мое море пахнет пеплом

— Привет, малыш, — Гарри дергается от неожиданного оклика и роняет карандаш прямо на землю под горкой, на которой сидел последние полчаса. Уроки кончились, а Луи он ждал не раньше, чем через час. Он разворачивается к старшему лицом, и улыбка сама появляется на его лице. Ее невозможно контролировать, когда он смотрит на друга, а тот на него в ответ. Луи сегодня выглядит по-домашнему и немного по-раздолбайски в черном безразмерном свитере и джинсах, а под кепкой он наверняка пытался спрятать сальные волосы, которые просто не успел вымыть с утра, так как проспал. Гарри знает его слишком хорошо, но всегда рассматривает будто видит в первый раз, просто стараясь запомнить каждую его черту, каждую морщинку на лице, когда он улыбается, и как кожа блестит на солнце. Запомнить и воспроизводить в памяти все снова и снова, смешать его образ со своими чувствами, а потом выплеснуть все на бумагу, разбавляя красками. — Эй, ты в порядке? — Гарри не замечает, как Луи оказывается слишком близко к нему и протягивает ему карандаш, смотря снизу. Гарри уверен, что в его глазах плещется море, прозрачное и переливающееся на солнце от светлой лазури до глубокого ультрамарина. Гарри уверен, что в этом море он когда-нибудь утонет, просто захлебнется и не выплывет. Но может он будет этому только рад. — Спасибо, — словно выйдя из транса, он забирает карандаш из рук старшего. Луи уже достает сигарету из пачки, засовывая ее обратно в карман и шарит в рюкзаке в поисках зажигалки. — Черт, куда они постоянно исчезают. — Искренне недоумевает парень, а Гарри смеяться хочется от того, насколько часто это происходит. Луи постоянно теряет свои зажигалки, даже не понимая где, а Гарри на самом деле часто находит их у себя дома и в толстовках старшего, которые таскает у него, когда приходит в гости к старшему. Закутывается в них, а потом не отдает — слишком мягкие и уютные, и пахнут всегда одеколоном Луи и легким осадком дыма. Находит зажигалки и их не отдает тоже, складывает их бережно в коробку от кед, которые сам Луи и подарил ему как-то раз на день рождения. Кеды были крутые, из какой-то ограниченной коллекции и безумно нравились младшему, он сносил их давно, но коробка осталась и используется уже по другому назначению. Зажигалок много уже набралось, но Гарри не считает, просто кладет очередную находку к остальным, рассматривая их. Они все разные: яркие, которые можно найти в каждом маленьком ларьке; прозрачные из цветного пластика, похожие на стекла модных очков; тяжелые металлические с гравировками; с узорами, похожими на этнические рисунки; также одна из старых Зиппо, которая досталась ему от отца. Их много, Гарри не считал. Ему хочется думать, что их бесконечно, и так же бесконечно он будет таскать у старшего. Так же бесконечно они будут рядом. Мальчик молча наклоняется через перила, протягивает ему зажигалку — простую светло-розовую, будто выцветшую на солнце — и щелкает колесиком перед сигаретой, зажатой между губ друга. Гарри зависает немного, когда видит, как он втягивает щеки, прикуривая, и скулы его выделяются более отчетливо. И взгляд младшего, наверное, такой глупый в этот момент, и он вновь чувствует, как что-то загорается внутри и тлеет, оседая где-то в районе желудка. Его тошнит, но не от запаха жженого табака, а от чего-то более вредного и смертельного. От нездоровых чувств, появившихся уже давно. А Луи не удивляется уже, что у его друга всегда есть зажигалка, которую он любезно предлагает в моменты необходимости успокоиться, почувствовать жжение в горле и легкое головокружение. Он знает, что младший не курит, а то придушил бы сразу. Он не лицемер, но каждый раз приходит именно на эту старую детскую площадку за школой, где — он знает — Гарри сидит на одной из полуразрушенных горок и рисует. Правда, что рисует — не знает, Гарри не сразу ему показывает, да и не всегда. Луи стоит немного поодаль, чтобы дым не летел в сторону Гарри, потому что Луи вычитал где-то, что пассивное курение такое же опасное, как и активное. Потому что Луи не хочет навредить своему маленькому другу. Но не знает, что вредит ему далеко не никотин. Время в такие моменты будто перестает существовать, превращая мир из четырех- в трехмерное пространство. Их личный мир на двоих, в котором Гарри хотел бы остаться навсегда. Только они, альбом с рисунками и старая игровая площадка в тени школы. Вокруг них тишина, даже птицы не поют, только шелест сухой листвы и скрежет грифеля по бумаге. А солнце тонкими лучами прорывается сквозь кроны деревьев, заботливо касаясь макушек парней. Гарри наблюдает за Луи сверху, пока тот курит, и не смотрит на Гарри. Когда он поднимает голову, чтобы взглянуть на младшего, тот быстро утыкается в альбом, стараясь скрыть розовые щеки за кудряшками. Луи только ухмыляется на это. — Снова рисуешь? Покажешь мне? — он выдыхает дым в последний раз, тушит сигарету о металлический край горки и забирается наверх к Гарри. Тот быстро перелистывает альбом, показывая свежий набросок заходящего над холмами солнца. — Вчера ходил на пристань. Прекрасный закат, столько цветов. Жаль не взял с собой холсты, но набросок сделал, — глаза Гарри светятся, когда он поворачивает голову в сторону старшего парня. Луи засматривается и на мгновение теряет связь с миром. Но мгновение проходит так же быстро, как и пришло. — Как всегда прекрасно, — выдыхает он. Тогда до них доносится приглушенный стенами школы звонок и шум постепенно наполняющихся учениками коридоров. — Прости, мне уже пора. Увидимся после уроков, малыш, — он проводит рукой по кудряшкам младшего и целует его в лоб, выдыхая горький ментол от сигарет. Спрыгивает с горки, хватает свой портфель с земли и уходит на следующий урок. Гарри смотрит и зависает, медленно умирает от его ласкового малыш. Солнце больше не греет, птицы поют слишком громко, а он сидит на старой горке и вздыхает о тайной любви к другу. Люди часто впадают в зависимость от чего-либо, будь то алкоголь, вредная еда или игры. А Гарри абсолютно уверен, что у него зависимость от Луи, от его голубых — почти серых — глаз, не сходящей с губ ухмылки и острых скул с легкой неровной щетиной. Он помнит каждую деталь во внешности Луи, и каждый раз пытается нарисовать его, но никогда не получается так же хорошо, как он рисует закаты. : — Они становятся длиннее, — вдруг произносит Луи тихим голосом, в котором слышались нотки заинтересованности, играя с волосами младшего. Волосы его мягкие, немного спутанные из-за ветра и пушистые. Луи пропускает пальцы сквозь них, стараясь привести в порядок, но делает еще хуже. — Я решил отращивать их, — практически мурлычет Гарри от такой ласки и поворачивает голову, чтобы взглянуть на парня снизу-вверх. — Тебе не нравится? — Нет, это мило. Все, что связано с тобой не может быть не милым, — нежно улыбается старший, и поворачивает голову Гарри обратно к экрану ноутбука. Щеки мальчика горят, а в груди разливается тепло и вновь трепещет что-то светлое и большое. Так хорошо просто лежать в его руках на кровати и смотреть любимый сериал уже в восьмой раз. Слушать его смешные глупые комментарии и смеяться до икоты. Или тихо плакать над грустными моментами, утверждая, что «нет, это не слезы, просто пролил воду на лицо». — Ну вот, мы пропустили интересный момент. — Он не замечает появившийся румянец на щеках друга. Его рука все еще в волосах Гарри. Гарри хочется мурчать, но он, наоборот, задерживает дыхание и совершенно отвлекается от происходящего на экране, чтобы не пропустить ни единого движения мягких подушечек на своей голове. Это так приятно и так усыпляет. — Малыш, дай выйти, мне надо покурить, — Луи тормошит младшего, который успел задремать и аккуратно выпутывается из его объятий. Забрав пачку с зажигалкой из своей куртки, вылезает на крышу. Если мама Гарри почувствует запах сигарет в комнате сына, то попадет им обоим, а он не хочет, чтобы у Гарри были проблемы из-за него. К тому моменту Гарри уже полностью проснулся и накинув на себя толстовку старшего, вылез в окно. Они сидят плечом к плечу, смотря вдаль на ночное небо, думая, как быстро закончился день. Сегодня безоблачно, на небе разбросаны сотни звезд, будто брызги краски на холсте. Такое он еще не рисовал, ему больше закаты по душе, но когда-нибудь попробует, а пока просто наслаждается красотой ночи. Звезды на небе никогда не меняются, находятся на одном месте в определенном порядке, но за ними всегда интересно наблюдать. Они манят своим мерцанием и загадочностью и затягивают в раздумья о жизни и ее смысле, о том дорогом и важном, что в ней есть. — Они никогда не меняются, да? — Он ловит вопросительный взгляд старшего, после чего уточняет. — Звезды. — Эти звезды, что на небе, на самом деле не звезды. Точнее уже нет. Они настолько далеки от нас, что стали призраками звезд, что умерли тысячи лет назад. Поэтому, да, для нас они никогда не меняются. Мы просто не можем прожить столько, чтобы увидеть на небе новые. — Это вышло грустно. Луи только хмыкает и затягивается. Тишина вновь накрывает их, пока через несколько секунд, Гарри не говорит снова. — А мы. Мы тоже никогда не изменимся для нас? — получается очень тихо, неуверенно. Гарри почти уверен, что его голос дрожал. — В каком смысле? — Ну, понимаешь… ты выпустишься через месяц, пойдешь в универ, будешь работать. А я как бы в школе еще два года. И у тебя не будет времени. И… боже, это так глупо, — Гарри закрывает лицо ладонями, понимая, что звучит как ребенок снова. — Это не глупо. — Он слегка поворачивается к младшему и смотрит на его затылок. — Ты беспокоишься, что не сможем общаться, как раньше? Не стоит беспокоиться из-за этого. Я всегда буду рядом, я всегда найду для тебя время, даже если мне придется не спать сутками. Гарри вскидывает голову, в глазах его вспыхивает надежда, и оседает какое-то облегчение. Старший снова затягивается, и этот момент он просто хочет, чтобы Луи сам вдохнул дым в его добровольно открытый рот. — Ты же мой лучший друг, — вдруг продолжает Луи. — И останешься им навсегда. — Он проводит рукой по спине и прижимает ближе к себе. Он не видит, как потускнели глаза младшего, как огонь погас, не успев затлеть. — Ты замерзнешь, — выдохнув сладковатый дым в воздух, произнес Луи, — и пропахнешь сигаретами. — Мама уже спит, а кофта выветрится до завтра. И вообще мне не холодно. — Ну да, наверное, от наслаждения луной дрожишь, — усмехнулся он. — Люблю запах сигарет, — Гарри наблюдал, как старший тушит сигарету в стаканчике, игнорируя ответ мальчика, и собирается вернуться в комнату. — Пошли, странный мальчик, Энн оторвет мне кое-что важное, если ты заболеешь. — Он протягивает руку и тянет Гарри за собой. Луи уходит далеко за полночь, солнце уже встаёт и освещает крышу дома, на которой он забыл свою зажигалку, хотя вскоре и она окажется в коробке с остальными. : А Луи встречается с красоткой Элеонор. Она скромная и из хорошей семьи, а также очень нравится Луи, так что Гарри не должен так сильно не любить ее. Старший держит ее за талию, пока они ходят по школе, а Гарри может сгореть от обречённости, когда видит их вместе. — Привет, малыш, — она приветствует его искренне. Ее русые волосы нежно обрамляют идеальное овальное лицо и губы растягиваются в красивой улыбке. Совсем не искажённой сарказмом и презрением, как Гарри пытается вообразить себе и заставить думать о ней. Он смотрит на девушку, и у него внутри что-то по стенкам скребет и до крови разрывает. Он ее ненавидит. Ее тупую улыбку, идеальное смазливое личико и розовые губы. Ее высокий голос и тощую фигуру. Это обращение, которое она к нему использует. Только Луи может его так называть. Только из его уст это звучит правильно и желанно, хотя Гарри и понимает, что это слова младшему брату, но никак не к возлюбленному. А еще он ненавидит ее длинные волнистые волосы. Как они красиво ложатся на плечи и кокетливо прикрывают зону декольте. Он помнит, как Луи говорил, что они очень мягкие и шелковистые. Как любит их трогать и пропускать через пальцы, когда она лежит на его плече. Она наверняка улыбается в этот момент и выглядит очень счастливой. Гарри не видел, но может представить. Он ненавидит себя за то, что представляет это. Это и еще многое другое, что они делают, когда остаются одни. То, что обычно делают парочки, особенно старшеклассники с бушующими гормонами. Он так глубоко в мыслях, что чуть не пропускает мимо ушей обращение и вопрос. — Так вот, Мэтт собирает вечеринку в следующую пятницу по случаю окончания школы. Там будут все выпускники и еще парочка ребят помладше. Гарри, не хочешь с нами? Он все еще в прострации и пытается понять, что от него хотят. Когда до него доходит спустя несколько секунд, он пытается отнекаться. — Вы же знаете, я не люблю вечеринки. Там много людей и алкоголя. И пьяных от алкоголя и не только подростков. — Гарри поднимает взгляд на парня и видит его грустное выражение лица и большие глаза. Он знает к чему это приведет. — Да ладно, Гарри, это последняя вечеринка в этом году и в этом составе. Они ведь любят тебя — ребята — и будут очень скучать. Это первая и последняя вечеринка, которую ты проведешь с нами, и со мной. — Он упрашивает, точнее канючит как ребенок. И кто тут еще младший? — Когда еще ты закончишь школу… — Через 2 года, Луи! Я не такой маленький! — Гарри злится снова. Луи снова указал на его возраст, на то, какой он еще «маленький». — Конечно, малыш. — Луи хихикает, повиснув на Элеонор, за что она щипает его за бок. — Прекрати издеваться над ребенком. — Она смотрит на Гарри. — Ой, я не хотела, честное слово. — Девушка выглядит действительно обеспокоенной своими словами и поведением Луи. Тот смеется и сжимает девушку крепче в объятиях. Становится чуть сложнее дышать. Они рано или поздно поженятся — это неосознанно приходит в голову, когда смотришь на них. Красивая пара, гармоничная, и выглядят вместе очень непринужденно и легко. Элеонор мозги не выносит, на публике скандалы не устраивает, да и наедине скорее всего тоже — не такой она человек. Спокойный, рассудительный и улыбчивый, хотя иногда кажется, что улыбка слегка натянута, а уголки так и норовят опуститься. Гарри не может злиться на нее. Просто не может. Поэтому он все еще злится на себя. За свое поведение, которое, в общем-то, соответствует его возрасту. За свой возраст, который не соответствует статусу выпускника. Он младше Луи, что ему всегда и нравилось. Нравилось, потому что тот всегда за ним присматривал, защищал, когда надо. Играл с ним, гулял и покупал мороженое в парке, проводил на фильмы с высоким рейтингом, на которых они вместе смеялись с глупых «взрослых» сюжетов. Только сейчас, он осознает, что ему уже не нравится их разница в возрасте. Два года, казалось бы, ничего особенного. Да, но только до того момента, пока старший не выпускается из школы. Он станет студентом с новыми увлечениями, заботами и новыми друзьями. Он будет подрабатывать и совсем не останется времени на маленького Гарри, который все еще школьник. Поэтому он решается. Ведь одна вечеринка не помешает ему, поможет разнообразить его не отличающуюся дикими поступками жизнь. Тем более он сможет провести время с Луи, увидеть его веселящемся в кругу друзей. Гарри смотрит на Луи и видит его улыбающимся. Он так любит его улыбку, что готов на все что угодно, а не только пойти на шумную вечеринку. И Гарри кивает им в согласии и улыбается в ответ. Настолько искренне, насколько возможно, слегка показывая ямочки на щеках. Старший весело подмигивает ему и уходит, обнимая девушку. И не слышит, громко бьется сердце Гарри где-то под самым горлом. : Здесь шумно и душно. Гарри оглядывает помещение, которое достаточно большое для среднестатистического дома в Лондоне, но кажется слишком маленьким для такой толпы народа. Он не знал, что вечеринка по случаю окончания школы включает в себя не только самих выпускников, но и ребят помладше, а еще непонятно как здесь оказавшихся ребят постарше. В комнате темно, но то и дело задымленный воздух пронзают разноцветные лучи из разных частей комнаты, что раздражают его глаза. Он не любит такие места. Надо побыстрее найти Луи или просто уйти домой. Десять минут он его искал, потом, зажавшись в уголке, еще столько же пытался дозвониться — недоступен. Луи нигде не видно, отчего становится обидно, это он ведь сюда младшего позвал, уговаривал еще, а сам пропадает не знай где. Элеонор не видно тоже, и тогда Гарри может догадаться, куда делась эта парочка, и это заставляет Гарри чувствовать тяжесть в сердце и ком в горле еще сильнее. В общей комнате очень душно и шумно, а еще толпа людей давит на эмоции со всех сторон. Гарри просто хочет сбежать. Он не успевает добраться до двери, когда Луи находит его сам, положив руку на плечо и оттягивая в сторону лестниц. От него тянет крепким алкоголем, одеколоном, смешанным с потом и слабой цветочной отдушкой духов Элеонор. Младший не вырывается и не задает вопросов, когда Луи ведет его по лестнице наверх, по коридору через пьяные тела студентов и голосов из комнат. Он позволяет себе расслабиться, ведь Луи рядом, и его не стоит бояться, даже после нескольких стаканов спиртного, это ведь его Луи. Когда они оказываются на крыше, Гарри выдыхает и сразу наполняет легкие свежим прохладным воздухом летней ночи. Здесь спокойно и тихо, звуки музыки и шум голосов не доходят до них из дома. Гарри садится на холодную кровлю рядом со старшим, который сразу приобнимает его за плечи, и смотрит на темное небо, местами окроплённое мерцающими звездами, словно брызги краски на холсте. Это напоминает ему ночь фильмов с Луи у него дома, и Гарри слегка улыбается этому сравнению. Они на вечеринке по случаю выпускного, но все равно сидят вместе и только одни, в тишине под ночным небом. Это хорошо. — Здесь хорошо, — произносит Гарри, — мне не нравится внизу. Луи молчит, и Гарри осознает, что тот слишком тихий и не произнес ни слова за то время, что они находятся тут вдвоем. Он поворачивается к старшему, а тот молчит, все еще смотря вперед на город. — Луи, все в порядке? Кажется, Луи отвисает, когда Гарри трогает его за плечо, фокусируя свой взгляд на друге. — Мы поссорились с Элеонор. — его голос тихий, но бьет Гарри словно током. Он не ожидал такого, не то, чтобы они никогда не ссорились, но это происходило очень не часто и очень быстро проходило, когда кто-то признавал свою вину. Гарри, кажется, должен чувствовать небольшую радость от того, что у них не все так хорошо в отношениях, но он видит расстроенный взгляд старшего и боль под грудью от этого. Он не любит видеть такого Луи. — Все будет хорошо, ты же знаешь. Вы помиритесь уже завтра. — Не думаю, что это возможно. — Что могло случиться между вами, чтобы это нельзя было исправить? — Это… — он смотрит в глаза Гарри со смятением внутри, но продолжает, — не важно. По крайней мере сейчас. Гарри не хочет задавать вопросов, Луи не в том состоянии сейчас. Он может спросить и позже, когда тот будет в трезвом виде. Он никогда от него ничего не скрывал, и что касалось отношений старшего с девушкой –тоже. — Вы помиритесь. Я уверен, что бы не случилось. — Гарри наклоняется ближе, упираясь старшему в бедро и гладит его по голове, успокаивая. Иногда ему нужно это. Когда он ощущает теплое дыхание на лице и чужие губы на своих, он замирает, но не пугается и не пытается уйти от прикосновения. Луи целует нежно и осторожно, не делая резких порывов, он держит лицо Гарри, ласково водя большим пальцем по щеке. Младший отмирает и подается вперед, приоткрывая губы. Он никогда не целовался еще, и позволяет все делать так, как Луи захочется. Он, наверное, позволит ему сделать все, что тот пожелает. Гарри позволяет себе отпустить ситуацию и поддаться прикосновениям друга, его хватке на талии. Ему даже становится все равно на то, что будет после этого поцелуя и что может измениться после этого вечера между ними. Становится все равно на людей внизу, на выпуск старшего из школы и его ссору с девушкой. С девушкой, которая сейчас возможно дома и не знает, что происходит тут на крыше. Не знает, что ее парень дарит объятья и поцелуи не ей, а своему другу, маленькому Гарри, который тайно влюблен столько лет. А он хочет чувствовать его губы всегда и помечтать о том, что сможет это делать каждый день, без всякой Элеонор на его пути. Она хорошая — Гарри это понимает. Она не заслуживает такого. Эта мысль вспыхивает в голове и заставляет остановиться, прекратить. Он не дает ничему зайти далеко, не дальше, чем они уже посмели позволить себе. Гарри отстраняет от себя старшего, выбираясь из его рук, и, когда видит замешавшийся взгляд, смазанный поволокой алкогольного опьянения, пугается. Когда Луи хочет что-то сказать, снизу разносятся крики, и он вскакивает, все еще пошатываясь, сбегает (как Гарри кажется, именно сбегает) вниз, оставляя Гарри одного под холодным ночным ветром и усыпанным звездами небом. Как знакомо. Но так пусто без него. А губы все еще горят. : Они не говорят. Не говорят об этом — обо всем, что угодно, как всегда. Но случай на вечеринке не вспоминают. Луи либо не помнит, потому что был действительно сильно пьян, либо не хочет вспоминать и считает ошибкой. А еще стыдить себя может, ведь как так, лучшего друга, почти младшего брата, по пьяни поцеловал. Гарри может только гадать, но и сам не поднимает тему. Он помнит и все достаточно хорошо, несмотря на то, что сам выпил немало. Но мозг ничего не забыл, да еще и подкидывает воспоминания в самые ненужные тяжелые моменты, отчего сердце сжимает и руки начинают дрожать над рисунком, делая линии кривыми и неаккуратными. Он не говорит, потому что — а смысл? Что-то изменится? Может и изменится, но явно не в лучшую для него сторону. Он может потерять любовь всей жизни, но потерять друга он не готов. Они снова на старой площадке. Здесь тихо, как всегда, но тишина не кажется Гарри такой успокаивающей, как раньше. Он давит, оседает в желудке холодом, несмотря на то, что уже лето, а далеко не та холодная осень, которая казалась теплее только из-за улыбки Луи. Хотя со стороны кажется, ничего не изменилось, Луи также треплет его по кудряшкам и спрашивает, как дела, просит показать рисунки и остается на ночь просмотра фильмов. Он шутит над младшим, и смеется вместе с ним. В его улыбке ничего не изменилось, но, если присмотреться, то можно заметить, как трясутся уголки губ иногда. Они на детской площадке, но это место уже странно не ощущается их местом, наверное, потому что они начали терять само значение них. Они об этом не вспоминают. : Как Гарри и предполагал, Луи закончил школу и поступил в университет, параллельно устраиваясь на работу. Они с Элеонор сняли квартиру. И это кажется Гарри концом всего, хотя конец наступил еще на той вечеринке. Или тогда, когда Луи впервые рассказал о своей девушке. Или даже в тот день, когда они встретились впервые на той самой детской площадке, которая во времена начальной школы еще не была полностью заброшена. Кажется, в тот момент, когда Луи протянул ему руку и сказал: «Ты выглядишь грустным, сидя здесь один. Меня зовут Луи, давай будем друзьями». Тогда он уставился на него большими глазами и прижал альбом с карандашом к груди, а после показал этому мальчишке рисунок дерева над их головами. Это был первый раз, когда он показывал свои рисунки кому-либо. Это был первый и последний человек, который видел все рисунки Гарри, кроме портретов, которые он рисовал в тайне от старшего. Гарри продолжает рисовать их, хотя видеться они стали и правда редко — это было ожидаемо, но все еще больно. Сердце его идиотское все еще на что-то надеется, хотя бы на поддержание их дружеских отношений. Однако их встречи больше не проходили на площадке, Луи выпустился, зачем ему туда приходить. А младший приходит сюда каждый свободный вечер, ведь кажется, что воздух здесь все еще хранит тот самый запах сигарет. Кажется, Гарри сгорает. : В тот день, когда Гарри заканчивает портрет, которым наконец-то остается довольным, Луи говорит ему о своей свадьбе. Он улыбается, кажется, на автомате, а взгляд пустой, стеклянный. И в голове пусто, будто из нее выловили все мысли и отпустили на свободу, как рыбок из аквариума в море. Море, которое он видит в глазах Луи с самого детства. Море, которое все-таки поглотило его и не оставило шанса выплыть на берег. В этот день он снова идет на пляж к пристани. От взгляда на воду хочется утопиться, но в руках у него любимая коробка и папка с рисунками. Гарри вываливает все на траву, долго рассматривая каждый портрет, который когда-либо был написан им в моменты вдохновения очередным проведенным вместе вечером. Он хранил их так бережно, хоть они были неидеальными, каждый отражал какую-то часть его души и души его друга, первой любви. Они хранят так много его чувств и воспоминаний, что становится больно. Он сжигает каждый рисунок. По очереди и разными зажигалками. Такой себе ритуал, он знает. Гарри не понимает, почему так, а руки сами тянутся к ним, как будто желая испробовать все, разжечь как можно больше огня. Возможно так он сможет выжечь его из своего сердца. Горит очень красиво. Это, кажется, последний рисунок — он даже не заметил, как они все пропали — превратились в черный пепел на дне коробки. Гарри так засматривается на изрисованную бумагу, которую корежит, пожирает голодное пламя, что упускает момента, когда это пламя обжигает его руку. Кожу безумно жжет, он скидывает рисунок в коробку и машет рукой в попытке ослабить боль. Его обожгла его собственная зажигалка — светло розовая, будто выцветшая на солнце — ему даже смешно. Гарри смотрит на рисунок, его сгорело только уголок — нижняя часть, которая захватила улыбку парня. Любимую улыбку Гарри, которая заставляла его сердце биться чаще; любимые губы, которые обхватывают фильтр сигареты. Он решает, что так надо. Гарри развевает пепел над морем и думает, что он похож на прах. Это прах его убитых чувств и надежд, его детских мечтаний и первой любви. Ветер подхватывает и уносит его в сторону заката. Закат невероятно красив, один из лучших, что он видел за это лето. Он не рисует его тут же, как делал сотни раз до этого, он уверен, что не забудет его никогда. Не забудет красно-лиловые разводы на небе и розовую дымку над зелеными холмами. Не забудет запах горелой бумаги вперемешку со свежестью морского бриза. Не забудет теплый ветер, который заботливой рукой матери касается лица в попытке стереть слезы на щеках. : В утро перед свадьбой он идет на их старую площадку, она заросла больше обычного — теперь там уже никто не бывал. Гарри поднимается на свою любимую горку и оставляет там коробку, долго всматриваясь в это место. Сколько дней он здесь провел — ни сосчитать, ни вспомнить. Он чувствует, как колет в груди и немного першит горло, он не хочет забывать и не хочет уходить отсюда. Он не хочет терять, но потерял уже давно. Поэтому Гарри не позволяет слезам снова вырваться наружу и стремительно уходит из этого места. Вечером он будет смотреть на родной город в маленькое окошко самолета, который направляется в Америку. Завтра он будет уже за тысячи километров от его первой любви и той самой коробки с воспоминаниями. Они все на месте, кроме одной, которая принадлежит Гарри, которая оставила ожог на его руке в напоминание обо всем, что было с ним и было с ними. А сверху лежит единственный оставшийся портрет Луи, тот самый с сожженным уголком. Он был последним и самым идеальным. Теперь он у источника, его источника вдохновения и тепла, его личного источника огня, который грел его столько лет, а потом сжег дотла и развеял как пепел, как прах. На обратной стороне листа курсивом выведено: «Лучший портрет, который я нарисовал, но он никогда не сможет полностью передать мои чувства к тебе, мою больную любовь к тебе, поэтому сожги его и развей на ветру, как я сделал это с другими. Теперь мое море пахнет пеплом». : Гарри так и не узнает, что, прочитав его письмо, Луи сжёг не только рисунок, но и свои сигареты, больше никогда не позволяя никотину заполнить свои лёгкие. Не узнает, что тот расстался с Элеонор, чувствуя груз вины перед ней из-за своих поддельных чувств. Не узнает, что тот всеми способами искал возможности связаться с Гарри, найти его. Он не узнает, потому что он оборвал все связи, не сказав свой адрес даже родителям и созваниваясь с ними лишь в рождество. Не узнает, потому что не выдержал своих чувств. Потому что боль от разлуки с человеком, которого любил с самого детства, не давала ему спокойно жить. Не узнает, потому что море поглотило не только пепел, но и его с головой, как он всегда отчаянно боялся надеялся. Они оба утонули в этом море.