Дневное рандеву...

      День. Целый день она провела, дергаясь и вздрагивая при каждом хлопке входной двери. Ярен справедливо ожидала, что взбешенный ее выходкой жених придёт объяснить ей правила игры если не через пару часов, то уж к вечеру точно. Но его не было ни вечером, ни ночью, ни даже на следующий день. Ни одного звонка, ни одного сообщения, ни одной угрозы. Вообще ничего. Словно и не было их незадавшегося свидания и ее побега. Эта подозрительная тишина страшно давила на нее: томиться от неизвестности собственной судьбы, не знать, когда именно наступит час расплаты, ежечасно смотреть на телефон в ожидании звонка — он не мог придумать наказания хуже.       Вечером за ужином, который, вопреки уже сложившейся традиции, прошел без дорогого зятя, Ярен узнала от отца, что у Харуна образовался какой-то срочный проект и он весь день пробыл в офисе, решая свои важные дела. Но он, как любящий отец, не хочет надолго их разлучать (на этом моменте Ярен сдавленно закашлялась в кулак), и завтра у них с Харуном встреча в отеле, так что Ярен может поехать с ним. Ну как может. Поедет.       И вот она стоит перед зеркалом, скептически поправляя темно-красное платье и одергивая юбку до колен. Ехать было страшно. В присутствии отца он, конечно, ничего ей не сделает, но то, что она до сих пор не в курсе его реакции на все произошедшее, очень напрягало. Как ей теперь себя с ним вести? Наверняка он еще не раз припомнит ей этот спонтанный поцелуй. Господи, и как только ее угораздило во все это ввязаться, затевать какие-то игры, пытаться обмануть его, чтобы в итоге самой остаться не у дел, нервно кусая ногти при одной только мысли о его приходе. А теперь ещё и папа-купидон. Ну не виделись они день, и что с того? Зачем тащить ее на внеплановое собрание закоренелых трудоголиков, ей-то что там делать?       Ярен еще раз покрутилась — пришлось накраситься и накрутиться и вообще выглядеть как пай-девочка. Не из-за Харуна, разумеется. Просто не хотелось лишний раз позорить отца перед его партнерами. А то стала бы она так стараться. Как, должно быть, комично это выглядит со стороны — из красавицы в дурнушку, и так по кругу. Он точно оценит. Да ей-то что с того, оценит он или нет? Были проблемы поважнее. Тут ее взгляд невольно упал на куртку, уродливой кляксой рыжевшую на белоснежном покрывале. Просто счастье, что родители не видели, как она вернулась в ней домой — в ее тогдашнем состоянии она вряд ли бы смогла объяснить, что произошло. Да она и сейчас не может. Все так смешалось и запуталось. Дело, конечно, вовсе не в куртке. Ярен не сомневалась, что у этого модника она точно не последняя. Но что он приготовил для нее, раз даже решил не посвящать ее в свои планы? От такого неуравновешенного чего только не приходится ждать.       Так, ладно. Вдохнула-выдохнула. Не убьет же он ее? К тому же отец рядом. Успокоив себя таким образом, Ярен взяла сумку и надела свое любимое — на этот раз не бабушкино — алое пальто. Не может же она всю жизнь от него бегать, да и вообще, ничего такого она не сделала. Ну поцеловала, ну и что. Он тоже ее целовал. Один-один.       И снова этот гадкий отель. Ярен уже начинала его ненавидеть — чего только не произошло с ней в этих стенах за последнее время. И ничего приятного. Сосредоточившись на стуке собственных каблуков, Ярен не сразу заметила, как едва не врезалась в кого-то. — Извините, — проговорила Ярен, поднимая глаза и встречаясь с холодной зеленью чужих глаз. О, господи, ну почему так сразу? Она даже как следует не подготовилась. — Осторожнее, любимая, — его сильные руки крепко держали ее за предплечье, предотвращая удар.       Харун смотрел на Ярен, в очередной раз удивляясь, как быстро она переметнулась к новой тактике. То изображает монашку, то вдруг наряжается как на праздник. В голубых распахнутых глазах плескался затаенный страх. Он ждал этого. Специально не стал звонить ей сразу. Знал, что ожидание измотает ее, обострит и без того натянутые нервы, заставит ее помучиться в поисках ответа, который могла получить только от него — что дальше? Он и сам не знал. С ней никогда нельзя было загадывать наверняка. Он наслаждался их импровизированной игрой в кошки-мышки, что было легко, ведь котом всегда был он. Но позавчера все изменилось. И Харун вдруг сам стал мышью. Это было даже забавно, но все же не стоило оставлять ее выходку без ответа — кто знает, что придет ей в голову в следующий раз. Она должна привыкнуть к мысли, что теперь они связаны и ей уже никуда не деться от него, как бы Ярен ни старалась это отрицать. Чем скорее примешь неизбежное, тем легче будет перенести последствия.       Ярен продолжала смотреть на него настороженно, замерев от напряжения. Интересно, что она себе напридумывала? Тогда в номере он всего лишь хотел немного напугать ее в отместку за этот фарс с переодеваниями, но она, похоже, всерьез решила, что он будет ее насиловать. Ну какая же она наивная. Харун улыбнулся собственным мыслям. С такой женой ему точно скучно не будет. — Папочка, — он подал руку подошедшему к ним Джихану, и Ярен облегченно выдохнула, инстинктивно отступая на шаг назад и судорожно сжимая в руках сумку. По его взгляду, как и всегда, ничего невозможно было понять, а это значит, что ей придется еще долго находиться в подвешенном состоянии, ожидая приступа ярости с его стороны или какой-нибудь изощренной мести. — Я опоздал? — голос, донесшийся из-за ее спины, заставил Ярен вздрогнуть и резко обернуться. Рядом с ней стоял высокий черноволосый парень в строгом деловом костюме. — Я познакомлю вас, — сказал Харун, подходя к ним ближе. — Мурат, мой друг еще с колледжа в Америке. Он тоже работает над нашим проектом, правда, дистанционно. Но сегодня решил приехать и лично поприсутствовать на нашей встрече. — Звучит так, будто ты не рад, — засмеялся обладатель бархатного баритона. Ярен с удивлением отметила, что у ее психа-жениха есть такие приятные друзья. — Ты не представишь мне эту очаровательную незнакомку? — Ярен смутилась, когда всеобщее внимание так внезапно обратилось на нее. — Конечно, — невозмутимо ответил Харун, обнимая ее за плечи. По телу привычно побежали крупные мурашки. — Ярен Шадоглу, моя невеста.       В его словах не было вызова или предупреждения, просто хладнокровная констатация факта. Ярен разозлилась от его бесстрастного тона, словно он говорил о любимой кошке, а не о невесте. Нет, она, конечно, не ждала от него пылких чувств, тем более что и сама их не испытывала. Но этот Мурат вообще-то довольно привлекательный мужчина, а она так вообще красавица. Мог бы хоть как-то занервничать. Или он думает, что ее и ревновать нельзя? Миран, вон, ради Рейан готов любому встречному голову открутить, а этот стоит столбом и улыбается. Ярен фыркнула. Ну, посмотрим, как ты через час запоешь. — Ярен, — она первой протянула ему руку, сама удивляясь своей смелости. В другой ситуации она бы ни за что не стала бы кидаться с рукопожатиями к незнакомому мужчине, но это абсолютное безразличие Харуна и задетое тщеславие подхлестнули ее к очередному безумству. — Мурат, — незнакомец ответил на рукопожатие, сжимая ее пальцы чуть сильнее положенного. Ярен неловко опустила руку, чувствуя на себе его заинтересованный взгляд. — Пройдемте в зал, — предложил Харун, с невозмутимым видом наблюдавший всю эту картину. Если он и был недоволен ее поведением, то виду не подал. Конечно, всплески эмоций у него обычно случаются только, когда они остаются наедине. Только ей оказывается такая честь — лицезреть его бешеные глаза и чувствовать крепкую хватку на своих руках. Во всех остальных случаях он просто айсберг, искрящий всеми цветами радуги и расточающий свое неистощимое обаяние на всех вокруг.       Харун действительно пока не видел повода для беспокойства. В Мурате он был уверен, да и Ярен пока не сделала ничего предосудительного. Но он заметил заинтересованный взгляд друга на свою невесту. Смотреть он мог сколько угодно, но не стоило проявлять свою симпатию слишком явно — все же речь шла о его невесте. И его кольцо на ее пальце — не пустой звук.       Ярен же, видя такое равнодушие со стороны ненаглядного, твердо вознамерилась доказать ему, что она тоже может быть интересна. Хотя с чего бы ей вообще что-то ему доказывать, можно подумать, ей так уж важно его драгоценное мнение. И тем не менее что-то толкало ее раствориться в новом знакомом, забыть обо всем и просто поговорить с человеком, который видит в ней красивую девушку, а не какой-то декоративный объект. — Мурат, расскажите, как вы жили в Америке, — начала Ярен, поудобнее устраиваясь на кожаном диване в конференц-зале и расправляя складки на плиссированной юбке — совершенно бессознательный жест, выдающий в ней природную кокетку. — Прошу, давай на ты, — засмеялся он, расслабленно откидываясь назад и закидывая ногу на ногу. — Я чувствую себя стариком, а ведь мне еще нет и тридцати.       Ну, проблема, тоже мне. Ей вот нет и двадцати пяти, но иногда она чувствует себя настоящей старухой. — Ну, что сказать, Харун, наверное, уже говорил тебе, как мы жили, — Мурат увлеченно и обстоятельно рассказывал об их приключениях, когда они были студентами и жили в общем кампусе. Ярен нравилось его слушать, он был интересным рассказчиком и обаятельным собеседником, но на заднем фоне неотступно зудела мысль, что она никогда не спрашивала у Харуна о его прошлой жизни, да и зачем, если она все равно не выйдет за него? Но именно сейчас ей вдруг захотелось услышать эти истории от него, с его комментариями, увидеть это его глазами. Задумавшись, Ярен даже не замечала, что сверлит своим взглядом дырку в плече Мурата.       Харун, поглощенный разговором с Джиханом и другими умными мужами, стоял поодаль от них и, как ни странно, думал примерно о том же. Несмотря на видимую заинтересованность в обсуждении деталей проекта, краем уха он прислушивался к разговору Ярен и Мурата и наблюдал за своей невестой. Его задела ее открытость — не вызывающая, нет, но естественная, как у доверчивого ребенка — в общении с совершенно посторонним ей человеком. С ним она никогда не была такой — легкой, радостной, искренней. Конечно, ему нравилось их вечное противостояние, словесный пинг-понг, ее громкие заявления и его мягкие предупреждения, но Харун чувствовал, что такой Ярен он не знал, она пряталась от него под тысячью масок, язвительностью и грубостью. И его это устраивало, но все же новая Ярен нравилась ему не меньше. Было в ней что-то трогательное, беззащитное. Разумеется, это была лишь одна из сторон ее многогранной натуры, но она влекла его почти так же сильно, как и та сторона, к которой он уже привык. И теперь, видя ее непринужденность и веселый тон, Харун почувствовал досаду. Нет, это была не ревность в привычном понимании этого слова, но что-то близкое к ней. С момента их знакомства он приложил немало усилий, чтобы пробраться сквозь наносную шелуху, которой Ярен так усердно себя окружала, к ее истинному я. Харун точно знал, что, когда Ярен с ним, она больше ни о чем не думает, весь ее мир сосредотачивается на нем одном и ее беспомощных попытках избавиться от него, ненормального психа. Сейчас же она совершенно забыла о нем, хотя столкнувшись с Ярен в холле, Харун ясно прочел в ее глазах, что все то время, что они не виделись, было посвящено ему. Он не был хозяином ее сердца, да он особо и не стремился к этому, но владеть ее мыслями, эмоциями, чувствами было для него важно. И Мурат, сам того не осознавая, посягал на то, что принадлежало лишь ему одному, Харуну.       Рука Мурата как бы невзначай соскользнула с гладкой обивки дивана прямо на плечо Ярен. Она никак не отреагировала, продолжая смотреть ему куда-то в ключицу. У Харуна появился еще один повод удивляться. Всякий раз, когда он оказывался рядом с ней, даже не касаясь ее, он буквально кожей чувствовал ее дрожь и стук сердца, бьющегося в горле. Она не вырывалась, если он брал ее за руку, но каждый раз венки на ее запястьях начинали отчаянно пульсировать. Он ожидал, что она скинет руку едва знакомого человека, но Ярен ничего не делала, все так же отрешенно слушая байки Мурата. Это обстоятельство снова вызвало в нем какое-то странное чувство досады и легкой обиды. Словно это Мурат был ее женихом, словно его, Харуна, и вовсе не было в этой комнате. Быть третьим лишним — не самое приятное чувство. К тому же Мурат открыто компрометировал почти замужнюю девушку на глазах у ее отца. В Америке были свои представления о границах дозволенного, но здесь, в Турции, такая раскрепощенность не приветствовалась.       Решив, что пора вмешаться, пока ситуация не запуталась еще больше, Харун присоединился к их беседе, переплетая пальцы Ярен со своими.       Ярен, совершенно потерявшая нить разговора, словно вынырнула из глубокого омута своих мыслей, стоило ее жениху взять ее за руку. Сердце уже привычно забилось быстрее, как и всегда это бывало рядом с ним. О Мурате она едва вспомнила, хотя ясно ощущала, что он старался произвести на нее впечатление своим заграничным лоском. Он был милым, умел нравиться женщинам — это чувствовалось, но, к большому раздражению Ярен, ее больше волновала ледяная невозмутимость ее жениха. Она, такая красивая и обаятельная, сидит здесь и практически флиртует с другим прямо у него на глазах, а ему совершенно все равно. Да как так?       Харун смотрел на Мурата с ленцой, не желая тратить энергию на ненужные сцены. Кольцо на пальце Ярен говорило красноречивее любых слов — она его невеста и ничьей другой уже не будет. Этот факт был абсолютно точным, и ни Мурат, ни Фырат, ни кто-либо другой не мог это изменить. Но сильно наглеть тоже не стоило. Это его территория, и ступать на нее было небезопасно.       Ярен не знала, почувствовал ли Мурат скрытую угрозу, исходящую от Харуна, но она уже успела изучить его достаточно хорошо, чтобы понять, что ему не нужны слова, чтобы быть понятым — для нее он был замороженным вулканом, в котором кипела лава безумия, готовая излиться в любой момент на того, кто посмеет оспаривать его волю. Так как она постоянно испытывала его терпение, эта лава обычно изливалась на нее, доводя до ночных кошмаров. И сейчас, нежно поглаживая ее пальцы, слегка царапая помолвочное кольцо, он явно намекал ей на разговор на кухне после истории с цветами. Вот так просто. Ни ревности, ни упреков, ни сцен. Обыкновенное предупреждение, каких у него для неё было припасено в избытке. Было до слез обидно, что все ее старания вызвать его на эмоции прошли зря. — Как мило, что ты занял беседой мою невесту, Мурат, — сказал Харун, удовлетворенно отмечая, что Ярен получила его посыл — на щеках уже выступили едва заметные красные пятна, верные признаки ее гнева. — Хотя в Турции девушки не привыкли к такому вниманию от посторонних мужчин. — Да, в Америке девушки совсем другие, — подтвердил Мурат, смотря на Ярен. Если он и уловил что-то в голосе друга, то предпочёл пропустить это мимо ушей. Девушка была красива и мила, так почему бы ему не посмотреть на нее? Разве в музеях не смотрят на прекрасные картины? О том, что эта картина принадлежит частной коллекции, он и не думал. — Я рад, что ты решил обратиться к родным корням, — вставил Харун, улыбаясь. Ярен безошибочно угадала смысл этой улыбки. Обычно она не предвещала ничего хорошего. — Я думаю, мне уже пора, боюсь, ваше собрание затягивается, — поспешно сказала Ярен, вскакивая с дивана. Она еще не расплатилась за куртку, не хотелось получать новый счет от ненормального жениха. Но ее обувь не была предназначена для таких резких маневров. В следующую секунду ее ноги поехали по скользкой плитке, и только чья-то сильная рука удержала ее от столкновения с полом. Поднимая глаза и ожидая увидеть заботливого жениха, Ярен с удивлением обнаружила, что рука принадлежала Мурату. Этот факт почему-то вовсе ее не обрадовал. Единственное утешение заключалось в том, что диван был отгорожен от основного зала небольшой ширмой, так что ее эпичное падение было скрыто от глаз отца и прочих совещающихся. Она так и не поняла, зачем ей нужно было ехать сюда, чтобы посидеть в углу, заменяя фикус. — Я провожу тебя, — сказал Харун, желая максимально оградить свою невесту от общения с непонятливым другом. Эта ситуация уже начинала его злить. Мурат, конечно, не собирался ее отбивать, но это уж слишком назойливое внимание с его стороны не могло не раздражать. — До свидания, Ярен, — очаровательная улыбка, подаренная ей Муратом на прощание, осталась без ответа. Весь ее мир вновь сошелся на Харуне и его руках, держащих ее за талию. В глаза ему она предпочитала не смотреть, боясь увидеть там стремительно темнеющие радужки.       До машины с водителем они дошли молча. Ярен старательно считала свои шаги, боясь снова упасть. Забытая было куртка вновь всплыла в ее памяти, равно как и наказание, которое так и не последовало. — До вечера, милая, — сказал Харун, целуя ее в лоб. На сердце похолодело. — Жди меня в гости, нам стоит многое с тобой обсудить, в первую очередь то, что ты не должна позволять другим мужчинам так вольно прикасаться к тебе, — Ярен не успела ничего понять, как он уже посадил ее в машину, захлопнув за ней дверь.       Всю дорогу до дома Ярен обдумывала его слова. Когда это Мурат к ней прикасался? Неужели она так задумалась, что даже не заметила этого? Да быть того не может. Как можно не заметить прикосновения мужчины, если от Харуна у нее вечно появлялись противные мурашки и дрожь в коленях. Она чувствовала их, даже когда он просто стоял за спиной. Словно ее тело реагировало на него раньше, чем мозг отправит сигнал в нервные окончания. И этот Мурат был вполне в ее вкусе — образованный, галантный, симпатичный, и, что самое главное, она ему понравилась. Приятно было ощущать себя привлекательной в глазах мужчины. Харуна ее привлекательность не особо впечатляла. Но все же как она могла не ощутить чужие пальцы на себе? Немыслимо.       Весь остаток вечера Ярен беспокойно металась по комнате, грызя ногти и поглядывая на ту самую куртку. Слишком много мыслей билось в ее голове, чтобы она могла сосредоточиться на одной. То она вспоминала бесстрастное лицо Харуна, то злилась на свою реакцию на этого психа и полное отсутствие какой-либо реакции на другого. Неужели же страх настолько атрофировал все ее чувства, что теперь только ее чокнутый жених может заставить ее почувствовать эмоциональный всплеск? Не может быть. Но ведь Мурат понравился ей… Или нет? Оф, она запуталась! И почему вообще она так много думает о Харуне? Словно больше и подумать не о чем. Руки сами потянулись к замшевой ткани. Перед глазами как наяву возникла она сама, ее испуганное, отчаянное отражение в зеркале, спонтанный поцелуй, сумасшедший побег — в один миг огромным ярким пятном все это промелькнуло в ее мозгу, вызывая дрожь по телу. Ярен испуганно отдернула руку. Может, она заболела на нервной почве? Говорят, от страха можно заболеть. Учитывая, что последнее время она жила в постоянном стрессе, Ярен не исключала такой возможности. Или же она тоже становится такой сумасшедшей и уже не различает ни одной эмоции, кроме страха?       Входящее сообщение отвлекло ее от сумятицы, царившей в душе. Ярен с опаской подошла к телефону, боясь очередного послания от неуравновешенного женишка. Но она никак не ожидала обнаружить смс от Фырата.       «Ярен, я много думал над твоими словами, что ты сказала тогда после нашей встречи в отеле. Ты не должна выходить замуж за человека, которого не любишь. Если ты согласна, я украду тебя. Дай мне знак».       Дочитав сообщение, Ярен в ужасе застыла с телефоном в руках — по телу пробежали мелкие мурашки, означавшие только одно. — Очень по-рыцарски — спасти принцессу из лап злобного монстра. Поздравляю, кажется, у тебя появился верный рыцарь. И даже не один, — Харун стоял позади нее и читал эту милую переписку через ее плечо.       Сегодня определенно был какой-то особенный день. Сначала непонятливый Мурат утомил его своими восхищенными отзывами в адрес ЕГО невесты, а теперь еще и этот хлюпик Фырат нарисовался. Харун устало вздохнул, ну вот, а он-то надеялся, что доступно объяснил ей ее будущую роль.       Ярен вскрикнула от неожиданности. Несмотря на то, что она весь вечер готовила себя к их встрече, он смог застать ее врасплох. — Я ничего такого не просила, — тут же сказала Ярен, торопясь все объяснить до того, пока он снова не начнет пугать ее своим сумасшедствием. — Он сам. — Ярен, — протянул Харун, нависая над ней, отчего Ярен попятилась назад, натыкаясь на кровать и падая прямо на его куртку. — Я думал, ты с первого раза поняла, что не стоит меня злить. Не стоит жаловаться бывшему возлюбленному на своего жениха, как не стоит и флиртовать назло мне с моим другом. Это ни к чему не приведет, ты же понимаешь.       Ярен ничего не понимала. Во время его пламенной речи он наклонялся все ближе к ней, и теперь они почти соприкасались носами. Выражение лица у него было такое же, как тогда в отеле при встрече с Фыратом. У нее уже затекли локти, на которые она опиралась, чтобы окончательно не упасть, а жесткая собачка молнии неприятно колола спину. Но Ярен не думала об этом. Она завороженно смотрела в его потемневшие глаза, чувствуя исходящую от него силу. Ей было страшно и интересно одновременно. Она ждала чего-то, до конца не понимая, чего именно ждёт.       Харун медленно скользил взглядом по ее лицу, отмечая, что что-то в ней неуловимо изменилось. В ее глазах уже не было чистого страха, они манили как два бездонных колодца. Голубая жилка бешено билась под его пальцами, сжимавшими ее хрупкое запястье. Эта была как раз та реакция, которую он хотел от нее, которой ему не хватало, которой он не собирался делиться ни с кем. — Есть вещи, — прошептал он еле слышно, — которые не нуждаются в объяснении. Они просто есть. И это одна из них.       Он резко подался вперед, целуя ее приоткрытые от изумления губы. Теперь она окончательно рухнула на спину, не выдержав его напора. Ярен не успела осознать свои чувства и как-то ответить на его действия — он сам оторвался от нее, пристально смотря в глаза. — Всегда помни об этом. Куртку можешь оставить себе. Считай, что мы в расчете.       Оглушенная произошедшим, Ярен в немом шоке гипнотизировала дверь в которую он только что вышел. Кровь шумела в ушах, отчего Ярен даже не различала стук собственного сердца. В голове остались два вопроса: что сейчас произошло и почему она не оттолкнула его. Ответа не было ни на один из них.