С возвращением, Летти

Она всегда была частью меня, частью семьи, того целого, что и составляло смысл моей жизни. Крутые тачки, безумные гонки, бешеные выигрыши и играющий в крови адреналин – всё это не имело бы значения, если рядом не было её. Моей Летти. Такое нежное имя, и такой стальной характер, сила воли и бесстрашие. Она всегда была борцом, умела выживать там, где кто–либо другой уже давно бы впал в отчаяние и сдался, принял поражение под натиском ситуации. Но она никогда бы так не поступила, нашла бы выход, вырвалась бы из когтей смерти и вернулась домой… Дерзкий взгляд исподлобья, прямолинейный и испытывающий, как будто проверяющий тебя на прочность. Да, она умела ставить на место даже самых крутых парней, которые пытались к ней подкатить, всего лишь бросив на них этот взгляд и усмехнувшись, наблюдая, как те тушуются, словно незрелые подростки. Столкнувшись с очередным соперником на заезде, прежде, чем ударить по газам, она любила сказать: «Надо узнать, насколько крепки твои яйца, чувак!» И эта фраза охренеть как здорово у нее получалась! С того самого случая, когда по глупости чуть не сделал её калекой, я понял, а может, и почувствовал, что наши судьбы как-то связаны, и один не может существовать без другого. Хотя полное ее имя и звучит как Летиция Ортис, но, на самом деле, она всегда была Торетто. Поэтому Господь не смел забрать её у меня, зная, что мы изначально были созданы друг для друга. А трасса, скорость и рёв мотора стали нашими прочными связующими нитями, словно кольца при венчании. Когда же мне сообщили, что она погибла, я не смог в это поверить. Это словно нарушить вечную аксиому, согласно которой мы обязаны быть вместе. Если бы она действительно ушла, то я должен был последовать за ней. Авария во время очередной погони, шальная пуля или даже тупой несчастный случай, - что-либо из этого должно было произойти со мной, но даже во время самых сумасшедших заездов или очередных разборок с копами, когда творился полный крышеснос, я оставался неуязвим. Пара мелких царапин, синяков - вся эта ерунда не считается. Для меня это был знак того, что Летти жива, и однажды она снова будет со мной, Брайаном, Мией и всеми остальными, как прежде. Единая большая и дружная семья. Это предчувствие было со мной всегда, даже когда появилась Елена. Она стала для меня, как глоток холодной воды в невыносимой бразильской жаре, как бальзам, утешение… Ей было известно это опустошающее чувство утраты, поэтому она смогла меня поддержать и даже подарить новую надежду, когда внутри меня зародилось предательское отчаяние, а боль от жестокой потери стала невыносимой. И как бы я не был благодарен Елене за те дни, что мы провели вместе, ей не удалось заполнить собой ту часть меня, которую составляла Летти. Своё законное место в моем сердце она не уступила даже после своей смерти. Такой вот был у неё упрямый и пробивной нрав. Поэтому, когда Хоббс бросил мне в руки жёлтый пакет, нагнав бестолковую тучу таинственности, я уже знал, что в нем находится. Мы, как две дороги, ведущие в один пункт назначения, должны были сойтись снова. И ни международный розыск, ни границы, ни тюрьма или даже смерть не могли этому помешать. Елена заранее знала это, смогла отпустить. Когда в погоне за «перевёртышами» Шоу я заметил еще одну тачку, нагло пытавшуюся меня подрезать, то сразу понял, что это Летти. А потом был этот глупый выстрел, испуганный рывок прочь от меня, замешательство и вопрос, проскользнувший в её взгляде. Возможно, она потеряла память, но не могла не почувствовать нашу неразрывную связь. С того момента, я понял, пусть медленно, очень медленно, она начинает возвращаться ко мне. И если ей было суждено воскреснуть из мертвых, то я был обязан вернуть ей то, что она потеряла. Встретить её теперь, но уже при иных обстоятельствах, для меня не составило труда даже в таком незнакомом городе, как Лондон. Ведь это было всё равно, что спросить самого себя: кто я, что привык получать от жизни. Она непременно должна была появиться на ближайшей лондонской тусовке стритрейсеров, так как получать очередную дозу адреналина от уличных гонок без правил для нас было необходимо, как дышать. И снова этот дерзкий взгляд, жёсткая усмешка, привычка дёргать ручник на поворотах и слишком рано спускать закись азота, чтобы попытаться обойти меня на финише. Ничего в ней не изменилось, она осталась такой, какой я восхищался всегда. Бескомпромиссной и неприступной на дорогах, и такой мягкой и податливой под ласковыми движениями моих рук по её коже. Она узнала мои касания, мой голос, наши общие шрамы, я читал это в ее взгляде, хотя так и не смог прочитать это по ее губам. Нам помешал Шоу с его вездесущей и тупой самоуверенностью. Он мнил себя настоящим крутым парнем, способным предугадать любое событие, но в тот момент, когда он предложил мне, поджав хвост, вернуться на мексиканские пляжи и наслаждаться награбленными миллионами, я знал, что он точно уже просчитался в одном. Ему не удержать Летти рядом с собой, потому что любой выбор она делала сама, не считаясь ни с кем. И после того, как мне удалось вернуть талисман и напомнить, какой она всегда была для меня, этот выбор был ей уже сделан. И этот умник проиграл, но всё-таки попытался отнять то, что было для меня дорого. Он специально послал Летти на башню танка. Он знал, что я не смогу потерять её ещё раз, и это обязательно заставит меня совершить какую-нибудь роковую ошибку. И это погубит нас обоих сразу. Но его холодный расчёт снова столкнулся с моей горячей верой в нас обоих. Он ждал от меня безумный поступок, и я его совершил, перелетев почти через две дорожные полосы и в последний момент поймав Летти над пропастью. Откуда я знал, что там стояла эта машина, на чей капот и лобовое стекло мы приземлились? Да, чёрт возьми, я просто верил, что смогу сделать это, смогу спасти её, раз не сделал этого раньше! Либо мы умрем вместе, разбившись о камни. Но на этот раз смерть не посмеет забрать какого-то одного. Когда она сама взяла меня за руку, я понял, что теперь снова для неё не чужой, видел доверие в её глазах и решимость восстановить в памяти те чувства, что она испытывала ко мне раньше, попытку вновь стать частью моей жизни. Это был еще один шаг к её возвращению. Осталось сломать последний барьер, устранить Шоу, его банду и весь тот беспредел, что он устроил, затащив всех нас на правительственную базу, где этот ублюдок снова начал диктовать свои условия, посмев поднять руку на мою сестру и племянника, ради каких-то долбанных секретных технологий. Снова эта его напыщенная самоуверенность, наглый взгляд, которым он смотрел на нас, как на неопытных сопливых щенков, снова оказавшихся в его хитроумной ловушке, желание пустить всех в расход и сорвать триумфальный куш. Как же тогда мне хотелось разорвать его на части вместо того, чтобы выслушивать от Хоббса монолог о сорвавшемся помиловании и требованиях военных. Мне тогда было решительно наплевать, что станется с этой правительственной хренью, я должен был достать этого долбанного урода и заставить раз и навсегда оставить в покое меня и мою семью. И я чувствовал её поддержку, знал, что она снова пойдёт со мной до конца, как было прежде, в самых безвыходных и безумных ситуациях… А потом я видел, как Летти стояла на взлётно-посадочной полосе среди остальных и отчаянным взглядом искала меня среди горящих обломков самолёта. Теперь она тоже, как и я, верила, что наше существование не возможно друг без друга. Пусть её память не успела восстановиться за такой короткий срок, но главное, восстанавливалась наша прежняя связь и доверие друг другу. Она не позволила себе заплакать, когда обняла меня, не стала срываться на слова радости и утешения, что всё позади, и теперь всё будет хорошо. Она просто снова посмотрела мне в глаза своим открытым, испытывающим взглядом, а я в ответ крепко обнял её и прошептал: - С возвращением, Летти…