Негениальный план

      Гарри торопливо пригладил растрепавшиеся от бега волосы, поправил перекрутившуюся алую мантию и резко дернул ручку на себя. Дверь с предательским скрипом открылась, и он вошёл в конференц-зал, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.       — Поттер! — рявкнул Главный аврор так, что стёкла на фальш-окнах задрожали. — Ты опять опоздал!       По залу прокатилась волна судорожных вздохов бывалых оперативников, и Гарри показалось, что он услышал «прощай, дружище» от Рона.       — Я не виноват! — поспешил оправдаться Гарри, чувствуя, как жар приливает к щекам. — Там ребёнка в фонтан стошнило! И этот идиотский фонтан обиделся и стал плеваться водой в немецкую делегацию! А эти фрицы повыхватывали палочки и стали палить по фонтану, как в сорок первом! Пока я их успокаивал, пол-Атриума затопило. Так что, думаю, это уважительная причина для опоздания на планёрку, Главный аврор Риддл, сэр.       — Поттер с палочкой — всё равно что обезьяна с граматопётом, — раздался в оглушающей тишине зала хриплый, как у умершего позавчера злостного курильщика, голос. — Ыхых-хых-хых.       Гарри метнул быстрый взгляд на заместителя Главы — Грозного Глаза Грюма и псевдо сочувствующе ему улыбнулся. Грюм был самым старым аврором в отделе, даже старше мистера Риддла и всей западно-европейской цивилизации заодно, и Гарри не мог отказать себе в удовольствии пошутить над этим. Каждый день он придумывал для Грюма всё новые и новые колкости, на что тот каждый раз пытался ехидно отвечать, не совсем понимая, что его чувство юмора умерло ещё во времена основателей и теперь неистово ворочается в гробу, вызывая маленькие землетрясения где-то в графстве Глостершир и спазмы боли в кишечнике у сослуживцев.       Гарри было не впервой получать трепку от начальника. По какой-то необъяснимой причине Главный аврор Риддл жить не мог без того, чтобы не наорать на бедного Поттера хотя бы раз в день. Хотя Рон полагал, что это Гарри клинический идиот, если раз за разом выводит Риддла из себя. А Гарри вовсе не намеренно встревал во все переделки, происходящие на Британских островах. Ну, может, чуть-чуть.       Риддл выпрямился и расправил плечи, отчего алая мантия натянулась на литых мышцах. Его лицо стало непроницаемым и спокойным, как у мраморной статуи.       Авроры, сидящие на лавках, полукругом расставленных у стены, задержали дыхание, и попытались сжаться в пространстве. Но с их габаритами это напоминало попытки Грюма пошутить.       — Для этого существуют курсанты, аврор Поттер, — абсолютно холодным, угрожающим голосом начал он. — Мне сообщили, что вчера вы получили тяжелое ранение. И вы. Сегодня. Полезли. Успокаивать. Кучу. Вооружённых. Волшебников.       Каждое слово было как горсть землицы на крышку гроба Гарри.       — В паузы между вашими словами можно вставлять рекламу котлов, — зачем-то сказал Гарри прежде, чем мозг успел захлопнуть дыру в его голове, из которой в пространство вечно выливались неуместные шутки.       Кто-то из авроров жалобно заскулил.       Напряжение в зале достигло своего пика. Гарри показалось, что его можно закатывать в банки и продавать театрам по галеону за штуку. Хороший бизнес-план, когда его уволят, будет, на что жить.       — Я бы не стоял сейчас здесь, — Риддл не повышал голоса, но все равно казалось, что он кричит, — если бы впутывался в драки, которых можно избежать. Я победил трёх Тёмных Лордов, Поттер, как думаешь, моим словам можно верить?       Магия сгустилась вокруг него плотным темным коконом, красные глаза засверкали на бледном лице. Для восьмидесятилетнего, Глава сохранился неестественно хорошо. Гарри иногда забывал, что этот волшебник старше него на шестьдесят лет: он был высоким, невыносимо красивым брюнетом с острыми скулами и пронзительными багровыми глазами. Ради обладателя этих глаз девушки, а иногда и юноши Аврората готовы были продать душу.       — Полагаю, можно, — тактично ответил Поттер, стараясь не усмехаться. Он знал, что это затишье перед бурей. Сейчас Риддл толкнет речь про своего приемного папашу — знаменитого аврора сороковых годов, звезду сыска и грозу преступности, который подобрал новорожденного Риддла на улицах Лондона. Все это время он будет стараться сдерживаться, но потом не вынесет «блудливоприпизднутого» взгляда Гарри, как он сам его нарёк, и начнёт орать так, что у всех польется кровь из ушей, а некоторые ещё и заикаться начнут. Один Грюм останется целым, потому что он оглох ещё до рождения Мерлина.       — Полагаешь? Это хорошо, что полагаешь, — Риддл недобро прищурился. — Так почему же ты, бестолковая кочерыжка, полез в драку? Мой отец всегда говорил: на рожон лезут только преждевременные трупы. Ты хочешь стать наполнителем для гроба, Поттер? Я могу это устроить прямо сейчас, — с каждым словом его голос все повышался и повышался, а авроры, сидящие ближе к нему, всё скукоживались и скукоживались. — Лучше я тебя прибью, чем ты убьёшься сам и разворотишь при этом половину Англии в придачу! Заебали меня твои выходки, Поттер!!!       От его рева у Гарри зазвенело в ухе на мотив реквиема. Он неловко переминался с ноги на ногу и глазами побитого щеночка смотрел на начальника, пытаясь этим показать, как ему жаль.       Но Риддл, возможно, побитых щенков никогда не видел, или сам же их и бил, иначе никак было не объяснить, почему он разъярился ещё сильнее.       — Что ты смотришь на меня своими глазками блудливоприпизднутыми, придурок?! — Рявкнул Риддл и его магия ощутимо начала давить на плечи Гарри, и на нервы — остальным невинным аврорам. — Если мои слова не доходят до того крошечного комка кошачьей отрыжки, который ты зовёшь мозгом, может, мне их туда вбить?       Это было что-то новенькое, раньше его мозг величали исключительно дырявым котлом или размокшим пирожком с говном. Риддл, наверняка, втайне упивался своим талантом придумывать оскорбительные метафоры для Гарри, и под пологом ночи доставал из-под подушки блестящий дневничок, куда все их записывал розовым пером с пушистым наконечником в виде сердечка.       — Вы когда кричите, ваши слюни на Рона летят, — заявил Гарри, обмирая от головокружительного чувства страха и предвкушения, разлившегося в животе. — Мне кажется, он сегодня уже принимал душ.       Рон задушенно захрипел и побледнел так, что стал похож на мутировавший гриб с веснушками.       — Я люблю мыться, — прошептал он белыми губами.       — Всё! — Риддл грохнул кулаком по конторке, за которой стоял, так сильно, что она треснула. — Все вон! Поттер, в мой кабинет, живо!       Гарри даже при распродаже огневиски в Хогсмиде не видел, чтобы сорок взрослых мужчин так стремительно исчезали из помещения в разгар рабочего дня. Даже Грюм и его костыль вдруг вспомнили молодость, прошедшую в охотах на мамонтов, и бодро ускакали.       Риддл схватил его за воротник и потащил в свой кабинет, его тяжелое сбитое дыхание опалило щеку Гарри, и колени подвели бравого аврора Поттера. Он запнулся и слегка навалился на Риддла, когда тот пытался впихнуть его в дверь, распахнувшуюся от одного риддловского взгляда.       Ему бы грабителем работать, а не охотником на Тёмных Лордов.       Глава зарычал и с силой втолкнул Гарри в комнату, резко захлопнув за собой дверь.       — Всё, Поттер. Ты меня достал! — рыкнул он, срывая с себя мантию.       Гарри опасливо молчал, привалившись к его массивному рабочему столу, потому что ноги превратились в две макаронины и окончательно перестали его слушаться.       — Сколько раз я тебе говорил, что нельзя после тяжелых ранений ввязываться в драку? Сколько раз я говорил, чтобы ты не совал свой клюв во все передряги, какие видишь?       — Много, — тяжело сглотнул Гарри, рассматривая обычную хлопковую футболку, обтянувшую рельефный торс начальника. — Я просто тупой.       И это была правда, когда он видел Риддла в футболке, его интеллект падал до уровня деревянной ноги Грюма.       — Ты не тупой, ты супермегатупой! — заорал Риддл, сметая со своего стола все бумаги. — Я не могу тебя пытать или бить, но отстегать ремнем по заднице — всё ещё в моих силах. Раз ты по-хорошему не понимаешь, буду учить тебя разуму по-плохому!       — М-может, не надо? — пискнул Гарри, втянув голову в плечи. Такого он не ожидал.       — Ещё как надо! — Риддл резко вытащил из шлиц штанов свой широкий кожаный ремень с бляхой, украшенной гербом Аврората, и несколько раз хлопнул им себя по ладони. — Раз уж ты думаешь жопой, а не головой, то я буду целиться по сосредоточию твоих извилин. Может тогда до тебя дойдёт, что свою жизнь нужно беречь!       В другой его руке появилась волшебная палочка, и штаны Гарри вместе с трусами сползли ему на колени. После второго взмаха Гарри оказался на столе голой задницей кверху.       — Мамочки… — прохрипел он растерянно.       Обычно Риддл орал на него, швырялся прес-папье и гонялся за ним по кабинету, размахивая кулаками. В этот раз Гарри, похоже, перешел все границы его терпения.       — Страшно? — рявкнул Риддл и стеганул его ремнем по правой ягодице. — А рисковать жизнью и здоровьем было не страшно?       — Я больше не буду, теперь точно! — пообещал Гарри, вскрикнув от первого удара. После взбучек от отца, бывшего главы Аврората, который теперь на пенсии, удары Главного аврора Риддла показались ему очень легкими.       И очень приятными.       Гарри заерзал, устраиваясь поудобнее и провокационно выгнул спину.       — Ты каждый раз это говоришь, — ремень обрушился и на вторую ягодицу, и Гарри, к своему стыду, заскулил. — И каждый раз выкидываешь очередной номер, достойный награды в номинации «ебанутая дичь»!       Он опустил горячую, сильную ладонь на поясницу Гарри, чтобы прекратить ерзание, и тот сладко застонал, ощутив волны жара, расходящиеся по телу.       — Ты что… — опешил Риддл, прекратив порку. — Поттер, тебе что, нравится?!       — Да, мистер Риддл, — простонал Гарри, потому что рука начальника сжалась на его пояснице. — Мне нравится всё, что вы со мной делаете. Вы же знаете… Как я к вам отношусь.       — То есть, — медленно, будто по слогам, проговорил Риддл. — То есть ты устраивал все эти… все эти идиотские выходки, чтобы привлечь моё внимание?       — Не думали же вы, что я действительно хотел разбираться с обиженным фонтаном и бешеными фрицами? — смущённо улыбнулся Гарри, кинув виноватый взгляд через плечо. — Это я сам наблевал в фонтан.       — Поттер, — устало и обреченно прошептал тот. Ремень с глухим стуком упал на ковер, и Гарри показалось, что его ладонь слегка огладила поясницу, а кончики пальцев легонько коснулись покрасневшей ягодицы. — Что ж ты творишь, несносный мальчишка…       Гарри раньше и сам не знал, что творит. Когда он поступил на службу в Аврорат, он искренне верил, что ненавидит Риддла всеми своими двумя с половиной извилинами. Ему казалось, что это из-за Риддла отца отправили на пенсию так рано, пусть он и был тяжело травмирован. Но чем дольше он злился, тем больше обращал внимания на своего странного начальника, и со временем злость трансформировалась во что-то иное.       Это «что-то» не давало ему спать по ночам и сводило с ума.       Гарри довольно быстро понял, что это означает. Он не считал себя умным парнем, для определения его умственных способностей скорее подходило меткое риддловское «грач хитрожопый»: Гарри был таким же черноволосым, встрепанным и горластым, а ещё имел талант изобретать на ходу гениальные планы, от которых страдали все вокруг, кроме него самого. Но даже он смог понять, что его чувства к Риддлу весьма далеки от ненависти и носят глубоко сексуальный подтекст.       Поттер чувствовал, что Риддл тоже его хочет, ловил на себе его быстрые жадные взгляды, слышал, как учащается его дыхание, когда Гарри будто бы случайно прижимался к нему плечом или сталкивался в коридорах Аврората.       Но сколько бы он ни старался, мистер Риддл делал вид, что не замечает полыхающего между ними костра, искры от которого успели подпалить носы многих любопытных коллег.       Тогда-то Гарри, как самый натуральный хитрожопый грач, выдумал очередной гениальный план — он перешёл к агрессивным методам привлечения внимания: доводил неприступного, холодного Риддла круглыми сутками, дерзил, огрызался, намеренно ввязывался в любую заварушку и опаздывал на службу.       — Мистер Риддл, — Гарри приподнял попку и услышал тихий выдох Риддла. — Вы меня с ума сводите.       — Мерлин, какой же ты… — Риддл невесомо огладил пальцами его ягодицы и отстранился.       И все же в сердце Гарри зажегся огонёк надежды, маленький и полудохлый, но Гарри сгодится и такой.       — Но вы же меня хотите, я знаю это, — разговаривать на такую серьезную тему, лежа голой жопой кверху перед начальником, словно рождественский гусь, Гарри было слегка неловко, но прятать от Риддла свою лучшую часть тела он категорически не желал — не зря же он приседал каждый день. — Почему мы просто не можем получить то, чего хотим оба? Я устал жить мечтами однажды поцеловать Вас! Мозолями от дрочки на моих руках скоро можно будет авады отбивать!       — Иди сюда, — Риддл схватил его за талию, натянул штаны, и поднял со стола. — Дело в том, Гарри, что между нами пропасть больше полувека. Ты так молод и неопытен, а я не ищу случайных связей, — он заметил, что не убрал ладони с талии Гарри и резко их одернул, шумно выдохнув, от чего у Поттера волна мурашек прокатилась по телу. — И к тому же, ты бесишь меня с силой стада гиппогрифов.       Гарри никогда ещё не чувствовал такого невыносимого желания к мужчине. Пропасть в полвека его совершенно не волновала. Через любое препятствие Гарри мог перелететь на метле, застрявшей в его заднице еще при рождении.       Он решительно приблизился к Риддлу, пытаясь разглядеть хоть что-то на его непроницаемом лице.       — Я ещё и упрям, как упомянутое стадо. Если вы не поцелуете меня, я клянусь, что стану ещё невыносимее. Я не пропущу ни одну сомнительную стычку в Британии, стану писать отчеты таким мелким почерком, что вы глаза свои краснючие сломаете. Я буду опаздывать на два часа каждый день и стану носить такие обтягивающие майки, что оболочка для колбасы покажется приличной одеждой, я м-м-м-м…       Риддл закрыл ему рот своей ладонью и возмущённый до глубины души Гарри протестующе замычал.       Оба замерли, глядя друг другу в глаза, и Гарри, словно в забытье, провёл губами по чужой ладони, а затем смело её облизнул.       Риддл вздрогнул всем телом, его зрачки расширились, ладонь безвольно упала вдоль тела, и Гарри уже было подумал что вот сейчас он точно его поцелует, но тут лицо Главного Аврора вновь стало отстранённым и серьёзным.       — Ты еще так молод, Гарри, — покачал он головой и, накинув на ходу метнувшуюся к нему мантию, стремительно вышел из кабинета.       — Я от вас не отстану, Главный Аврор Риддл, сэр, — отчаянно крикнул Гарри в захлопнувшуюся дверь, сжав кулаки до хруста. — Я приросту к вам, как протез к ноге Грюма!       В его лохматой голове начал зарождаться очередной план, достойный звания «хитрожопого грача». Он докажет Риддлу, что не ищет случайной связи, и что их разница в возрасте — всего лишь мгновение, по сравнению с разницей Грюма и его верного деревянного спутника жизни.       А ведь они просто созданы друг для друга.