Жизнь-водоём

Артём не знал, как лечится неразделенная застарелая любовь. Вот вроде бы не думаешь о ней, гонишь мысли куда подальше, занимаешь себя всякими полезными или не очень делами, а оно все равно просачивается в мозг, жить мешает. Неделя пролетела незаметно. Суббота. Долгожданный выходной, а заняться совершенно нечем. Тёма убрал квартиру, приготовил пожрать – извратился так, что есть ему теперь это целую неделю. Немного посмотрел телевизор. Взвесил силу желания и нежелания сходить в клуб или спортзал – пришел к выводу, что никуда не хочется. Но, блин, и дома сидеть тоже – не хочется! Артём промаялся до вечера. Даже порубился в онлайн-игру. И когда отключил комп, почувствовал, что дома сидеть больше нет сил. Он зачем-то подошел к окну и выглянул на улицу. Вернее, Тёма отлично понимал, почему он это сделал: проверил, не стоит ли кто около его машины? Там никого не было. Артём с кошками на душе, которые не только там скребли, но и активно гадили, вышел из квартиры: прошвырнуться по городу – отличный план. В парк он идти больше не собирался. Пошел в направлении прямо противоположном – на набережную. Ничего нового Артём на набережной не увидел: те же самые белые перила, причал, спуск к пляжу, мощеная дорога вдоль ограждения. Однако свежий воздух и красивый вид несколько повысили его настроение. В конце концов, жизнь – она продолжается. Не произошло ничего из ряда вон выходящего. А с Лёхой они еще помирятся и будут общаться так же, как и раньше. Только на некоторые темы падет негласное табу. Что ж, да будет так. Именно за этими мыслями Артёма и застала непогода. Повернувший в сторону дома Тёма был вынужден ускорить шаг, а потом и побежать, в тщетной надежде избежать состояния мокрой курицы. Самым логичным было переждать дождь под каким-нибудь навесом: не разбирая дороги, Артём влетел в какой-то двор. Длинный козырек подъезда показался ему достойным зонтом. Тёма широким прыжком впрыгнул под него и принялся отряхиваться. Одежду это не спасло, но нервы успокоило. Дождь лил, как из ведра. Вокруг быстро разлились реки и озера. Посмотрев на свою обувь, Артём подумал, что домой он доберется вымокшим с головы до кончиков пальцев ног. - Ой, да и хрен с ним! – пробурчал он самому себе. И в этот момент он услышал звук. Тонкий такой и жалобный. Артём напрягся и завертел головой, пытаясь найти источник шума. За пеленой дождя было плохо видно, но… Звук повторился снова. На этот раз громче, и Тёма повернулся к двери за своей спиной – скулеж шел оттуда. Наверное, какая-то собака или, что более вероятно, щенок, оказался в подъезде и не мог выбраться. Или с ним случилось что-то нехорошее. Артём нахмурился: собак, как и животных вообще, он любил. Потому, недолго думая, Куницкий толкнул дверь в подъезд. Было темно. Звук определенно доносился отсюда и стал еще громче. А еще к нему добавились другие звуки – возня и отчаянное пыхтение. Тёма вытащил из кармана ключи, к которым был пристегнут в качестве брелка небольшой фонарик. То, что предстало перед его глазами, возмутило Артёма до глубины души: какой-то мужик прижал к стене тощую белобрысую девчонку, зажал ей рот и шарил рукой под ее футболкой, опускаясь все ниже. Артём был рыцарем в сияющих доспехах – он не мог пройти мимо подобного: какая разница, щенок или дама в беде? Он оттащил сопротивляющегося мужика, вернее, как оказалось, вполне молодого парня от его жертвы. Они обменялись «любезностями», слегка потрепали друг друга, вцепившись в мокрую одежду. Девушка около стены, судя по всему, была в шоке и пыталась что-то лепетать: Тёма списал сбивчивую невнятную речь на сильные душевные переживания. - Не бойся, милая. Он тебя больше не тронет! – оптимистично пообещал Тёма девчонке и сгреб за шкирку пытающегося лягнуть его парня: - А ну-ка! – с этими словами он вытащил агрессора на улицу. Дождь еще шел сплошной стеной. Хоть фильмы снимай про Всемирный потоп. Сначала Артём с парнем устроили потасовку под козырьком подъезда, довольно чувствительно доставая кулаками ребра противника, а потом вывалились прямо под дождь. Парень драться не умел, но ноги оттаптывал с завидным мастерством. Сначала они дрались молча. Потом Тёма не выдержал – оттолкнул от себя агрессора, наподдав ему со всей силы ногой пониже спины: - Пошел отсюда! Найди соперника своей весовой категории! - Тебя не спросили! – парень, тяжело дыша, смотрел на Тёму, явно взвешивая: стоит ли рваться в бой снова или ну его, этого блаженного? Тёма оскалился: - Спросили: еще в школе учат слабых защищать, даун. - Сука… - парень все же рванулся вперед. Но Артём вытащил сотовый: - Полиция у меня на быстром наборе. Так что давай, рискни последними трусами. Парень остановился, цыкнул сквозь зубы: - Че ты влез, Бэтмэн? - Люблю уродов мочить. - Ну, так и шел бы, мочил. - Я и пошел. Свали по-хорошему. Парень отбросил мокрую челку со лба, облизал губы. - Может, договоримся? - Чтобы ты вернулся и изнасиловал несчастную? Вот уж нет. На Артёма уставились удивленные глаза, а потом парень расхохотался: - Ок. Я свалю. Не забудь утешить… - он сплюнул в лужу, - несчастную. И, постоянно оглядываясь, побрел прочь со двора. - Уф, - с облегчением выдохнул Тёма, убирая сотовый в карман. Он шагнул под козырек, пригладил волосы и отер воду с лица. Потом вернулся в темный подъезд, снова включив фонарик. Девчонки на месте не оказалось: - Эй, ты где? Ау! – позвал Артём в темноту. Свет фонаря метнулся по сторонам и осветил тощую фигуру в джинсах: девушка слепо шарила руками по облезлым стенам, стараясь, судя по всему, найти выход из подъезда. Того, что он был всего в нескольких шагах, она не замечала, и Артём решил - это от испуга. Еще бы – какой-то извращенец зажимает в подъезде, пытаясь изнасиловать. Тут любой перепугается. Тёма осветил повернувшееся к нему лицо и вдруг осознал – перед ним была не девчонка. Совершенно точно мужское лицо. Миловидное, тонкое, но мужское. И знакомое. Артём просто не мог поверить: перед ним стоял парень из парка. Тот самый, из счастливой парочки на колесе обозрения. Тот самый, сидевший на скамейке с потерянным видом. Тёма зачем-то оглянулся на дверь подъезда, словно хотел получше рассмотреть лицо ушедшего извращенца. Нет, это не был второй парень. Кто-то другой. Он снова развернулся к стоящему перед ним юноше. - Ты – парень, - глупо проговорил Тёма. Ничего больше в голову не пришло. Просто отлично. Юноша, мелко подрагивая, поднял руки и заслонил глаза от фонарика. Артём опомнился: - Извини, - засуетился он и погасил свет; стало как-то неловко: – Ты как? – спросил Тёма больше для того, чтобы что-то сказать, потому что юноша молчал, не пытаясь произнести ни слова. - Я прогнал мудака. Он что-нибудь тебе сделал? – парень снова промолчал, и Артём глупо переспросил: - А? Наверняка голос у него сейчас как у дебила. В темноте было смутно видно, как юноша опустил руки, потом обхватил себя за плечи, уронил голову и тихо всхлипнул. Этот звук прошел стаей мурашек по хребту Артёма. Он замешкался, стараясь придумать слова утешения, или что там принято делать в подобных ситуациях. Юноша завсхлипывал чаще и громче и, в конце концов, капитально разревелся. Тёма совсем растерялся: - Эй, ну ты чего? – спросил он, приближаясь к темному силуэту парня. – Все закончилось. Он больше не вернется. Юноша заплакал еще сильнее. Это несколько озадачило Артёма. Он и раньше был не слишком большим спецом по части утешения, но… он же не сказал ничего такого, правда? Почему этот малахольный ревет? - Послушай… - Тёма, поколебавшись, положил руку на плечо юноши. Тот вздрогнул, но руку не сбросил. Артём, осмелев, подошел еще ближе и обнял парня. - Все будет хорошо, - проговорил он негромко, поглаживая юношу по голове. Тёма совсем не умел подбирать нужные слова. Как можно утешить человека, которого совсем не знаешь? В голову лезла только банальщина, и Артём усердно ее сглатывал, стискивая челюсти: он знал – не поможет, а лишь сильнее расстроит. Однако без слов прогресса не было: поток слез не шел на убыль. Тёме только и оставалось, что ждать и размеренно гладить по голове странное страдающее создание. Допытываться о причине столь глубокого горя, честно говоря, не хотелось. Это могло быть все что угодно, а проблем Артёму и своих хватало: мужик – сам разберется. По крайней мере, так виделось с его колокольни. Так и стояли. Минут через пять до слуха Артёма донеслось: - Ну что со мной не так? – голос был немного хриплым. - Поч-чему все нап-перекосяк? Я… я же неп-плохой. П-почему же?.. – юноша не договорил, осекшись. Его лоб вжался в грудь Тёмы. Слез стало чуточку меньше, но они все еще лились дождем на футболку с надписью в виде списка «Eat. Sleep. Wow. Repeat». Кроме того, парень стал дрожать сильнее. Только сейчас Артём обратил внимание, что в подъезде холодно, словно в подвале. И темно, что не способствовало исправлению сложившейся ситуации. Которую совершенно точно надо было исправлять, и как можно скорее. Иначе они откроют небольшой филиал Венеции прямо здесь. - Пойдем, - проговорил Артём и потихоньку стал подталкивать юношу в сторону выхода. - К-куда? – несчастным голосом спросил парень. И вот тут Тёма прокололся по-крупному: всему виной, конечно же, было человеческое сострадание, которое так и распирало его по отношению к мелкому белобрысому недоразумению. - Ко мне, - сказал он и поразился самому себе. Юноша прекратил плакать, шмыгнул носом и вскинул голову, оглядываясь в попытке разглядеть своего спасителя, но Артём неуклонно продолжал толкать его в сторону выхода, не давая возможности себя рассмотреть. - П-постойте… Зачем? Тёме удалось вытащить юношу в летнюю ночь. От свежего воздуха, все еще пахнущего озоном, на душе стало немного легче. Дождь почти закончился, хотя редкие капли продолжали раскрашивать лужи кругами. - Чаю попьем! – проговорил он, отвечая на заданный вопрос. – Тебя как зовут? Юноша развернулся к нему: - Поля. Ип-полит то есть, - в свете единственного на весь двор фонаря Артёму удалось разглядеть его лицо. Поля был достаточно симпатичен. Имя у него было, конечно, идиотское – Ипполит, - но в сокращенном варианте… Тёма улыбнулся, по-своему растолковывая настороженность Поли: - Я не маньяк. Мы просто попьем чаю, ты успокоишься и пойдешь… куда там тебе надо пойти. Поля отер слезы, прерывисто вздохнул, и его плечи опустились: - Нахер. - Что? - Нахер мне надо пойти, - он посмотрел в глаза своего спасителя. – А вас как зовут? - Тебя. Я не дед, чтобы меня на вы величать. Артём, - он протянул Поле руку. Поля пожал ее. М-да, силы в его пожатии не было никакой. Потом Поля еще раз горестно вздохнул: - Очень приятно. - Прозвучало, как будто не очень. Парень выдавил из себя улыбку. - Действительно. - Так мы идем? – Артём высунул руку из-под козырька, проверяя, закончился ли дождь. Две залетные капли за таковой он не посчитал, так что, удовлетворенно хмыкнув, кивнул самому себе и провел руками по влажной одежде. - Идем, - отозвался Поля, бросив взгляд в темное небо. Терять, по сути, ему было нечего. До дома Артёма они добрались без приключений, благо до него оставалось не так далеко идти. Поля поймал себя на мысли, что до его собственного жилища тоже было совсем близко – нужно всего лишь свернуть не направо, а налево. Почти соседи. Тёма провел своего нового знакомца через двор, открыл подъезд и с легким поклоном сделал приглашающий жест. - Прошу вас, Ипполит. Поля покачал головой и ступил под сень подъезда. Здесь тоже было прохладно. Не так, как в том ужасном месте, где произошла стычка с Михаилом, но ровно настолько, чтобы дрожь снова вернулась. Причем к обоим. - Если не возражаешь, - проговорил Артём, взбираясь на Эверест лестницы первым, - мы не только выпьем чаю, но и обсушим одежду. У меня есть сушка. - Отлично, - стараясь не стучать зубами, ответил Поля. В квартире было теплее. Тёма, совсем не стесняясь, практически с порога стал стягивать свою одежду. Поля остановился в коридоре, наблюдая, как парень срывает-стаскивает с себя промокшие тряпки. Когда Артём взглянул на Полю, его взгляд был удивленным: - А ты чего? Раздевайся. - Да неудобно как-то… - стушевался Поля. Совсем некстати вспомнился Михаил с руками под его футболкой. Только сейчас, запоздало, обожгла мысль, что он снова наломал дров: поперся пить чай к незнакомцу, а теперь стоит в прихожей и Артём перед ним уже в одних плавках. Что мешает этому парню?.. Поля сглотнул и, сам того не замечая, вцепился в свою одежду, затеребил ее край: сколько раз он уже обманулся? Ничему-то хорошему жизнь его не учит. Кто убежит от ужаса, свалится в яму.* Может, Артём гомофоб и сейчас отыграется на нем по полной. Ага, Поля взглянул на Тёму – тот вопросительно развел руки в стороны – и сердито стянул мокрую футболку через голову. Конечно, гомофоб, который заступился за него, а когда понял, что Поля не дама в беде, а пацан – пригласил пить чай. Отличная конспирация для темных делишек. Артём не выглядел злобствующей личностью. Вон, стоял напротив Поли и выжидающе смотрел на него, чтобы принять ворох мокрой одежды и отнести ее в ванную. Хотя и Михаил был совершенно безобидным, пока не пришло время. Поля расстегнул ремень на джинсах, молнию, переступил через ком жесткой ткани и, подняв, протянул Артёму свои вещи. Но не могут же Лисичкину попасться сразу два маньяка за день? Он тяжко вздохнул. Тёма скользнул по фигуре гостя взглядом: - Отлично, - прокомментировал он то ли расторопность гостя, то ли его фигуру, и скрылся в ванной комнате. – Проходи в комнату, - донеслось через секунду оттуда. - Я сейчас принесу домашние штаны и какую-нибудь майку. - Да не надо… - начал было говорить Поля, но потом понял, что ходить в мокрых трусах по чужой квартире глупо. – Хорошо, - исправился он, но так тихо, что Артём его вряд ли расслышал. - Что? – переспросил Тёма, входя в комнату. На нем уже были пижамные штаны. В руках он нес серое спортивное трико и белую футболку. - Я сказал «спасибо», - проговорил Поля. - Не за что. Вот, - Артём протянул Лисичкину одежду: – Все чистое, не сомневайся. Немного мятое, но это ведь ничего? - Ничего, - Поля принял подношение. Тёма хлопнул его по плечу и вышел на кухню приготовить обещанный чай. Лисичкин стал переодеваться: он быстро снял трусы и натянул на себя сухие и почему-то теплые вещи. Понюхал рукав футболки – она пахла чем-то хвойно-мятным. Зеленым. Облегченно вздохнул и уставился на нижнее белье в своих руках: Поля не мог решить, что с ним делать. Словно услышав мысли Лисичкина, из кухни раздался голос Артёма: - Плавки кинь в сушку! Поля так и сделал, потратив некоторое время на поиски оной. Поразмышлял немного, как все это функционирует и, не придумав, отправился на звон посуды. - Я кинул, - проговорил он, входя на кухню: - но как включить – не знаю. Стоящий около плиты Артём дернул плечом: - Не заморачивайся, я сам включу. Последишь за чаем? – он вытер руки полотенцем и развернулся к Поле. - Я поставил воду. Чайник вот тут. А здесь - заварка. - Ага. Поля принялся хозяйничать, выставляя все на стол и попутно разглядывая кухню своего спасителя. Она была уютной. На ней хотелось проводить долгие вечера за тихой беседой или же просто сидеть в тишине с книгой. Поля вздохнул: Зоя Вильгельмовна редко оставляла его в полном одиночестве. У нее словно радар в комнате стоял: стоило Поле появиться на кухне, старушка появлялась под любым предлогом, и ему приходилось спасаться бегством, чтобы не быть закормленным насмерть. Просто удивительно, как Лисичкин еще не набрал сто килограмм веса. Подмечая мелкие детали, можно было сделать вывод, что Артём живет один. По крайней мере, дополнительных чашек и кружевных прихваток не наблюдалось. Как и лишней обуви в коридоре. «Один», - Поля замер над столом, коснулся пальцами прохладной поверхности. События прошедшего дня навалились на него. Михаил в темном подъезде, злые слова, руки на его теле… Поля мотнул головой, отгоняя от себя муторную тошноту. Ему нужно было постараться не думать об этом. Как-то сохранить свое лицо. И в понедельник уволиться ко всем чертям. Ничего. Пойдет работать кассиром в «Пятерочку». В ванной что-то упало, и стало слышно, как заработала сушка. Поля вздрогнул и перевел взгляд на расставленную посуду. Он успел залить кипяток в заварочный чайник, поправить кружки, положить в каждую по витой чайной ложке и присесть на приглянувшийся стул, когда на кухню вошел Артём. Он был по-прежнему обнажен по пояс, и Поля не мог не отметить, что парень выглядел просто замечательно. Лисичкин опустил голову, уперся взглядом в столешницу: его час назад чуть не изнасиловали, а он пялится на незнакомого мужика. «Душераздирающее зрелище».*** - Снова собрался реветь? Поля поднял взгляд: Артём сел рядом, подпер рукой щеку. И он вовсе не смеялся над ним - просто интересовался. Лисичкин отрицательно покачал головой: - Нет. Плакать было уже поздно. Кроме того, все слезы из него вышли на десять лет вперед и Поля сильно сомневался, что смог бы выдавить из себя еще хотя бы одну слезинку. - Тогда о чем задумался? - Да так, - уклончиво ответил Лисичкин. – Странно все. - И что странного? – Тёма заглянул в чайник и пришел к выводу, что чай вполне заварился. Поля не знал, как объяснить. Вокруг него творилась какая-то фигня. Он даже сам удивлялся смене событий: как только он решал, что получил свою долю люлей от судьбы, она щедро отвешивала ему еще – кушай, Полечка, не испачкайся. Артём смотрел на него. Молчание затягивалось. Несколько раз Лисичкин открывал рот, чтобы начать говорить, и каждый раз слова застревали у него в горле. Не пролазили, колючим ежом оседая где-то в районе кадыка. Выглядел Поля, наверное, как дебил. Артём, не дождавшись ответа, стал разливать заварку по чашкам. Плеск воды, чуть слышное звяканье ложек, шорох полотенца – Поля смотрел и слушал, как завороженный. Быть может, именно поэтому он подскочил на стуле, задев коленкой ножку стола, когда оглушительно громко, на всю квартиру, раздался звук дверного звонка. Трель настойчиво повторилась несколько раз, а потом в дверь застучали ногой. Артём сдержанно поставил чайник на стол. - Извини, видимо, кому-то невтерпеж, - проговорил он. – Пойду, - он мотнул головой, показывая направление: - Открою. Поля просто кивнул и проводил его взглядом. Артём направился в прихожую под грохотание двери, к которому периодически добавлялась трель звонка. И нечленораздельные вопли. Ни дать ни взять наступил конец света, и кто-то пытался укрыться в его квартире, чего бы это ни стоило. Тёма щелкнул задвижкой замка, распахнул дверь, и в коридор ввалился Лёха. Не нужно было включать свет, чтобы понять, что Алексей Тимофеевич Карась пьян. Окончательно и бесповоротно. - Здрасьте, - без особого энтузиазма произнес Артём. - А? – оглянулся на него Лёха. – Чево? - Чево… - передразнил Тёма: - Привет, говорю, - он хмуро посмотрел на своего друга. - Привет, - отмахнулся Алексей и тут же возмущенно добавил: – Ты – козел! Ты… ты во всем виноват! - он оглянулся и, заметив на кухне свет, направился туда. – Пахнет чаем. Артём не успел остановить Лёху, как и поинтересоваться: почему, собственно, он – козел и в чем конкретно виноват. Лёша вошел на ярко освещенную кухню и остановился как вкопанный. Он уставился на Полю, сжавшегося на своем стуле, глядящего на вошедшего огромными глазами. Идея принять приглашение незнакомца выпить горячего чая теперь вряд ли казалась ему хорошей. Но было уже поздно. - Эт-то что такое?! – с таким праведным гневом поинтересовался Лёха, что брови Артёма против воли поползли вверх. – Что это? Кто?.. – Алексей обернулся к Тёме: - Ты… ты с ним теперь, да? Артём сложил руки на груди: - Лёш, мне кажется, тебя это не касается. Внутри медленно закипала злость: Лёха не имел права врываться в его квартиру, в его жизнь, черт возьми, таким образом, и задавать подобные вопросы. Когда Тёма душу готов был за него продать, Алексей изъявил желание познакомить его с девушкой. Изменить себе. Изменить себя. И вот теперь – что за нахер?! Друг смотрел на него, осмысливая только что услышанное, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. - Тебе лучше уйти, - Артём взял Лёху за плечо и потащил его из кухни. На пороге он бросил взгляд на своего нечаянного гостя: у Поли был такой вид, что Тёма всерьез заволновался: как бы с гостем не приключился сердечный приступ. Алексей дал себя вывести из кухни, но почти сразу остановился как вкопанный: - Это нечестно. - Что именно? - У меня не встал. Тёма хмуро посмотрел на друга и вздохнул: теперь все понятно – неудача в постели, и виноват во всем, естественно, он – коварный гей, сворачивающий натуралов на свою гейскую сторону. Крыть было нечем, но и выслушивать все это не слишком хотелось. - Ты просто пьян, - сказал Артём. - Иди, проспись, и все получится. Лёха глядел на него с крайней степенью скептицизма: - Ну, не знаю: Оксана меня целовала, а я думал - ты целуешься намного лучше. Как такое могло произойти? - Талант, - коротко ответил Артём, но в его душе снова что-то дрогнуло. Он даже головой мотнул: нет, больше ошибок он не наделает. Лёша сейчас пьян, и когда протрезвеет… Тёма с силой растер лицо ладонями. Только что не зарычал: ну зачем Алексей ворошит осиное гнездо? Каждый раз, когда Артём думает – все, хватит – он появляется и выясняется, что нет – не все. Не хватит. Так бы и сгреб эту пьяную морду, так бы и вломил! Тёма опустил руки. Верхняя губа дрогнула, словно у собаки, готовой залаять. Или завыть. На луну. Круглую, далекую. Рыжую. - Ты думаешь, я не заметил? – спросил Лёха, глядя в упор на своего друга. Наклонив голову набок, Артём поинтересовался: - Не заметил чего? Смешок прозвучал слишком громко в гробовой тишине квартиры: - Он в твоей одежде. Тёма не сразу понял, о чем говорит Лёша. Потом до него дошло. - Да, - согласился Артём с очевидным, - в моей, - от души почему-то словно волна отхлынула: - Не ходить же ему голым. - А я-то думал, что у тебя ко мне нечто особенное. - С чего бы? – Тёма вздернул подбородок: - Потому что я отсосал тебе, а ты отшил меня? Или потому, что мы так феерично покатались на колесе обозрения? Или потому что я из-за тебя с ума с детства сходил, а ты так и не удосужился это заметить? Алексей тяжело привалился плечом к стене: - Зачем ты так? Я же… я ж не думал. Точно. Кивнув, Артём опустил голову: - Да. Так и есть. И тебе по-прежнему лучше уйти, Лёша, - он решил бороться за себя до конца. Лёха вдруг подался вперед, обхватил лицо Артёма руками и прижался к его губам своими. У Тёмы словно земля под ногами закачалась. Глаза сами собой закрылись, отвечая на пьяную страсть друга… все-таки друга. Сердце забилось, руки сами собой приподнялись, легли на чужие плечи, провели по напряженным мышцам и… Тёма оттолкнул Алексея. Провел ладонью, вытирая губы. Взгляд у него был шальной: - Уходи, - глухо проговорил он. Как гроза вдалеке прошла. - Так просто, да? Уходи? – Лёша стукнул кулаком по стене: - Я пришел предложить себя! – он почти кричал. Артём резко поднял голову и посмотрел на Лёху почти с ненавистью. Тот ничего не замечал, продолжая: - Хотел же ебать – еби: я не буду сопротивляться! Артём даже губу закусил, еле сдерживая себя. Вломить бы… Взгляд Лёши упал на кухонный дверной проем. Там стоял Тёмин гость: тощее недоразумение. Как вообще его можно было променять на это?! Артём развернулся и встретился с широко распахнутыми глазами Поли. Парень явно боялся: стоял, вцепившись в дверной откос, будто в последний рубеж. Алексей рассмеялся: - Можем даже тройничок замутить. Гейская вечеринка, еееей! Удар в лицо оборвал его показной восторг. Поля вскрикнул и отшатнулся вглубь кухни. Артём выпрямился, потирая кулак. - Ты достал меня, - произнес он тихо. Удовлетворение плескалось в нем. Переполняло. Летело чертовыми брызгами во все стороны. Лёха действительно достал. Вместе с этой тяжелой несбывшейся любовью. Пришел предложить себя? Еще один нож в сердце, от которого станет только хуже на следующее утро. А откровенная пошлость – слова о тройничке – плевок в самую душу. Тёма устал. Он больше не хотел любить. Не хотел любить Лёху. Он отпускал его теперь и сейчас, пока они еще могли остаться друзьями. Пока Алексей не сказал чего-нибудь похуже, что навсегда бы встало между ними, превратившись в глухую стену отчуждения. Артём вернулся к кухне. Поля все еще стоял там. Он смотрел на Тёму почти черными из-за расширившихся зрачков глазами. Бэмби, ни дать ни взять. - Боже, как долго думала ты, и цветы все увяли,* - произнес Артём, подрагивающим от злости голосом. Он приблизился к Поле. Тот запоздало попятился, но Тёма не дал ему убежать: ладонь легла на загривок Лисичкина и притянула ближе. - Сука, - Артём сжал пальцы на тонкой шее, - просто убирайся, - он внимательно посмотрел в глаза Поли, зажмурился и властно поцеловал. Злость переполняла его, и Тёма вложил ее всю в этот поцелуй. Поля слабо сопротивлялся, но потом его руки вдруг оказались на груди Артёма, и дрожь прошла по двум прижатым друг к другу телам. Где-то на периферии сознания что-то упало, покатилось и зазвенело. Возможно, даже разбилось. А потом оглушительно хлопнула дверь. Словно выстрел, и он толкнул Тёму вперед, позволяя впечатать Полю в стену. Они целовались так, что перехватывало дыхание, сносило голову. Во рту Поля ощутил металлический привкус крови. Его или Артёма? Разобрать было невозможно. Он снова удивлялся своей распущенности и тому, как сильно колотилось его сердце. С ним в последнее время творилось что-то странное. Ведь совсем недавно, да несколько часов назад, он вспоминал Сашу и тосковал по нему, а теперь… Теперь Поля целовался с парнем в незнакомой квартире в присутствии другого человека. И что-то такое творилось в его душе, что переворачивало мир с ног на голову. Лисичкин чувствовал жжение в груди и нехватку воздуха, и цеплялся за Артёма, с трудом контролируя себя. «Мне это нужно», - что именно – он бы и сам не смог сформулировать. Просто оно жгло изнутри, заставляло стонать. Артём знал, как целоваться, и это не было чем-то невинным и нежным – то, что надо - он брал Полю, брал ртом, и Лисичкин понимал, что еще немного, и он просто перестанет существовать. Вот так просто, вот так мало оказалось нужно. Было ли это отголоском тоски по Саше? Наказанием самому себе? Поля не знал и не хотел разбираться в психологии своих действий прямо сейчас. Он чувствовал искру, влечение и сильные руки, которые сжимали его плечи, толкали, увлекали в какое-то безумное кружение. И когда все закончилось – слишком внезапно, - Поля не мог в это поверить, инстинктивно потянувшись за «добавкой». Артём мягко отстранил его. - Погоди, - произнес он, тяжело дыша. – Погоди. Тёма все еще сжимал плечи Поли, но уже на расстоянии вытянутых рук. Поля облизнул припухшие губы и застыл, глядя на своего недавнего спасителя, а теперь еще и искусителя, если уж на то пошло. Сердце билось где-то в районе горла и хотелось приложить руку, чтобы убедиться, что оно не собирается выпрыгнуть из него. В голове творился полный раздрай. Артём разжал руки, и они соскользнули вниз. Лисичкин качнулся и прижался лопатками к прохладной стене. - Мы хотели выпить чаю, - тихо проговорил Артём. И это самое глупое, что он только мог произнести в данный момент. Поля, внимательно всматривающийся в его глаза, чуть заторможенно ответил: - Да. Чай. Мы хотели, - он моргнул, опустил голову, разрывая зрительный контакт. Тёма огляделся: поглощенные поцелуем, они каким-то образом умудрились пройти в комнату. - Кухня… там, - зачем-то задал он направление. Поля кивнул и пошел следом за Артёмом. Чай остыл. Пришлось вылить заварку и заново вскипятить воду. Когда, наконец, ароматный, исходящий паром чай был разлит по кружкам, Артём с облегчением набил рот печеньем, которое выставил сюда же, на стол. Он чувствовал себя мудаком, который воспользовался чужой слабостью, и ему было неимоверно стыдно за это. Поля подвергся домогательствам, даже плакал, а Артём проделал с ним почти то же самое, что и тот мерзкий извращенец. Неважно, что причиной всему была злость – он сделал это. Насилие есть насилие. Теперь он вправе был рассчитывать на то, что ему дадут чем-нибудь тяжелым прямо по глупой башке. Однако по непонятной причине ожидание кары затягивалось. Поля молча размешивал ложечкой сахар, не поднимая глаз. - Наверное, я пойду, - так и не решившись взглянуть на Артёма, проговорил Поля. - Может, еще чая? Обе фразы были произнесены одновременно. Поля на секунду вскинул глаза и тут же отвел их, слабо улыбнувшись: - Нет, спасибо. Мои вещи высохли? - Сейчас проверю, - Тёма покинул кухню. Ответ он уже знал – звук работающей сушки не давал ему ошибиться, но Артёму нужно было хотя бы на пару минут покинуть кухню. Он вошел в ванную и для верности прикрыл за собой дверь, прижался к ней лбом. Алексей пришел предложить себя, а Тёма поцеловал при нем другого парня. И что-то случилось. Артём не мог сформулировать точно, но чувствовал нечто буквально на клеточном уровне. Он пытался унять внезапное сердцебиение. Память тела не помогала ему: он слишком хорошо, до сих пор, ощущал чужие руки на своих плечах. Как удобно они лежали, грели, царапали короткими ногтями. В сушке что-то громыхнуло. Забытые ключи или монетка. Артём вздрогнул и отлепился от двери. Он посмотрел на ее поверхность, несколько раз вдохнул-выдохнул и, пригладив волосы ладонями, вышел в коридор. - Еще не просушились, - сказал Тёма, усаживаясь на свое место. Поля показался ему испуганным. Было видно, что парню не по себе. - Не переживай, - ляпнул Артём и с досады готов был стукнуть себя кулаком по лбу. Парень взглянул на него: - Я… - он посмотрел на чай в своей кружке. – Не переживаю. Я не переживаю. Не зная, что сказать, Тёма кивнул и отпил глоток из своей кружки. Поковыряв столешницу пальцем, Поля проговорил: - Этот Миша – Майкл – я знаю его. Артём отставил кружку. - Тот, кто напал на тебя? - Да. Он… он мой коллега, - совсем тихо продолжил Поля. – Наверное, теперь мне придется уволиться. Не знаю, как смогу проработать с ним хотя бы день. - На твоем месте я бы написал заявление в полицию. Грустно усмехнувшись, Поля покачал головой: - Нет, не стоит. Мы познакомились в интернете, на сайте знакомств. Было несколько моментов. Я, видимо, сам виноват, - закончил он едва слышно. – Дал повод, вел себя неподо… Артём стукнул по столу. От неожиданности Поля подпрыгнул на своем месте. - Не смей так думать! – серьезно и немного сердито проговорил Тёма. - Х-хорошо! - воскликнул Поля, ойкнул и прикрыл ладонью рот. Они замолчали. Артём смотрел на свой чай, хмурился, а потом вдруг взял печенье из плетеной тарелки и протянул Поле: - Хочешь? – спросил он с такой надеждой, будто от этого зависело спасение всего человечества, в зависимости от того: примет Поля печеньку или нет. Парень посмотрел на него и протянул руку, мазнув пальцами по пальцам Тёмы. Взялся за самый кончик, потянул на себя. Артём пялился на него, по-прежнему держа печенье со своего конца. Поля моргнул, краешек его рта дрогнул в улыбке. С трудом удержавшись от того, чтобы закусить до боли губу, Тёма разжал пальцы, отпуская. - Все высохло, - спустя минут сорок проговорил Артём. Сорок минут неторопливой беседы и какой-то внутренней гармонии – было даже удивительно. Тёма сидел, подперев кулаком щеку, и слушал своего визави. Поля сначала запинался и замолкал, а потом разошелся. Он говорил и постоянно жестикулировал. Пару раз негромко рассмеялся. Правда, сразу же обрывал смех, словно вспоминая о чем-то плохом. Артём слушал, кивал в нужных местах и – наслаждался. Появление Алексея отошло на второй план, поблекло. Внутренняя злость успокоилась. Хотелось просто сидеть, ничего не делать и слушать. Чем он и занимался. Когда стихла сушка в ванной комнате, Артём не сразу отреагировал, растягивая время. Однако пришлось подняться, когда Поля замолчал и прислушался. Жаль. Поля тотчас засуетился, поднимаясь: - Отлично. Отлично, я оденусь и… - он отводил взгляд от Артёма. Тёма опустил руку, провел по поверхности стола ладонью и тоже поднялся: - Я провожу. Лисичкин внимательно посмотрел на Артёма и медленно кивнул: - Ладно. Они разошлись, чтобы одеться. Так быстро Поля никогда еще не напяливал на себя одежду. Как назло, путая рукава и пройму ворота, перед-спину. Прищемил палец молнией на джинсах. Когда Поля, наконец-то, был готов, Артём уже ждал его в коридоре. На нем была иная одежда, чем прежде: черная футболка без каких-либо надписей обтягивала торс и невероятно шла Тёме. Поля в очередной раз отвел глаза – было неловко смотреть на парня. И по позвоночнику словно ручеек тек. Снизу вверх теплыми лапками сороконожки. Он передернул плечами. - Идем? – Артём открыл дверь. «Наверное, не терпится меня спровадить», - с внезапной горечью подумал Поля. Однако то, что Артём вызвался проводить его, никак не подтверждало эту догадку. Лисичкин перешагнул через порог квартиры с уютной кухней и чуть слышно вздохнул. Они шагали по посвежевшим после дождя улицам. Поля смотрел себе под ноги, в лужи с бликами фонарей, Артём – в небо. До дома Лисичкина было не так далеко. Поля не знал, как продлить эту дорогу. Он чувствовал странное сожаление: при всем своем желании Поля не мог его объяснить. Он шел и изредка бросал косые взгляды на Артёма. На его уверенную походку, руки в карманах брюк, на осанку, шею. На уши. Черт. Нельзя. Невозможно. Поля не понимал: он только что страдал по Саше, переживал из-за Миши. Был униженным и слабым перед собственными желаниями и страхами. Что поменялось? В какой момент в нем зародилось это? Его чувства – прежние чувства – казались чем-то надуманным. Секс… секс простой потребностью тела. У Поли давно никого не было, и он сорвался, принял за настоящее чувство нечто иное. От подобного кому угодно гадко станет. Но винить себя сейчас не получалось. «Не смей так думать!» Поля улыбнулся и снова бросил взгляд на Артёма. Тот внезапно повернул голову, и они встретились глазами. Лисичкин тут же отвернулся, ощущая, как заливается краской. Больше он не смотрел, сжимая пальцы в кулак. - Вон там я живу. Артём оторвался от созерцания звезд и посмотрел в указанном направлении. Потом нахмурился и вдруг произнес: - Извини. Поля удивился: - За что? Пожав плечами, Тёма уточнил: - За поцелуй, - он качнул головой: - Я не имел права так поступать. Поля опустил взгляд себе под ноги: - Все в порядке, - и, прежде чем Артём успел что-то возразить, добавил: - Мне понравилось. - О. Тёма был удивлен и… взбудоражен. Он покосился на парня, отвел взгляд и снова скосил на него глаза: обычный, мелкий, светловолосый и худой. «Симпатичный». - Черт… - это не укладывалось ни в какие рамки. - Что? – Поля вскинул на Артёма глаза. Тёма покачал головой, глядя в лицо парня: - Ничего. Споткнулся. Он не спотыкался. Поля выглядел неубежденным, но спорить не стал. Они приблизились к одной из многоэтажек. - Пришли. Я тут снимаю комнату. Артём задрал голову вверх. - Совсем рядом, - проговорил он. Очень сильно захотелось курить. Тёма провел рукой по карману брюк – пачка сигарет осталась дома. Надо было что-то придумать – какую-то тему или предлог. «Блять, Куницкий, думай!» - Артём еще сильнее нахмурился. Мозги категорически отказывались работать. Поля не знал, что сказать еще, а Артём не спешил уходить. Было как-то неловко прощаться с ним: получилось бы, что теперь Лисичкин хочет отделаться от общества своего провожатого. Произвести именно такое впечатление Поля не хотел. Потому так и стояли, переминаясь с ноги на ногу, около самого подъезда. Вернее, Поля переминался, а Артём просто стоял и хмурил брови. Так и хотелось спросить: «Это я? Из-за меня?» - но язык не поворачивался. Поля и так наболтал сверх меры. Его ладони вспотели от волнения. Надо было попрощаться, взять себя в руки и сказать: «Пока!» Но он не мог! Поэтому Поля ляпнул совсем другое: - Спасибо. - М? – складка между бровями Артёма разгладилась, и он посмотрел Поле в глаза: – Спасибо? Поля смутился и покраснел еще больше: - Что помог с… ну, с… - он все никак не мог произнести это и заикался, смущаясь еще больше. В конце концов Поля готов был провалиться под чертову землю прямо сейчас! «Идиот». Но Артём, понаблюдав за его тщетными потугами, кивнул: - Я понял, - он ободряюще улыбнулся: - Не за что. Любой бы… - Ну, да, - перебил его Поля. И они снова замолчали. Это было глупо: уходить по-прежнему не хотелось. Причин остаться Артём не находил. Поля мялся, краснел, порывался что-то сказать, но в последний момент закрывал рот, судя по всему, не решаясь послать Куницкого. Напрашиваться в столь поздний час на чашечку чая было как-то не айс, тем более чай они уже пили. Скрепя сердце, Артём вздохнул и развернулся к Поле: - Ну… - протянул он, разрывая круг молчания: - Будем прощаться? Поля, о чем-то задумавшийся, вздрогнул, посмотрел на него: - Да. И снова замолчал. - Да, - как в прострации повторил Артём и уставился на Полю. Вернее, на его губы. Поля тоже уставился на него. Будто время потекло как-то иначе: то ли растянулось, то ли, наоборот, понеслось сумасшедшим смерчем, сверкая затянутыми внутрь звездами. Искрами. Фейерверком на крыше. Рот Поли приоткрылся. У Артёма перехватило дыхание, и он качнулся вперед… Дверь подъезда распахнулась, и оттуда вышла тетка с собакой. Пес, радостно облаяв отпрянувших друг от друга парней, понесся к ближайшим кустам. Тетка, подозрительно зыркнув сначала на Полю, потом на Артёма, поплыла вслед за своей собакой. Артём выставил руку, машинально придержав подъездную дверь, и Поля понял: причин стоять тут больше нет. Он сглотнул и хрипло проговорил: - Мне пора. Он не хотел! - До свидания. Поля, нервно улыбнувшись, ответил: - Да, - и шагнул в подъезд. Артём, чуть помедлив, отпустил дверь. Она с неприятным протяжным скрипом закрылась. На несколько секунд стало темно, а потом Полины глаза привыкли. Он чувствовал себя так, будто занавес опустился. - Ну что за?.. – с досадой спросил он у себя и не смог найти ответа. Рвануть бы сейчас обратно, распахнуть эту чертову дверь. Снова вдохнуть свежий ночной воздух и оказаться радом со своим сопровождающим. Поля колебался. Он шагнул вперед, остановился. Заметался туда-сюда. Всего на пару шагов, в результате не сдвинувшись с места. А потом остановился, и плечи его поникли. Поля прикрыл глаза и покачал головой. Нет. Он развернулся и стал подниматься по лестнице. Лисичкин не позволил себе отдохнуть ни на одном пролете. А еще не позволил посмотреть из окна во двор. Нет. Нет… В прихожей горел свет, Зоя Вильгельмовна, судя по звону посуды, хозяйничала на кухне. Поля остановился около вешалки, размышляя: прошмыгнуть в свою комнату или составить компанию квартирной хозяйке? Еще утром его выбор был бы очевиден, но сейчас Лисичкин не хотел оставаться один. Ему было грустно и тягостно. Словно закончилось нечто очень хорошее. «Да о чем я?!» Поля разулся и прошел на кухню. - Добрый вечер, - поздоровался он. - Еще не спите? - Да вот, чайку захотелось, - отозвалась от плиты Зоя Вильгельмовна. Поля опустился на стул, который считал своим местом. - Мне нальете? – спросил он с надеждой. - Конечно, налью! – Зоя Вильгельмовна засуетилась, выставляя еще одну кружку на стол. – У меня из своих травок! Летом на даче собирала. Там такие леса… Надо бы тебе хоть раз приехать. За грибами бы сходили. Я места знаю – никто не знает, а я, как солнышко встанет, беру компас, рюкзак и… Поля слушал старушку, оглядывая ярко освещенную кухню. В голову лезли разные мысли. Ни о чем. Например, он мог бы возразить Зое Вильгельмовне, что на травах у нее уже не чай получается, а отвар, но не стал. В конце концов, в отваре нет ничего плохого. Он полезен. А чай он сегодня уже пил. Дверь закрылась, и Артём остался стоять снаружи. Надо было поинтересоваться, на каком этаже живет Поля, ну или взять номер его телефона. Однако, что уж теперь - думать об этом было поздно. Да и чем он мог бы мотивировать свой интерес? Случайно встретились, выпили чаю, поцеловались – причин встретиться еще раз не было. Поля промолчал. Значит, он не заинтересован. Пустое. Артём все еще любил Лёху - то, что хотелось оставить в прошлом и больше не вспоминать. Кто бы ему еще позволил так сделать: через несколько дней Алексей объявится и, как ни в чем не бывало, предложит встретиться с ним лично или с их компанией. Сходить, съездить куда-нибудь, и, съязвив, Артём согласится. Конфликт будет исчерпан, замолчан. Жизнь потечет своим чередом. И все-таки на душе у Тёмы было неспокойно. Полины волосы, ветер в них, смешно ерошащий пряди. Губы. Глаза… Курить хотелось просто непереносимо. Какого черта он поперся на улицу без сигарет? Артём мысленно прикинул, сколько идти до ближайшего ларька. Выходило не очень много. Прикинул и остался стоять на месте. Только голову задрал вверх, чтобы увидеть, какое из темных окон зажжется первым. Ему не повезло. Когда вернулась тетка с собакой, Тёма нашел в себе силы покинуть Полин двор. Он пошел в сторону своего дома. Ну, то есть не совсем туда: Артём все же прогулялся до ларька с сигаретами и с наслаждением затянулся. - Вот такая вот фигня, - проговорил он самому себе. Обратный путь оказался невозможно коротким. Тёма даже задержался на улице, бродя вокруг своей машины, смоля вторую сигарету. Он бросил взгляд на окна Лёхиной квартиры – там горел свет. Теплый такой, желтый. На такой хочется лететь: подняться на несколько пролетов вверх и постучать в черную металлическую дверь с глазком. Услышать звук отпирающегося замка. Войти, утонув в легком запахе чужой квартиры. Артём стряхнул пепел на землю и вдруг подумал, что он идеализирует свою привязанность. Что он себе надумал? Лёша никогда не сможет дать ему этого: не тот человек. Просто – не тот. Но вот с другим бы, может, и сложилось. И был бы и свет, и квартира, где его всегда ждут. И рады Тёминому возвращению. Где встретят с улыбкой и спросят, как прошел день, все ли в порядке. И можно будет выпить чаю. Или чего-нибудь покрепче, в зависимости от обстоятельств. И все там будет правильно и хорошо. Вспомнилась улыбка Поли и пальцы, сжимающие краешек печенья. Мысли Артёма плавно перетекли с друга на нового знакомого - Ипполита. Полю. Мягкие губы, холодные руки на плечах, удобный размер. Вид человека, которого хотелось бы защищать, взять под крылышко и хорошенько отогреть. Сигарета обожгла пальцы, и Артём выкинул ее, задумавшись: не закурить ли третью? Это было бы явным перебором. Тёма поборол в себе дурное желание – вот рту и так ощущался горьковатый привкус никотина. Артём отрицательно качнул головой и снова посмотрел в небо, будто не насмотрелся еще за сегодняшний вечер. Травки были вкусными. Наверное, там была малина или клубника и еще что-то терпкое и мятное. Горячий отвар согревал, стекал ласковым теплом в желудок. Поля вцепился в кружку обеими руками. Зоя Вильгельмовна что-то рассказывала. Поле было стыдно, но он пропустил начало, задумавшись о своем, а теперь было уже поздно вникать в хитросплетение отношений знакомых квартирной хозяйки. Поля лишь кивал в нужных местах или мотал головой – он надеялся, что Зоя Вильгельмовна ничего не заметит. Зря. - Что-то ты какой-то квелый, - подозрительно прищурилась старушка, оборвав свой рассказ на середине слова. - Да нет, обычный, - Лисичкин попытался спрятаться за своей кружкой. - Влюбился, да? – проницательно спросила Зоя Вильгельмовна. - Что? Не-ет! – слишком поспешно вскинулся Поля, и перед его мысленным взором тут же предстал поцелуй с Артёмом. Сердце забилось сильнее, усилив все неправильные ощущения. Он слегка нахмурился. – Нет, - повторил Поля, опуская глаза. Он не влюбился. Не могло произойти такого. После Саши, после Михаила. Влюбиться? Опять? Нет. - А вот мне кажется, что да. Ты в последнее время вообще себя странно ведешь, - хозяйка помешала ложечкой свой чай. – Если что-то тебя мучит, ты всегда можешь поделиться этим со мной. Поля всего лишь на секунду представил, как рассказывает Зое Вильгельмовне все свои злоключения и признается, что он – гей, и ему поплохело. - Мне нечем делиться, - Лисичкин неубедительно улыбнулся: - Просто попал под дождь, немного замерз в мокрой одежде. И – вот – пью чай. - Угу, - проговорила неубежденная Зоя Вильгельмовна. – Ну, тогда я подолью тебе еще кипяточка. Она действительно налила ему кипятка. Поставила чайник на стол. - Спасибо, - отозвался Поля, снова цепляясь за кружку. Зоя Вильгельмовна покачала головой: - Не за что. Под дождь, говоришь, попал? - Да, - Поля взглянул на старушку, не понимая. Она улыбнулась: - Ну-ну, только вот одежда на тебе-то – сухая. Лисичкин открыл рот, словно рыба, выброшенная на берег: крыть было нечем. И он уткнулся в свой отвар чуть ли не носом. Прокололся. Стало очень стыдно. Он и так не умел врать, а тут поймали с поличным. «Господи»… Хозяйка говорила что-то еще, но Поля уже не слушал, полностью уйдя в свои мысли. Думалось о разном. От самобичевания он перешел к своим ощущениям, которые не покидали его с момента расставания с Артёмом. Что-то невозможное происходило с Полей: нечто важное, важность чего он никак не мог понять. Его спасли, поцеловали назло бывшему любовнику – уж это было ясно, как божий день, - проводили до дома, что говорило о хорошем воспитании как минимум, и оставили в одиночестве. Стоп. Оставили или… Он ведь сам ушел, правда? Поля допил остатки отвара и уставился в кружку, где среди осадка от трав лежала маленькая одинокая чаинка. Лисичкин впился в нее взглядом, в эту чаинку, будто она могла раскрыть ему все тайны Вселенной. Он сам виноват во всем, что систематически происходило в его жизни: он встречал людей, терял их, отталкивая или просто не решаясь прислушаться к себе. Саша – он был светлым пятном. Тем, кем Поля так сильно увлекся, до такой степени, что спутал радость не-одиночества с любовью. Так хотелось верить во что-то лучшее и красивое. Ну, бывает же, случается же. Почему с ним не могло случиться? Оказывается, нет. Все закончилось, едва начавшись. Прыгнул в постель, придурок, очертя голову. Спутал со своей половинкой. Романтик-идеалист хренов. Позарился на чужое. Поля прикрыл глаза: человек, способный изменить другому человеку, человек, скрывающий свое второе «я», свои предпочтения. Они все время лгали бы себе и окружающим. И были бы счастливы? Кто из них стал бы разменной монетой? Поля страдал по себе. Не по Саше. По уютным вечерам, встречам и тепле, которые намечтал, увидев симпатичного парня. И в итоге оказался не готов. А сейчас… Поля поднял взгляд на Зою Вильгельмовну. Она как раз закончила рассказ про свою школьную подругу и перешла к пространным рассуждениям на тему обстановки в стране. И он понял, что если сейчас же не встанет и не сделает что-нибудь – нечто, несвойственное ему – прямо сейчас, то… Поля поднялся, с грохотом отодвинув стул. Зоя Вильгельмовна замолчала, вопросительно на него. - Я… - проговорил Поля, и в горле пересохло. – Я… я сейчас… - он выбрался из-за стола. - Ты куда? – в голосе старушки сквозило удивление: ведь так хорошо болтали. - Мне надо… - Поля оглянулся на свою квартирную хозяйку. – Надо… - он не мог сформулировать. - Я, кажется, кое-что потерял. Лисичкин вышел в коридор и стал торопливо обуваться. - Что потерял? – спросила Зоя Вильгельмовна, глядя на своего, несомненно, спятившего квартиранта. - Себя, - прошептал Поля, выпрямляясь. Артём не мог сбросить с себя состояние… эм… нестояния. Он не знал, как это выразить. Сигареты лишь придали нервозности. Он ходил тигром на привязи вокруг своей машины, нарезал круги. Взглянул на окна дома снова. Увидел в желтом прямоугольнике фигуру, сжимающую в руках тонкую ткань штор. Нет. Не он. Не тот. Не Лёха. - Прости. В груди толкнулось, и словно цепь порвалась. Стало так свободно и легко – с плеч гора свалилась, позволив вздохнуть в полный объем легких. Не Лёха. Это всегда было мучением, сложным выбором. Но совсем недавно на него смотрели теплые глаза другого человека. Не Лёха. Глаза, такие же теплые, как и свет далекой квартиры в соседнем подъезде. Не любовь – обещание. Уголок рта дрогнул в улыбке. Артём склонил голову, лихорадочно размышляя. Наверное, он ждал чего-нибудь, что позволит ему освободиться. Знак – слово, действие, встречу. Самая настоящая буря закручивалась у него внутри: если он не решится сейчас, потом будет жалеть. И Артём решился. Уже через несколько секунд он развернулся и сначала пошел, а потом побежал к арке, ведущей со двора. Людная улица встретила его вечерними огнями и блестящим после дождя асфальтом. Не торкнуло Тёму в клубе. Не зацепило случайными знакомствами. Не вдохновило Лёхиными словами. А оглушило поцелуем назло. Незаметно. Неслышно. Исподволь просочившись в кровь. Так, как и должно было случиться. Артём бежал, ускоряясь, чувствуя, как разгоняется по венам радостное ожидание чуда, как сильно стучит сердце. Короткая дорога в несколько поворотов. Один из которых он миновал в рекордно быстрое время, вылетев в узкий переулок. Поля не был уверен, что в очередной раз не совершает ошибку. Снова мимолетное знакомство и запавший в душу незнакомец. Почему же в этот раз все казалось по-другому? Выйдя из дома, Лисичкин быстрым шагом пересек двор. Интересно, будет ли глупым побежать? Будет, нет? Он сдерживал себя, переходя на легкую трусцу, потом снова сбавляя темп. Однако, в результате, не смог совладать со своими нервами и побежал. Совсем недалеко. Скоро он окажется во дворе дома, где живет Артём, позвонит в домофон – Поля помнил номер квартиры – поднимется на этаж. Что он скажет – Поля не знал, позволив себе просто чувствовать. А чувствовал он себя правым. Отпускал себя. С такими мыслями Лисичкин завернул в узкий переулок. Они столкнулись. Встретились. Чтобы не упасть, Артём схватил впечатавшегося в него парня за плечи. Инерция развернула их вокруг оси пару раз. Не разжимая рук, они закружились, словно в танце. Поля тоже вцепился в Тёму. Глаза поймали обоюдный контакт и – вот оно. То, что чувствовал Тёма, – фейерверк. То, что чувствовал Поля, – тепло чужой жизни, далекой, близкой и такой внезапно родной. - Я… вернулся… - проговорил Лисичкин, задыхаясь. Артём тоже часто дышал. И Поля подумал, что он как будто так же по-идиотски бежал, пытаясь встретиться с ним. Тёма широко улыбнулся: - Ага, - просто ответил он и прижал Лисичкина к своей груди, сжав в объятьях до боли. Поля закрыл глаза. Его ухо лежало на вздымающейся груди Артёма. Выстукивало ритм сердце. Чье? Было не разобрать. Поля закусил губу и тоже улыбнулся.