Поселюсь в твоём сердце на ПМЖ

Мебель из древесины, керамические вазы, покрытые глазурью, в которых плавали роскошные букеты, декоративный запах и комнатные растения, гусеничного цвета никак не сочетались с простым грузчиком — Славкой Карелиным, в чьей квартире обитал единственный кактус и славная кошечка, повсюду оставляющая свою шерсть. Слава был массивным, широким парнем, выносливым, способным справляться с любой тяжёлой работой. Сам же Карелин решил сильно не напрягаться по жизни и пошёл работать в грузчики. Перемещаясь с объекта на объект, Славка своим природным запахом эвкалиптового масла привлёк альфу, который совсем не вписывался в габариты общепринятых норм, но Карелин торчал от его запаха, потому что природа не обделила его феромонами. Рядом с ним, Карелину было проще задержать дыхание, лишь бы не чувствовать его, потому что он был буквально в шаге оттого, чтобы растерзать этого альфу. — Что-то ещё, Мирон Янович? — Слава вытирает пот со лба, кивает чувачку из своей команды и тот отходит перекурить с остальными. В последнее время, Мирон только и делал, что пользовался услугами грузчиками фирмы, в которой работал Слава, скупая всякую мебель, будто просто желая погонять работников, но платил он щедро, потому никто не жаловался, что заказы поступают лишь от него одного. — Да, Слава, я на следующей неделе хотел бы приобрести новый диван и снова готов воспользоваться вашими услугами. — Это уже третий диван за месяц, Вам деньги девать некуда? — усмехается Слава. Он давно догадался, что миниатюрный альфа очаровался его запахом. Слава хоть и был крупным и крепким, как самец, но пах он в разы сильнее любого омеги, его запах буквально бил в голову, дурманил. Вот и Мирон не удержался, пытаясь подольше задержать Карелина в своём доме, чтобы стены успели пропитаться им. — Займитесь тогда благотворительностью, сделайте полезное дело. — Ты прав, этим я ещё не занимался. Слава думает, что этот Мирон с жиру бесится. А что с него взять? Типичный жид. — Вот и займитесь, милсдарь, а мы отчаливаем. До свидания. — До скорого. Они пожимают друг другу руки, упиваясь феромонами и оба думают, как бы не разложиться на полу здесь и сейчас.

***

В шкафу у Славы оверсайз и комплектующие от разобранного пк. На заставленном алюминиевыми банками из-под энергетиков рабочем столе лежит закрытый игровой ноут, на крышке которого свернулась Коха. Ночами, Слава задротит в онлайн рпг, а утро встречал стоя в общественном транспорте, держась за поручень, разглядывая медленно светлеющее небо и маслянистый солнечный диск, выползающий из-за спин бесцветных хрущёвок. У Славы Карелина, в отличии от Мирона, была обычная жизнь, которой он был относительно доволен. У него был ноут, Коха и что пожрать в холодосе, большего и не надо. А У Фёдорова концерты, полные залы, поклонники, дохераллион денег. У него было всё за счёт каких-то текстов, которых Карелин не особо понимал. Что-то про скучную антиутопию, про душевную революцию… Славе было до пизды всё это. Он ждал от альфы чего-то большего, а получил подростковую мелодраму в стиле «Голодных игр», отстойненько. Но в наушниках Карелина всё равно играли окси-треки. Это вообще лечится?

***

На своей просторной кухне, Окси пьёт горячий эспрессо со сливками и банановым маффином. Его волосы вились от самых корней, а всё безуспешно пытался распрямить их пальцами. Слава иногда даже залипал. Не, этот альфа слишком прекрасен, как-то по-омежьи прекрасен, но пах он, как сильный самец, до эйфории в голове. Тогда Карелин и думал, что Мирон может петь любую чушь, на его концерты всё равно будут ходить, лишь бы просто насладиться его феромонами. Его запах забирался в лёгкие даже самых крупных альф. Вот так природа решила поиграть с физиологией Фёдорова, сделав его визуально хрупким, но одарив истой самцовостью, которой не мог сопротивляться даже самый сильный омега. — Я согласился прийти, чтобы сказать, как дерьмово ты поёшь, без обид, — глотнув остывшего чая из фарфоровой чашки, съедая третий по счёту маффин. — Признаться честно, мне такого ещё не говорили, — Фёдоров как-то по-доброму смеётся, прислоняя ко рту ладонь. Славе этот Мирон кажется слишком манерным, претенциозным, даже слегка скучным, но этот запах, наполняющий лёгкие так и говорил: забей на то, какое он чмо, просто отдайся. Просто, блять, отдайся. Возьми и отдайся, твою мать! Но Слава был сильнее своих низменных инстинктов, он боролся с яростным желанием покориться альфе или перекусить ему глотку, если тот решит стать смелее и действовать. Мирон же выглядел абсолютно спокойным, хотя внутри него всё штормило и тянулось к этому языкастому омеге, которого бы очень хотелось научить хорошим манерам. — И не скажут, о тебе невозможно сформулировать адекватное мнение, ты же всех дурманишь своей вонью. — А тебя, значит, нет? — Меня? Меня нет. Карелин ударился в пассивную-агрессию, в любой момент готовясь уебать слабенькому альфе, рискуя сломать тому что-нибудь. — Это из-за твоих габаритов? Ты не похож на стандартного омегу, в Лондоне и Германии, я таких ни разу не встречал, — Фёдоров попытался смягчить разговор, понимая, что всё идёт к глупому конфликту. — Ты в России, детка, здесь омегам не положено быть слабыми, — высокомерно ответил Слава. — А ещё, в России положено быть дерзкими? — Мирон подносит чашку к губам и кривит их в неприятной улыбке. — Мне нравится. — Мне тоже, — фыркает омега и кусает маффин Мирона так, будто отгрызает ему кадык.

***

— Я не понимаю, нахера ты к нему гоняешь, если он такой конч? Ваня Светло — это немного бестолковое солнышко всея Питера в перевязанной вокруг талии рубашке, от которого пахнет сандаловым деревом и венскими вафлями, которыми он позавтракал перед Славным возвращением. — Я хуй знает, он пахнет, как боженька, я буквально слюной истекаю, думая о нём, хотя размером он чуть больше тебя. Это так странно, Вань, он смазливый и почему-то всё равно мне нравится. Карелин запускает пальцы в волосы и думает, что вляпался, что увяз в нём, как в болоте, чувствуя магнитное притяжение. — Против природы не попрёшь, — пожимает плечами Светло и прикуривает. Уютная Славкина кухня быстро наполняется дымом. — Если будешь продолжать ездить, то, считай, пиздец, дашь ему и всё. Карелин отнимает у Вани сигарету и затягивается. Горький дым щекочет нёбо, клубится в недрах глотки, туманит мозги. Расслабляет. Славе не хочется больше думать о Фёдорове, но он в его голове, забрался под корку и обжился, навязчиво проникая в мысли. — Эй, всю не скури, — напоминает о себе Светло. — Так новую зажги, — бросает напоследок Слава и идёт дымить по всем квадратным метрам своей просторной двушки, пытаясь заглушить свои-не-свои желания, навязанные ему его происхождением.