Кто мне нужен

      Вдали раздался звон колокольчиков. Она услышала, как ими потрясли несколько раз, прежде чем медленно открыть глаза. Были слышны отголоски разговоров, смеха и криков. Она не могла различить, кому они принадлежат, поэтому отбросила эту затею. Проснулись взрослые и дети. Хлоя поняла, что слышит, как смеются ребятишки, а кто-то из них даже вскрикивал от волнения. Она не знала почему, но её тело отреагировало по-другому: ноги автоматически соскользнули и заставили её встать.        Прямо перед ней на двери висел календарь, на котором в большой красный круг было заключено число 25 декабря. Затем что-то щёлкнуло в её голове, и она поняла, что наступило Рождество. Однако восторга по этому поводу она не ощущала. Каждый год Хлоя просыпалась раньше всех и бежала открывать подарки, но не в этом году, нет.       Рождество было не только её любимым праздником, но и её отца тоже, когда он украшал весь дом, брал ёлку и ставил её посреди гостинной, чтобы она была в центре внимания. Затем он клал подарки под дерево; прятал подарок своей дочери, потому что знал, что она найдет способ открыть его раньше времени. Она вспомнила, что отец всегда просыпался первым, чтобы увидеть, как его дочь открывает подарки от него и её матери. Именно поэтому она и не была в восторге.       Так и не сдвинувшись с места, она вздохнула и решила, что легче не станет, если останется в такой позе, особенно глядя на календарь. На этом, Хлоя постаралась открыть дверь как можно тише, медленно поворачивая ручку и осторожно толкая дверь. Она выглянула наружу, но там всё ещё было темно, только окно рядом с лестницей освещало пол. Хлоя пошла в ванну и включила свет. Первым она заметила одеколон отца, что стоял возле раковины. Если сосредоточиться чуть посильнее, то всё ещё можно было бы почувствовать запах, хотя всё, что ей нужно было для этого сделать - это открыть бутылёк. Но это будет уже не то.       Юная девушка умыла лицо и причесалась. Её длинные светлые волосы оставались неизменными с тех пор, как она была ребёнком, и она никогда не думала о том, чтобы изменить их. Глядя на себя в зеркало, она размышляла о том, к лучшему ли будут перемены, как сказал бы ее отец. Отбросив эту мысль в сторону, она покинула ванную комнату.       На стене у лестницы Хлоя увидела одну особенную фотографию. Ту, на которой она была с отцом последний раз, которой она дорожила, и всеми возможными силами пыталась забыть того, кто её сделал. Она знала, что не сможет сделать этого, никогда не сможет, но всё равно пыталась. Это всё ещё было тяжело, заставляло болезненно отдаваться в груди. Человек, которого она любила больше всего, и в то же время та, которая никогда не спросила, всё ли у неё хорошо, после несчастного случая. Прошло уже несколько месяцев после смерти её отца, с внезапного отъезда Макс в Сиэтл, и это всё ещё причиняет боль. Оба человека, с которыми она думала вечность прожить вместе, с кеми видела своё будущее - они оба ушли без единого сожаления. Хлоя не обвиняла никого из них, она прекрасно знала, что это не их вина, но сможет ли она простить? Она была одна в этом мире без своего героя и без своего лучшего друга.       Собравшись с силами, она спустилась по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Если она собиралась сделать то, что задумала, то не хотела, чтобы её мать стала свидетелем этого. Молодая девушка ещё не была готова дать волю чувствам перед своей матерью; она была достаточно сильна, чтобы скрыть это. Этого не произойдет в любимый день её отца.       Первое,что она заметила - дом не был увешан украшениями. Её мать не побеспокоилась об этом, Хлоя понимала её причины и соглашалась с ними, но это всё равно казалось неправильным. Память об её отце должна была жить, лишь это имело для неё значение. Она была не в настроении, чтобы что-то праздновать, но это всё равно было неправильно. Хлоя заметила несколько коробок рядом с дверью и заглянула в них. Рождественские украшения. Её мать задумывалась об этом, но не очень сильно, заключила она. Не раздумывая, девушка взяла несколько вещей, и обошла дом, украшая его. Рождество было особенным праздником, так что, если уж на то пошло, она сделает его по-своему особенным.       Она прошлась по дому после того, как развесила украшения тут и там, и заметила, что в центре гостиной не было ёлки. Хлоя не была разочарована, нет, просто не привыкла к этому. Она была застигнута врасплох, когда что-то в глубине души заставило её представить, как отец возвращается домой с большим деревом позади него, обтянутым веревками. Девушка покачала головой, отбрасывая воспоминание в сторону. В груди снова отдалось болью, а дыхание в горле сперло. Больно, заметила она, но необходимо. Она должна была завершить эту традицию, иначе потом будет чувствовать себя ужасно. Это был день ее отца; она должна была сделать это ради него.       Когда Хлоя собиралась сесть на диван, она увидела пятно на ковре, за которое она и Макс были ответственны, когда решили, что пить вино было хорошей идеей. К этому времени она уже точно знала, что ей нужно сделать. Она села, взяла лист бумаги и ручку.       Каждый раз, когда она пыталась написать на бумаге то, что ей нужно, она не могла сделать это. Рука предавала её, а разум блокировал все попытки заставить тело повиноваться ей. Хлоя всё спланировала в уме, но её собственный разум решил изменить планы. Уже почти наступило время, когда её мать проснется и спустится прямо вниз, чтобы увидеть, как она открывает подарки, чего не произойдет в этом году. Ей нужно было это записать, иначе она потеряет возможность сделать это.       Минуты шли, но ни слова записано не было, лист бумаги под её руками был пуст, а ручка неподвижно лежала между пальцами, ни разу не прижавшись к бумаге. Тем временем у неё в голове прокручивалось множество воспоминаний, тех, которые она не хотела вспоминать, не в данный момент. Воспоминания о том, как она и Макс бегали по заднему двору, притворяясь пиратами, Макс гонялась за Бонго, её мать готовила блины для неё и Макс; или её отец придумывал ужасные шутки, а Макс смеялась над ними, и Хлоя никогда не знала, делала она это искренне или из вежливости. Воспоминания, которые не должны были всплывать прямо сейчас. - Хлоя? - юная девушка услышала, как мать зовёт её. Она говорила сонным голосом, вероятно, только что проснулась. У Хлои ещё было время написать и попросить у матери подарок. Ошибившись, Хлоя сразу же услышала шаги матери, и её сердце бешено заколотилось в груди. Ей вдруг стало жарко и холодно одновременно. Её руки задрожали, и, к своему удивлению, она почувствовала слёзы, падающие на бумагу.       С тех пор как умер её отец, Хлоя никогда не плакала перед людьми, особенно перед своей матерью. Она не чувствовала себя вправе делать это, по крайней мере, с другим человеком, который любил её отца больше всего на свете, с его родственной душой и женщиной, с которой он провёл бы оставшуюся жизнь. Она всегда чувствовала потребность быть сильнее ради своей матери, показать ей, что с ней всё в порядке, чтобы не беспокоить. Лишь оставшись наедине с собой она выплакивала все свои слёзы, рыдая до тех пор, пока не уснёт, и шла в школу, стараясь не заплакать.       Хлоя не собиралась портить этот день своей матери, ведь это было Рождество. Бумага уже была испорчена, поэтому она попыталась отложить ее в сторону, но не смогла. Тело вновь предало её, и внезапно её руки начали двигаться, а ручка писала то, что она отчаянно пыталась сделать, подарок, который она хотела больше всего.       Джойс осторожно подошла к дочери, её шаги были легки. Она заметила, что Хлоя повернута к ней спиной, и также знала, что Хлоя не слышала, как она приближается. Каждое Рождество, согласно праздничной традиции Уильяма, утром Хлоя записывала подарок, который она хотела больше всего, то, что нельзя было купить. В этот день Джойс знала, что она попросит то, чего не сможет ей дать. - Я продолжила традицию, как этого хотел бы папа, - выдыхая слова, прошептала девушка, продолжая рыдать. Она протянула мокрую бумагу матери и поднесла руки к лицу, закрывая его и выплескивая все свои чувства за все эти месяцы.       "Я хочу, чтобы Макс вернулась домой", - было написано на бумаге. Джойс не ожидала этого, совсем, и была застигнута врасплох. Она ожидала, что дочь попросит вернуть домой отца, а не своего лучшего друга. В последний раз, когда она пыталась поговорить с Хлоей о Макс, девушка старалась избегать этой темы, сказав, что её подруга бросила её, когда она нуждалась в ней больше всего, даже не удосужившись позвонить ей. Хоть Джойс и понимала её чувства, это ведь была Макс, лучший друг её дочери и даже родственная душа.        Мать положила бумагу на стол, обошла диван, опустилась на колени и обняла дочь. Не задумываясь, Хлоя приняла объятие, и заплакала на плечах матери. - Прости, Хлоя, - прошептала Джойс, крепче обнимая девушку. - Я хочу, чтобы она вернулась, мама, - вскрикнула Хлоя. - Мне нужна Макс, - она почувствовала, как руки дочери крепко сжали её рубашку. - Я так сильно скучаю по ней.       Джойс ничего не могла поделать, кроме как продолжать обнимать Хлою и успокаивать её. Она дала бы своей дочери всё, что та попросила бы, но эта конкретная просьба, она не думала, что смогла бы. В этом не было вины Макс, но, хоть Джойс и пыталась не делать этого, что-то в ней разделяло печаль Хлои по этому поводу. Она тоже скучала по Макс, темноволосой девушке, которая вела себя неловко с другими людьми и фотографировала всё, что могла. Девушка, которая была лучшей подругой Хлои, её родственной душой; девушкой, которая, никто из них двоих не знал, появится ли снова, оставившей дыру в жизни Хлои, к сожалению, навсегда.