асоку самому, не прибегая к разряду тока, бессмысленно, отыскал Энакина. — Что? — спросил он, выслушав возмущённо-настойчивое пиликание и свист дроида. — Хотя, я не удивлён, — дроид снова весьма настойчиво пропищал, протаранив ногу джедая. — Да, ты прав, надо бы её переложить в более удобное место, нежели кабина истребителя. Энакин подошёл к истребителю своего пока что падавана, поднялся на крыло. На пару секунд он застыл от вида своей ученицы. Сейчас она выглядела хрупкой, нежной и беззащитной, какой редко представала перед ним. Неуверенной — может быть, усталой — очень часто, грустной — бывало. Но чаще всего она была его копией — уверенной (или самоуверенной), весёлой, дерзкой, прямолинейной, иногда чем-то очень недовольной, безрассудной. Сейчас же её хотелось защитить от всего мира, не допустить малейшей опасности для неё. Когда Энакин пришёл в себя, R-2 уже открыл кабину, и он не стал медлить, подхватив тогруту на руки. Затем Энакин спустился с крыла как можно мягче, чтобы не разбудить падавана, и отправился к её каюте. По пути все клоны, которые их замечали, провожали их взглядом явно удивлённым и не сразу возвращались к своей работе. Это вызывало некоторое раздражение Скайуокера, но он не показывал его и не мог. А Асока мирно спала, устроившись в крепких и надёжных руках и на груди учителя, её рука мягко касалась края груди и плеча, упираясь в руку. А уж её спокойная улыбка определённо стоила момента. И вот, наконец, он донёс её до каюты. Открыв дверь Силой (руки были заняты), Энакин зашёл и опустил Асоку на её кровать. Неожиданно она возмущённо промычала и нахмурилась, поворачиваясь на бок. Энакин молниеносно отреагировал и, даже не подумав, положил руку на плечо тогруты, медленно и нежно поглаживая большим пальцем левый лекку. В ответ послышался блаженный тяжёлый выдох, который тут же спровоцировал определённые мысли в голове Энакина. Но что больше всего его удивило: — Энакин… — с трепетом, едва слышно прошептала Асока. Энакин даже испугался, что она проснулась, но нет, она по-прежнему спала. Хотя это и хорошо. Для Энакина. Потому что иначе тогрута хорошенько бы вмазала ему этак с ноги. Наверное. Но после этого успокоения пришло новое волнение. — Что же со мной, хатт побери, не так? — спросил Энакин, продолжая осторожно ласкать лекку тогруты, чтобы не разбудить её. Неожиданно его голову посетили воспоминания разговора с магистром Шаак Ти, тоже тогрутой весьма привлекательного внешнего вида. Тогда он разговаривал с ней по поводу своего падавана, желая узнать больше о типичных для тогрут особенностях поведения в различных ситуациях, чтобы он хотя бы примерно представлял, чего можно ожидать от своей Шпильки. И незаметно речь зашла о биологии. В итоге он узнал одну важную для себя вещь: не стоит особо злоупотреблять прикосновениями к голове и отросткам, особенно последним, если не хочешь спровоцировать определённые действия в ответ. А всё потому что лекку были одним из самых чувствительных мест на теле тогрут, чувствительнее были только монтралы и «запретное место», как тогда назвала его Шаак. И потому, чтобы не спровоцировать гнев своей ученицы, он старался реже касаться этих мест её тела, что было с каждым месяцем всё сложнее, ведь лекку, как и монтралы, в её возрасте начинали активно расти, особенно задний. И вот сейчас его понесло. Он пытался взять себя в руки и прекратить водить пальцем по лекку Асоки, но рука упорно возвращалась туда, отказываясь подчиняться мозгу. Да и сам мозг с каждым томным вздохом падавана всё больше терял контроль над телом и собой. Однако когда рука уже потянулась на новое и более чувствительное место на голове Асоки, Энакин с трудом вернул себе контроль и отстранился от неё, а чтобы не было соблазна, он развернулся к двери и хотел было выйти, но… — Энакин? Ты куда? — послышался мягкий голос, вылившийся в уши Скайуокера как ушат холодной воды. «Хатт, она не спала?» — пронеслась пугающая мысль. — Что случилось? — Ничего особенного, просто мне пора идти на мостик, — быстро ответил Энакин и покинул комнату. А Асока скептически и расстроенно смотрела на дверь. Ей стыдно было признать, но ей очень понравились прикосновения Энакина, вызвавшие доселе неизвестные ей ощущения и мысли. Она была как за каменной стеной, в безопасности и в то же время очень уязвима. А теперь ей стало непривычно холодно, лекку и монтралы приятно ныли и просили снова к ним прикоснуться, а внизу будто что-то удалили, там царила холодная пустота. Она попыталась собраться с мыслями. Но все они были о том моменте, когда она проснулась от прикосновений к лекку. Приятные прикосновения своими руками и близко не стояли с тем, как это делал Энакин, от этого ощущения она хотела смеяться и одновременно молчать, чтобы не упустить ни мгновения, по телу бегали мурашки, собираясь в районе чуть ниже живота. Хотелось прижаться к учителю, ответить чем-нибудь столь же нежным и приятным, но она не знала чем, потому не решалась шевельнуться, хотя очень хотелось поддаться. Так она и уснула снова.***
Проснулась Асока довольно рано, но экипаж уже очень оживлённо работал (хотя он всё время оживлённо работал, но «днём» более активно). Она потянулась, накинула себе на плечо полотенце и пошла в душевую. Через несколько минут она уже шла в столовую. По пути она ощущала на себе любопытство многих клонов, какие-то шепотки позади, которые расслышать в деталях не могла, но речь точно была о вчерашнем. Вот только что спровоцировало слухи среди клонов, она не знала и узнать не могла. В столовой было довольно шумно для утра. Бойцы явно что-то бурно обсуждали. Асока сквозь двери слышала что-то о вчерашнем бое, работе и что-то о себе, поскольку её имя долетело до монтрал достаточно чётко. Когда же она зашла, зал почти мгновенно стал тише. «Что же они такое обсуждали обо мне, что когда я вошла, все эти разговоры утихли. Только пилоты что-то продолжают обсуждать. И где учитель?» — подумала Асока, подходя к столу за своей порцией пищи. — «Да, наверное, спит ещё. Он же любит поспать», — Асока пожала плечами и пошла на неофициально своё место, которое всегда занимала. В столовой это было обычное дело. Через время все обустраивались на устоявшихся для себя местах и во время еды занимали только их, как бы негласно присваивая себе. И все следили, чтобы чужие никто не занимал во избежание неразберихи. Изредка случалось, что клоны менялись привычными местами. Такие были «нормы» любого легиона. Асоке они нравились, хоть она и не очень их понимала. В храме всё было несколько иначе. Тем временем Асока, делая вид, что ест, вслушивалась в разговоры клонов. Хоть подслушивать неприлично, она не могла отказать себе в удовольствии узнать, что пробудило шепотки клонов помимо боёв. И была удивлена. Когда она уже собиралась уходить, перестала слушать, кто-то из клонов сказал слишком громко, что она смогла расслышать, что-то о том, что между ней и Энакином что-то есть. От этого Асока засмущалась, поспешив покинуть столовую. «Нужно срочно найти Энакина!»***
Энакин нашёлся в своей каюте спящим. Асока едва слышно усмехнулась, прикрыв рукой рот, чтобы Энакин не услышал. Затем вышла и отправилась на мостик, чтобы узнать результаты вчерашнего боя.***
Прошло целых два часа перед тем, как Асока, уже почти уснувшая прямо на стуле на мостике, увидела Энакина. Однако она не решилась пока встать, решив подождать, пока он закончит дела. И вот, наконец, спустя ещё полчаса, он освободился и попытался излишне спешно покинуть мостик. Асока последовала за ним. — Учитель! Учитель! — окликала она, постепенно догоняя его сквозь множество клонов, что-то носивших по всему башнеобразному мостику — велась починка этой зоны корабля. — Энакин!!! — уже раздражённо позвала она, ускорившись. Энакин остановился, и Асока быстро его догнала. — Привет, — чуть мягче произнесла она. — Привет. Пойдём, поговорим у меня. Там никто не подслушает. Они в молчании прошли до каюты Энакина, а когда зашли, Асока мгновенно обрушилась на него вопросами. — Энакин, почему ты меня избегаешь? Что такое? — сложив руки на поясе, тогрута сверлила его непонимающим взглядом. Нет, она понимала, что такое, но не понимала, почему Энакин избегает её. — Я… м-м-м… — он нервно почесал затылок. — Я… прости меня за… за то, что было ночью… я не знаю, что на меня нашло… — Энакин, ты только потому избегал меня? — Ну… — Дурак, — с усмешкой сказала она. Энакин был удивлён её реакцией. Чего угодно ожидал, но не усмешки. — Что, прости? — Дурак ты, Энакин. Это не причина. И… я даже… благодарна… — ?! — Что? — прервала Асока затянувшееся молчание. — Но… а, ладно. Это неважно. Ты спрашивала, часто ли я боюсь, — решил он вернуться к прерванному вчера разговору. — Честно сказать, я боюсь постоянно. Многого. Но больше всего — потерять близких людей. Однажды я испытал эту боль на себе, когда потерял самого близкого человека из всех, кто когда-либо был и будет… причём потерял по своей вине и на своих руках… вот почему я ненавижу Татуин. — Там… он и погиб, да? — Да… моя мама, она… — Энакин с трудом проговорил столь болезненное слово, — попала в плен к кочевникам, которые напали на её деревню. Эти нелюди пытали и мучили её… а когда она умерла на моих руках, я потерял себя… я убил всех. Всех, кого увидел в том лагере. Без исключений… стариков, женщин, детей — всех, — Асока вздрогнула от этих слов. — А потом я поклялся навсегда покинуть этот комок песка и пыли, чтобы не напоминать себе о потере и том, что я сделал. Я не жалею, что убил их, но не хотел напоминать себе о маме и том, как отдался ненависти и гневу. Но, увы, не вышло. — Энакин, я… я не знала, что ты такое сделал… — увидев нахмурившееся от недовольства лицо Энакина, она добавила: — Я не собираюсь тебя упрекать, Энакин. Просто… я не знала, что всё было так. Оби-Ван рассказывал об этом, но далеко не в таких подробностях. Прости… — За что, Шпилька? — Я заставила тебя снова это вспомнить и пережить. Если бы я помнила смерть моих родителей, я бы хотела её не вспоминать… — Для тебя я могу сделать исключение, Асока. Такие, как ты, должны знать обо мне чуть больше. Я не хочу скрывать от близких, а особенно от тебя и Падме того, что со мной было. И вот пришло время рассказать и эту историю. Самую ненавистную мною часть биографии. — Честно сказать, я тоже боюсь потерять близких… Пло, тебя. Вы единственные, кто мне близок. Если я кому и доверю свою жизнь, то это вам или Рексу, — тоже разоткровенничалась Асока, слегка опустив голову. — И я сделаю всё, чтобы вы были живы. Даже если придётся умереть самой. — Асока! — то ли встревоженно, то ли с упрёком произнёс Скайуокер. — Я не для того тебя учил всё это время, не для того о тебе заботился и защищал тебя, чтобы ты делала подобную глупость. Асока, пообещай, что ты не будешь рваться на смерть, чтобы спасти кого-то из нас. Понимаю, это сложно, но мы — твоё прошлое и пока ещё настоящее, но ничто не вечно. Прошлое проходит, чтобы дать дорогу в будущее, именно для этого я и Пло столько всего сделали. Чтобы ты жила. А если ты попусту погибнешь, спасая прошлое, то выйдет, что все наши усилия были напрасны, а ничего больнее этого в свете нет. Я не хочу этого, слышишь? — Да, мастер… я поняла… я не стану лезть напролом, если это приведёт к смерти… Но это не отменяет того, что я не попытаюсь спасти вас, если понадобиться, — пробурчала Асока явно недовольным голосом, сложив руки на груди и нахмурившись. — Теперь мне спокойнее.***
Прошло несколько дней. Асока стояла возле зала Совета, немного приопустив голову. Вот и настал тот день. Она теперь полноправный Рыцарь-джедай. Это и радовало, и огорчало молодую тогруту, ведь по факту она теперь имеет меньше поводов быть со своим теперь уже бывшим учителем на миссиях. Теперь всё изменилось, пусть и не очень сильно. Бывший мастер теперь отдалится от неё, это точно. Но и ограничений она теперь не имела. Кроме Кодекса, но его она соблюдала лишь в той мере, в которой они с Энакином считали нужным. Вот теперь её первая миссия, к счастью, вместе с