Dora Maar

Проснувшись утром по звонку ненавистного будильника, Укджин трёт руками заспанное лицо и тяжело вздыхает. Сегодня им снова предстоит выступление, снова эта хореография и снова танцевать близко к Юджону. Этот засранец, хоть и приходится ему хёном, во всю пользуется решением хореографа, который именно им вдруг решил дать одну из самых горячих партий, хоть это и оправдано схожим уровнем танцевальных навыков. Младший умолял танцевать ну хотя бы с тем же Кюбином — от него мозг и тело не плавится и стояк в штаны не упирается. Но хореограф оставался беспристрастен и непреклонен, так что самая сложная в моральном и физическом плане хореография легла тяжким бременем на плечи макнэ, чего нельзя было сказать о Юджоне, на которого, видимо, ничего не давило и он только хитро поглядывал на младшего, покусывая губу. Укджин собирается не спеша, пытаясь абстрагироваться. Переодевается, решает не спускаться вниз на завтрак. Сидит на краю кровати, листает последние опубликованные в твиттере фотографии, натыкается на милые селфи старших и долго рассматривает одного конкретного парня, смотрящего на него с экрана гаджета. А когда в голове начинают непроизвольно мелькать картинки губ Юджона, его глаз напротив и на кончиках пальцев вновь ощущается бархат нежной кожи, то младший невольно останавливается, отключает телефон и падает лицом в подушку. Он не хочет, чтобы промоушен с dOra maar заканчивался. Если бы можно было, он бы всю жизнь держал в руках аккуратный подбородок старшего. Это будоражит мозг и тело, но смущает до искр перед глазами и защитной реакции в виде вылезших наружу колючек и дерзости. Недовольно фыркнув, парень встряхивает головой, пытаясь избавиться от очень странных, но таких завораживающих мыслей. Схватив свою сумку с вещами и закинув её на плечо, младший выходит из своей комнаты. Быстро выскальзывает на улицу, надеясь, что он первый залезет на своё любимое место, займёт оборону и будет игнорировать все происходящее вокруг настолько, насколько возможно. Открыв в пустую машину, Укджин только выдохнуть успевает, потому что внезапно чувствует тепло чужого тела рядом, руку на локте и тихое «Доброе утро, почему ты не спустился на завтрак?».

Медленный вздох и выдох уже через стиснутые зубы.

— Что-то уже случилось? — удивление старшего легко читается на его красивом лице, а в глазах мелькает реальное беспокойство. — Ничего, хён. — нервно бросает младший, почти что вжимаясь в дверцу. Продолжать он не собирался, но под тяжестью немого вопроса сдаётся. — Ты случился... — последнее добавляет еле слышно, отбрасывая формальное обращение, зная, что ему это легко сойдёт с рук. Юджон только спокойно улыбается и с интересом смотрит на младшего, склонив голову к плечу. — Есть какая-то причина тому, что вы решили постоять прямо перед дверью? Садитесь. — неловкую и слегка накалённую атмосферу разбавляет Кюбин. На удивление, этого хватает, чтобы Юджон ехал всю дорогу не обращая внимания на младшего, если не считать редких хитрых и понимающих взглядов, которые выводят младшего из себя еще сильнее. Если во время поездки такой игнор со стороны старшего радовал, то, когда он просто молча переоделся и ушёл к сцене, без обычных шуток, подколов, скиншипа и прочего — не на шутку напрягло. С крайне плохим предчувствием, щекотящим низ живота, Укджин плетется к сцене и его ощущения его не обманывают. Всё оказалось даже хуже. Миллионы мимолётных касаний во время репетиций, максимально горячий взгляд глаза в глаза и этот дразняще-манящий язык на таких идеальных губах во время самого выступления. «Сука...» Силы младшего, как и терпение, заканчиваются, когда Юджон бесстыдно прижимается к нему сильнее обычного и по пояснице пальцами скользит, оставляя после себя кожу, всю усеянную мурашками. «Я его убью, клянусь» думает младший, втягивая носом потяжелевший воздух. В голове целый ураган и пожар желания по телу. Младшего ужасно радует, что благодаря длительным тренировкам, никто даже и не догадывается, что творится у него внутри. Никто, кроме него. Старший всё видит и замечает: легко подрагивающий палец, когда он податливо прогибается в спине, но так, чтобы только для него; потемневший взгляд, когда, специально провоцируя, проходится языком по губам, табун мурашек по коже и тихий вздох у самого уха. И это заводит. Хочется ещё и ещё, наплевав на всё: на ребят, трансляцию, фанатов и будущие проблемы. Это только их игра, которую чувствуют только они и чувствуют всем своим естеством. Игра на краю лезвия, которую не хочется прекращать никогда. Когда музыка заканчивается, Найн, растолкав всех, мчится в их общую с Юджоном гримерку, надеясь быстро свалить до того, как туда придёт старший. Всё внутри обрывается, когда буквально вслед за ним открывается дверь и на пороге оказывается Юджон. — Хён, ты специально, да? — скалится мокрый и взмыленный Укджин, пытаясь стянуть с себя прилипший к телу пиджак. Рубашка, тоже промокшая насквозь после выступления, летит в след за пиджаком на спинку стула, куда после парень скидывает кучу побрякушек с рук и ушей. — Специально что? — почти копируя тон младшего, отзывается Юджон, такой же вспотевший и тяжело дышащий. Он с хлопком закрывает дверь в их общую гримерку и щёлкает замком. Он не особо торопится снимать влажную одежду, просто молча стоит у двери, зачесывая мокрые волосы назад длинными пальцами. Следит внимательным взглядом за тем, как Найн складывает концертные шмотки, как наклоняется за упавшим кольцом. За тем, как ноющие после нагрузки мышцы его спины перекатываются под кожей. Красиво. — Облизываешь губы каждый чертов раз, когда я касаюсь твоего подбородка в хореографии. Макнэ подходит ближе и почти шипит полувозмущенно. Потому что знает, что его просто дразнят. Потому что невозможно сосредоточиться, когда перед глазами картина мягкого розового языка, скользящего по губам, покрытым сладким на вкус розоватым тинтом. Юджон снова, как и на сцене, облизывает губы, под тяжелым взглядом Укджина и хмыкает, когда младший сокращает между ними расстояние, прижимаясь разгоряченным телом к любимому хёну. Язвительные шутки вылетают из головы обоих со скоростью звука, когда их губы встречаются. Этот поцелуй не похож на все остальные, мягкие и нежные. Этот — несдержанный, мокрый, даже жадный, от того, что Найн позволяет себе больше. Позволяет себе, мазнув руками по подбородку старшего, вплести пальцы в его волосы на затылке, чтобы оттянуть почти до приятной покалывающей боли. Позволяет себе нагло хозяйничать языком во рту старшего, а после переходя на шею, когда хён пошатывается от нехватки кислорода. — Джин-а, — тихо на выдохе шепчет Юджон. Он скользит руками вверх по спине Найна, надавливая на кожу кончиками пальцев и хватается за его плечи, стараясь не упасть на резко подкосившихся ногах. Им душно и жарко, адреналин разгоняет кровь по венам почти как на сцене, не давая им возможности придти в себя, лишь раззадоривая скопившееся напряжение. — Хён, — почти стонет младший, пытаясь снять с парня пиджак, нещадно путаясь в завязках и ремешках. Ткань трещит и почти рвется, но Юджон накрывает нетерпеливые пальцы младшего своей рукой, успокаивая. А потом резко толкает ничего не понимающего парня в грудь так, что он падает в стоящее рядом кресло. Он отходит и издевательски медленно стягивает с себя пиджак, который чуть не стал жертвой несдержанности и рубашку под ним. — Почему ты такой нетерпеливый? — склоняя голову к плечу притворно возмущается парень, возвращаясь к сидящему в кресле тяжело дышащему Укджину. — Почему ты так любишь дразнить? — хрипит младший, притягивая своего хёна к себе на колени. Он низко стонет, когда их бедра соприкасаются и старший ерзает, пытаясь сесть удобнее, не порвав тонкие концертные брюки. Кресло вряд ли можно назвать удобным, оно узкое и почти не дает свободно двигаться, однако это никак не мешает им продолжить целоваться так, будто они и не прерывались. Младший наконец с удовольствием скользит руками по голой спине Юджона к его талии и бедрам, сжимая их, после повторяя путь в обратную сторону, а старшему открывается возможность сводить с ума парня под ним, почти мягко раскачиваясь сидя на нем. Он двигает бедрами и с улыбкой наблюдает за тем, как парень запрокидывает голову на спинку кресла. — Не говори мне, что можешь кончить только от этого, — тихо шепчет Юджон, выцеловывая натянутую кожу над кадыком. Он проходится языком по краю челюсти, собирая с кожи солоноватый вкус и резче двигается, кусая младшего за ухом. — Хорошо, — Укджин жмурится почти до белых пятен, сжимая пальцы на талии Юджона сильнее, — не скажу. Но он настолько близко к этому, что его почти выгибает от резких, тягучих вспышек наслаждения настолько сильно, насколько это позволяют размеры кресла. Старший задыхается ему прямо в губы и опускает руку между их телами, царапая короткими ногтями напрягшиеся мышцы пресса. Никто из них не думал, что их спонтанное желание сбросить с себя душащее напряжение закончится недо-петтингом. Их ноющие мышцы синхронно сводит удовольствием и хочется застонать в голос наплевав на тонкие стены, только что закончившееся выступление и других мемберов. Они просто лихорадочно, сбиваясь, двигаются навстречу друг другу и сходят с ума, оставаясь в реальности лишь косвенно, просто чтобы соприкоснуться лбами, покрытыми испариной и посмотреть друг другу в глаза так, что все становится понятно без слов.