Бейбарсов Карибского моря

— Сегодня обратимся к братьям итальянцам, — произнес Арей, — хотя немецкую школу я предпочитаю больше… Гроттер, почему ты не берешь новую шпагу? Пора привыкать к своему оружию. — Но… — Перед тем, как презентовать ее тебе, капитан на целых три минуты отвлек меня от порохового склада! Должен же я знать, что время, потраченное на оценку этой палки и убитое на твои уроки, не прошли бесцельно?! Синьорита, если ты продолжишь филонить, я расстроюсь, а расстроенный я — это грусть и печаль для всей команды. Живо за шпагой… Проходящий мимо Ягун был отловлен и поставлен против девушки. — Что ж, против боцмана ты продержалась десять минут. Улучшения есть… Гроттер, я похвалил тебя только потому, что бабу надо хвалить, дабы она не загрустила, так что не радуйся особо. Шилов, поди сюда, все равно заняться нечем. Виктор пожал плечами. Заняться было, чем, но уделить время на избиение женщин и детей он вполне мог… Чего не сделаешь для драгоценного канонира, являвшего собой самую большую ценность на их великолепной посудине? Из груди Тани вырвался тяжелый вздох. С тех пор, как уплыла Склепова, жизнь девушки вернулась в прежнее русло. Ей нельзя было привыкать к хорошему — она быстро хамела… А еще Бейбарсов, казалось, совершенно свихнулся на желании подчинить ее себе целиком и полностью. Помимо идеального выполнения всех своих капитанских обязанностей, он умудрялся за ней ухаживать — причем так красиво, что Таня чуть ли не выла. Раньше, по крайней мере, он удовлетворялся ночами, а теперь от него не было спаса и днем… Они все еще пребывали на Тортуге. Слово Таня держала и сбежать не пыталась — она вообще носа с корабля не высовывала в одиночку, только с Бейбарсовым да его офицерами… Месяц спустя На горизонте показались очертания острова, и Матвей поднял французский флаг. — Голландская колония, — сообщил Бейбарсов, — дружественная нам. Хотите прогуляться по городу? У нас на берегу кое-какие дела. Таня с радостью кивнула. В настоящий момент она готова была бегать по палубе с воплями «Земля» — уже настолько изголодалась по берегу… — Надеюсь, без глупостей? Или, все же, следует оставить Вас на корабле и вновь посадить на цепь? — Это лишнее. — Ну-ка, посмотрите на меня… — Некромаг осторожно коснулся ее подбородка, — что ж, я, наконец-то, не вижу в Ваших глазах предвкушения бегства… Вероятно, Вы решили усыпить мою бдительность, только это признание из Вас даже под дулом оружия не выбить… Позволите самому выбрать Вам одежду? Я на что угодно пойду, только выпусти меня отсюда… Если ты с пиратами, можно особо не задумываться на тему своего внешнего вида, думала Таня, тихо костеря капитана на чем свет стоит. Она отлично знала, как выглядит: уж не как приличная благовоспитанная леди, и спасибо за это Склеповой, набравшей ей костюмов в своем эксцентричном стиле. Белая блузка из тончайшей кружевной ткани, подпоясанная ремнем — и чего стоит вырез на груди и намек на полное отсутствие нижнего белья… Голые ноги, высовывающиеся из-под высоких сапог и искусственно «огрызочной» юбки, едва прикрывающей колени. Роскошная кричащая шляпа со страусиными перьями. Нет, Тане шло, но так одевались разве что пиратки да обитательницы борделей… В Порт-Рояле ее бы за подобное мигом упекли в темницу за оскорбление нравов, и не зря. И зачем она пошла на поводу у Глеба, которому несказанно нравилось, когда девушка обряжалась подобным образом?! Что он там говорил? «Красивая женщина должна выглядеть красиво»?! Да это не красота, это бесстыдство! — а еще показатель принадлежности корсару. «Ему подобная», его собственность, и она на это согласилась: в противном случае так бы и сидела на корабле взаперти. Возможно, следовало взять пример со Склеповой: та просто получала от жизни все возможные удовольствия, мало задумываясь, почему это происходит, с какими последствиями, и что при этом на ней надето. Пока Некромаг разговаривал с подчиненными, она отошла к перилам высокого ограждения, и с наслаждением оперлась на согретый лучами камень. Бело-серое оформление города, цветущие клумбы, слабый аромат наливающихся яблок. Земля. Суша… Легкий бриз, и никакой качки. Все бы прекрасно, но на променаде стоял Валялкин в обнимку с Зализиной. Вид оба имели самый что ни на есть довольный. Какие люди. Как интересно! Ты — и здесь? На голландской земле?.. Взгляды бывших жениха и невесты пересеклись, и девушка поморщилась. Она знала, что видел Ванька: шлюху. Не грех такую променять на «тихую» Лизон! К Тане подошел капитан «Стража». Девушка с Валялкиным продолжали мерить друг друга взглядами. — Ваш жених? — спросил Глеб, оценивающе созерцая новообразованную пару. — Был таковым, — охрипшим голосом ответила Таня, — и подруга, видимо, тоже была. Коротка же у Ваньки оказалась память! Полугода не прошло, а он уже с другой девушкой — да еще и с близкой приятельницей Гроттер. Ну да, зачем искать… Сама Татьяна тоже молодец, но у нее-то выбора не было. Что ей оставалось, кроме как научиться испытывать симпатию к своему «хозяину», дабы все не казалось настолько мерзким, каковым являлось по сути?! В чем ее вина, если ей просто хотелось жить?! — Пойдемте отсюда, — выдавила рыжеволосая, касаясь локтя мужчины. Высокомерно дернув подбородком, она направилась к офицерам «Стража». Эти ребята — головорезы, разбойники, пираты, вдруг показались ей намного честнее, чем некогда любимый жених. Они, по крайней мере, говорили, что думали, и делали, что хотели. У них был кодекс чести, законы «Берегового братства», контракт с капитаном, которому они высказывали абсолютную преданность, да товарищеская взаимовыручка — а на остальное они плевали с высокой колокольни и не скрывали этого! И уж точно не врали, никогда не врали, если только этого не требовала погоня за наживой. Разумеется, Таня не строила себе иллюзий о возможности возобновления отношений с Ванькой, отпусти ее вдруг Бейбарсов. И не вовсе не в «надкусанном пирожке» — прежде всего потому, что ей бы попросту не захотелось быть с другим мужчиной… С мужчиной вообще. Она вообще в монастырь бы ушла, только скучно там. Забавно — ведь в чем-то Некромаг ей даже нравился. Высокий, статный, вежливый, ироничный, насмешливый… Властный, уверенный в себе, всегда расслабленный, он внушал трепет от своей внутренней силы — а уж что он делал с ней по ночам… Щеки краснеют от одной мысли. Почему все не сложилось по-другому? Почему этот человек был бессовестным головорезом?.. После такого человека добрый и милый Ванька — лишь блеклое пятно, и сожалеть о нем не стоит. Но как быстро он нашел ей замену — и из кого! Из ее подруг! Выбрать Лизу?! — Вы в порядке? — спросил Бейбарсов, не сводя глаз со своей дамы. — Более чем, — ровным голосом отозвалась Таня. В кои-то веки решив проявить деликатность, Некромаг молчал — а может, все просто казалось ему очередным развлечением. — С Вами, кажется, хотят иметь беседу, — сообщил Глеб. Таня обернулась. Ветеринар стоял в стороне, его спутницы рядом не было. И не побоялся же приблизиться к головорезам, отметила девушка. — Не особо горю желанием. А впрочем… Вы позволите отлучиться на несколько минут? Я буду рядом. В пределах Вашей видимости. — Воля Ваша. Хоть бы насмешку скрыл, чуть не сорвалась на мужчину Таня, но вовремя прикусила язычок. Ну да, куда ей теперь сбегать… Даже волноваться не стоит, что пташка улетит — пташке сейчас вот вообще не до побега! Этот черноглазый тип знал ее слишком хорошо, так что в том, что задетое самолюбие лишило способности мыслить трезво, не сомневался. — Ты что-то хотел? — холодно отозвалась девушка вместо приветствия, едва Иван приблизился к ней. — Таня… — ветеринар мялся, — ты пропала так внезапно, что… — Что ты вынужден был искать утешения в объятиях моей подружки, — насмешливо произнесла девушка, — лишь бы склеить разбитое утратой сердце. Все в порядке, Ванька. Никаких претензий. Да, вообще никаких. — Ты якшаешься с пиратами? — неодобрительно спросил парень после долгого тяжелого молчания. — Я любовница их главаря, — прозвучал ее прямой и бесстыдный ответ, — ты его видел. Рыжеволосой очень сильно хотелось задеть бывшего — казалось, яд из ран ее задетого самолюбия просто лился, не остановишь… — Ты пропала вскоре после… — и Валялкин умолк, а Таня громко фыркнула. — О, сообразил, наконец? Да, женишок. Меня выкрали и преподнесли в «подарок» тому господину, а все потому, что я имела неосторожность попасться ему на глаза. Но я не в обиде. Сейчас даже все устраивает — более чем. — Но… — Что «но»?! Не успела я исчезнуть, как ты спутался с первой попавшейся блондинистой выдрой! — рявкнула Таня. — Но Фудзий сказал, ты собиралась в Порт-Роял для заключения возможного брака. И я решил не мешаться… Дурневы вернулись только месяц назад, они слыхом об этом браке не слышали, тогда мы и начали поиски! — Брак в Порт-Рояле?! — взвилась рыжая. — Наложничество на Тортуге! Именно Фудзий согласовал меня как часть «выкупа»! Неужели ты думал, я не сообщила б тебе об изменении жизненных планов? Мы были обручены. Нет, Ваня, ты, похоже, с радостью уцепился за эту жалкую ложь… — Я вызову этого головореза на дуэль, — только и ответил Иван, — по всем законам чести. Ты человек, и никто не имеет право распоряжаться твоей свободой. Особенно таким образом. Таня расхохоталась. — Ты не видел, что он делает в бою. Извини, Ванька, ты не простоишь против него и двух минут, да и то будет со стороны Глеба милостью… Повторяю: меня все устраивает. Быть любовницей такого мужчины достаточно приятно, ты не думал? Васильковые глаза смотрели с недоумением и осуждением, а Таню все несло и несло. Бейбарсов все равно ее не отпустит — да и как получится вернуться, с такой-то славой… Еще одна дорожка к прежней мирной жизни отрезана, теперь если получится когда-нибудь смыться, то уж точно не в родные пенаты. — Со мной обращаются очень бережно и деликатно, — сообщила девушка, — чуть ли на руках не носят. Глеб не скупится на мои книги и тряпки, да и в постели весьма нежен. Хорош во всем. Как ни странно, он джентльмен — пусть и вор и пират. — Но закон… — А что закон? Глеб — корсар, и соблюдает все стороны договора с губернатором Тортуги. По сути, он французский подданный, а что до его отношений с испанским и английским правительством, то… Так вышло. — Ты закончила расхваливать своего головореза? — холодно спросил Валялкин. В зеленых очах вновь полыхнула ярость. — Я и не начинала. Понимаешь, женишок, он, по крайней мере, не врет и не врал о чувствах! Вожделение, вожделение, снова вожделение и стремление разнообразить досуг. А вот кто клялся мне в любви так, что уши медом текли?! — Таня… — Гроттер, шпагу одолжить? — глумливо крикнул Горьянов. — Опять свою не взяла. Девушка стояла достаточно далеко, чтобы ее претензии можно было расслышать, зато жестикулировала очень бурно… Она сделала отрицательный жест, и продолжила высказывать недовольство Валялкину — а закончив, покачивая бедрами, вернулась к Бейбарсову; тот только что оправил большую часть «свиты» по поручениям. — Что за спектакль Вы устроили, любимая? — лениво поинтересовался Некромаг. Любимая… Давай, еще ты посмейся. — Какая разница? — процедила пиратская наложница. — Собственно, и никакой, но я по-прежнему укрепляюсь во мнении, что Вы ревнивая стерва. Нет, не знаю, что Вы ему наговорили, только… — Глеб ухмыльнулся, — а знаете, Вам было бы с ним скучно. Зато с тобой весело, не соскучишься. — Не лезьте не в свое дело, — раздраженно бросила девушка, на ходу останавливая Колю и протягивая ему платок. Паренек снова умудрился где-то «изгваздаться». Но в одиннадцать лет это проще простого, не так ли?.. — Мэмэ, — спародировал детский акцент кто-то из команды. С некоторых пор Таня и вправду стала «мамозаменителем» для всех трех юнг. А если учесть, что в свободное время она преподавала им литературу, историю, этикет и читала мальчикам классические романы, которые находились на судне, — неудивительно, что вскоре все трое начали ходить за ней гуськом. Служить на пиратском корабле было интересно, но они, все же, оставались детьми. К тому же, устав от постоянной пыли, она сама стала убираться как в капитанской каюте, так и в кают-компании, сняв эту обязанность с «пороховых обезьянок». Офицеры смотрели на возню с юнгами с интересом, Глеб руководствовался принципом «чем бы не тешились, лишь бы проблем поменьше», а еще на «вечерние чтения» регулярно заглядывала треть команды — и ничего не мешало Шилову полировать любимое оружие в тишине и покое… Так что, девушка почти не врала, доказывая Ваньке, что жизнь на пиратском корабле не так уж плоха. В конце концов, она была собственностью Некромага, с рангом «принцессы», и относились к ней с уважением. А как иначе, если ты этакая «морская супруга», избранница живой легенды? Картину портил только сам Некромаг, требовавший от нее любви. А это, по сути, было не так уж и много, если учесть, как могла сложиться ее жизнь, окажись на его месте другой корсар. — Глеб, я хочу обратиться к Вам с просьбой, — на что-то решаясь, внезапно произнесла Таня. — Буду счастлив Вас порадовать, — усмехнулся Некромаг. Девушка редко просила, предпочитая держать дистанцию. — Я хочу скрипку. — Вот как! А уши моей команды не пострадают? — Я не так уж плохо играю. Дома у меня был контрабас, своего рода семейная реликвия. Надеюсь, мои родственнички не выкинули его как бесполезный хлам. — Хотите скрипку, будет Вам скрипка, желание прекрасной дамы закон. В конце концов, Бартоломью, говорят, и вовсе держал на судне живой оркестр — так сильно он любил музыку. — А когда его схватили, музыкантов утопили вместе с ним? — заинтересовалась рыжая. — Его так и не схватили, тело обернули в парус и сбросили в море. А уже что стало с его людьми, история умалчивает. Таня порывалась спросить, не боится ли тот повторить его судьбу, но вопрос сей был лишен смысла и даже наивен. Медик и головорез, он привык видеть смерть вокруг себя, привык играть с ней, бороться и даже презирать. — Знаете, мне дико интересно, во что превратится моя команда через полгода, — произнес Некромаг. — Простите? — Шилов сообщил, что сегодня пятнадцать человек почти полностью опустошили книжную лавку, скупив Тацита, Гомера, мифы и, кхм, детские сказки с учебными пособиями… Все, что представляло какой-либо интерес. Что ж, не могу жаловаться — это намного лучше пьянства. Гроттер отметила, что глаза капитана смеялись. — Завтра будете учиться у меня смешивать целебные мази и настойки. — Это еще зачем? — Вам все равно нечем заняться, а этого добра никогда не помешает. По традиции, весь месяц после очередного захода в порт почти вся команда лечит последствия посещения борделей, — прямо ответил мужчина… Они так прогуливались по променаду. Тане Бейбарсов успел презентовать букет, купленный у ближайшего торговца, и теперь вел познавательную лекцию про целебные свойства каждого цветка. …День постепенно близился к своему завершению. Обойдя половину города — к Бейбарсову постоянно подлетал кто-то из пиратской братии и отчитывался, они вновь вернулись на променад. Таня откинула голову на плечо мужчины, любуясь закатной линией на морской глади. Почти как настоящая влюбленная пара, вот только он пират, а она — его собственность, пусть и выглядит все достаточно неоднозначно. — Вы весь день со мной, — заметила Гроттер. — Мои люди свое дело знают; я их предводитель, а не нянька, и для насущного у них есть Виктор и Игнат. — И все в Вас поголовно влюблены, — съязвила рыжая. — Почти. Вы жертвой моих чар падать упорно отказываетесь. За Вами, между прочим, следят, — с усмешкой сообщил Глеб, — слева, в отдалении. Рыжеволосая осторожно скосила взгляд — со стороны за ними наблюдали Валялкин и Лизавета… — Хотите, помогу утешить Ваше задетое самолюбие? — в голосе мужчины звучало веселье. — Мне без разницы, а Вам не так обидно. — Простите? В следующий миг ее рот накрыли поцелуем, страстным и жадным, и ноги девушки чуть не подкосились от этого напора. Его поцелуи были подобны утягиванию в бездну, и, чтобы не свалиться в нее, Таня ухватилась за широкие плечи, выронив при этом букет. — Зачем Вам этот спектакль? — спросила она, отдышавшись. — Мне нравится доставлять Вам маленькие приятности. С этими словами Некромаг попросту перекинул ее через плечо и понес к пристани на глазах у всех благодарных и неблагодарных зрителей. — Бейбарсов! — вскрикнула Таня, ощутив, как его рука скользит под юбкой, — умоляю, не на людях… И, кстати, мы забыли букет… — Если он Вам так понравился, куплю Вам новый. Хоть на всю каюту. Променад оставался пустым — прослышав о причалившем пиратском корабле, многие местные жители благоразумно смылись. — Да уберите вы руки, — прошипела Таня, ощущая в себе его пальцы. Нынешний ее наряд не подразумевал даже намека на нижнее белье. — Не будете реагировать так бурно, никто ничего и не заметит, — хмыкнул пират, — да успокойтесь Вы. Когда они пересеклись с офицерами Глеба, девушка все еще висела на его плече и сжимала в руках шляпу. В процессе дороги она пыталась слезть, но, после очередного весьма недвусмысленного шлепка, стала достаточно покорной. «Руководящий состав» не скучал. Матвей Багров достаточно бурно выяснял отношения с Петруччо: чего-чего, а общих тем для разговора у мастера парусов и плотника всегда было предостаточно. Арей распивал благородное вино в компании Готфрида и Соловья, а вот Ягун отчаянно грустил, и появление капитана с любовницей воспринял, точно второе пришествие… — Танька, смотри, что приобрел, — обойдя Бейбарсова со стороны, похвастался младший боцман висящей девушке и заботливо перевернул ей книгу вверх ногами, — Ржевский точно оценит… — Так… Верни обратно, перелистни страницу… Ягун, но это же похабщина! — ахнула Гроттер, упираясь руками в спину Некромага. Волосы нещадно лезли на лицо. Очень, очень неудобно, только Бейбарсова таскать ее, похоже, забавляло. — Зато весело. — Сборник анекдотов?! Да с вас самих их можно писать, займись на досуге… С того же Ржевского, он всегда мечтал быть героем, так пусть и будет героем анекдотов… — Не разлагайте команду, — Глеб тряхнул даму, — очередной бурной фантазии Яра «Страж» не переживет… Хотя, поздно, он уже загорелся… А цветы Тане действительно принесли. На следующее утро, в каюту — огромную корзину черных роз, с дивным, воистину божественным ароматом. И, как на все это реагировать, девушка попросту не знала… Играть в жертву и дальше не выходило с тех пор, как ее взяли на обучение Арей со штурманом, а для ее нужд приставили в личное услужение Колю. Парень все равно выполнял обязанности слуги капитана, и девушка особой погоды не сделала. Таня все время ловила себя на том, что следит за Бейбарсовым — за его деловитыми разговорами с офицерами, за обсуждением очередных маневров и вылазок, за его возней с приготовлением медицинских препаратов… И все чаще понимала, что перед тем, как он сбрасывает с себя одежду и ложится в их постель, в ее горле замирает дыхание, а пониже живота что-то болезненно сжимается. И стоны сдерживать все тяжелее и неохотнее… Еще одна черта к прежней жизни была пересечена, и дальше становилось лишь тяжелее. Бейбарсов, зараза такая, оказывался прав: все происходящее начинало ей нравиться, и это ее злило.